Сон в красном тереме. Том 1 - Цао Сюэцинь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока происходил этот разговор, Цянь-сюэ подала чай.
– Сестрица Линь, выпей чаю, – предложил Бао-юй.
Все расхохотались:
– Ты угощаешь барышню Линь Дай-юй, а она давно ушла!
Бао-юй отпил полчашки и неожиданно вспомнил о том чае, который пил утром.
– Ты утром заварила чашку чая «кленовая роса», – сказал он, обращаясь к Цянь-сюэ. – Я еще говорил, что этот чай дает настоящий цвет после трех-четырех заварок. Зачем ты подала мне вновь заваренный?
– Тот чай я оставила, но пришла няня Ли и выпила, – ответила Цянь-сюэ.
Бао-юй с яростью швырнул на пол чашку, которую держал в руках; раздался звон, чашка разлетелась вдребезги, и чаем забрызгало юбку Цянь-сюэ.
– Она такая же госпожа, как ты! – вскочив с места, обрушился он на Цянь-сюэ. – Что вы ее все так уважаете? Младенцем я всего-навсего несколько дней пил ее молоко, а сейчас она так зазналась, что ставит себя чуть ли не выше моих предков! Вон ее, вон, всем от этого только легче станет!
И он заявил, что немедленно пойдет и доложит обо всем матушке Цзя.
Си-жэнь, которая только притворялась спящей, чтобы подразнить Бао-юя, слыша, что он завел разговор об иероглифах и спросил о пирожках, решила, что пока можно не вставать; но когда он разбушевался и швырнул чашку, она поспешно вскочила на ноги, чтобы унять его. Однако в это мгновение прибежала служанка от матушки Цзя и спросила:
– Что случилось?
– Я только что наливала чай, поскользнулась и разбила чашку, – ответила Си-жэнь.
Вслед за тем она принялась уговаривать Бао-юя:
– Если уж ты хочешь ее выгнать, пусть будет по-твоему. Мы тоже хотим уйти, так воспользуйся случаем и заодно выгони нас всех. Тогда тебе не придется сокрушаться, что у тебя нет хороших служанок!
При этих словах Бао-юй умолк. Си-жэнь и другие служанки помогли ему забраться на кан и раздеться. Никто не мог понять, что говорил Бао-юй дальше; язык у него заплетался, глаза еще больше помутнели, поэтому его поспешили уложить спать. Си-жэнь сняла с шеи Бао-юя «драгоценную яшму, в которую вселилась душа», завернула ее в шелковый платочек и сунула под матрац, опасаясь, как бы утром, когда он снова наденет ее, она не была холодной.
Коснувшись головой подушки, Бао-юй сразу уснул. Все это время мамка Ли и другие пожилые служанки находились поблизости, но, зная, что Бао-юй пьян, не осмеливались войти, и, только удостоверившись, что Бао-юй улегся спать, они спокойно разошлись по домам.
На следующий день, когда Бао-юй проснулся, ему сообщили:
– Господин Цзя Жун из дворца Нинго привел Цинь Чжуна на поклон.
Бао-юй тотчас поспешил ему навстречу и повел поклониться матушке Цзя. Красивая внешность и приятные манеры Цинь Чжуна понравились матушке Цзя, и она решила, что Цинь Чжун может учиться вместе с Бао-юем. Матушка Цзя была так довольна, что оставила Цинь Чжуна пить чай, завтракать, а затем велела представить его госпоже Ван и всем остальным. Так как все без исключения любили госпожу Цинь, то и ее младший брат произвел на всех благоприятное впечатление.
Когда настало время уходить, все наперебой старались оказывать Цинь Чжуну всяческие знаки внимания. Матушка Цзя подарила ему маленький вышитый кошелек и золотую фигурку бога Куй-сина в знак того, что Цинь Чжун всегда должен находиться в «согласии с богом – покровителем науки».
– Твоя семья живет далеко, – говорила она Цинь Чжуну. – Ездить оттуда на занятия тебе, пожалуй, будет не совсем удобно, особенно в холод или в жару, так что лучше живи у нас. Только смотри, будь все время со вторым дядей Бао-юем и не перенимай дурных привычек у учеников, которые не хотят прилежно учиться.
Цинь Чжун со всем почтительно соглашался, а когда вернулся домой, подробно рассказал об этом отцу.
Отец Цинь Чжуна, по имени Цинь Бан-е, служил в управлении строительства. Ему было уже более шестидесяти лет, жена его давно умерла. Так как в молодости своих детей у него не было, он взял в сиротском доме на воспитание мальчика и девочку. В то время ему было пятьдесят лет. Однако мальчик вскоре умер, и осталась только девочка, детское имя которой было Кэ-эр. Когда девочка немного подросла, ее имя изменили на Цзянь-мэй. Она была стройна, красива, немного кокетлива и обладала мягким характером. У старика были отдаленные родственные связи с семьей Цзя, куда он и выдал замуж свою воспитанницу.
Когда Цинь Бан-е было пятьдесят три года, у него родился Цинь Чжун, которому сейчас исполнилось двенадцать лет. В прошлом году его учитель уехал домой на юг, и Цинь Чжун вынужден был сидеть дома и повторять пройденное, поэтому отец подумывал, как бы поговорить со своими родственниками из семьи Цзя и пристроить сына в их домашнюю школу. К счастью, Цинь Чжун встретился с Бао-юем, узнал от него, что домашней школой рода Цзя ведает ученый-конфуцианец Цзя Дай-жу, и отец был очень рад, что сумеет устроить сына в школу, надеясь, что тот будет успешно учиться и это даст ему возможность добиться известности и сделать карьеру. Цинь Бан-е смущало лишь то, что сын его все время будет находиться вместе с детьми богатых и знатных родителей, поэтому, чтобы не уронить свое достоинство, неизбежны были большие расходы. Однако во имя будущего сына он не останавливался ни перед чем. Собрав, откуда только было возможно, двадцать четыре ляна серебра на подарки, которые полагалось подносить при первой встрече, он вместе с Цинь Чжуном отправился к Цзя Дай-жу. После этого Бао-юй избрал счастливый день, когда Цинь Чжун впервые вместе с ним должен был пойти в школу. И с этих пор в школе начались скандалы.
Но об этом мы расскажем в следующей главе.
Глава девятая, из которой можно узнать о том, как Ли Гуй получил наказ наставлять дурного мальчишку и как Мин-янь, рассердившись на сорванцов, учинил скандал в школе
Цинь Бан-е и его сын ожидали письма от семьи Цзя с сообщением о начале занятий в школе. Бао-юй был так нетерпелив в своем желании поскорее встретиться с Цинь Чжуном, что решил непременно идти в школу через три дня, о чем и не замедлил известить своего друга письмом.
В тот день, когда Бао-юй проснулся, Си-жэнь, которая уже успела собрать и привести в порядок книги, кисти для письма и другие школьные принадлежности, грустная и задумчивая сидела на краю
