Прыжок в неизвестность - Ольга Кандела

– Да ладно, что я-то? – отмахнулась бабуля. – Я свой век отжила. А с ними-то что делать? Кто ж их теперь замуж возьмет? И приданого-то приличного поди нету…

– Да мы не пропадем, – уверенно заявила моя младшенькая, а бабулечка все продолжала охать, сокрушаться, причитать себе под нос, а потом вдруг опять обратилась ко мне: – А сколько тебе лет, дитятко?

– Восемнадцать, – честно ответила я, пока еще не понимая, с какой стороны ждать подвоха.

– И что, жених-то у тебя есть? – продолжала задавать неудобные вопросы старушенция. – Граф какой? Или, может, герцог?

– Эммм. Нет, – ответила на свой страх и риск. Можно было, конечно, наврать, но рядом стоял навостривший ушки Фауст, и врать в его присутствии было как-то неудобно.

– Как нет?! – очень эмоционально отреагировал призрак. – В восемнадцать лет и до сих пор не сосватана? – ахнула бабуля и схватилась за сердце. – Может, что не так с тобой? Ноги кривые? Больна чем? Али недобрая слава за тобой ходит?

– Да нет. Нормальная я! – тут же начала оправдываться, пока родственница еще чего себе не надумала. – У нас раньше восемнадцати и жениться-то не принято, а мне только-только исполнилось.

– Ага, Лу у нас теперь совершеннолетняя! Даже кредит в банке взять может! – со знанием дела вставила сестренка.

– Ну хоть в восемнадцать, – тяжко вздохнула графиня. – У этих вон, – кивнула в сторону Альберта с Фаустом, – вообще раньше двадцати пяти совершеннолетними не признают. – И уже обращаясь конкретно к младшему блондину: – Верно, юноша?

– Верно, – сквозь плотно стиснутые зубы процедил наследничек.

Оп-па. А чего это мы такие напряженные? Задело за живое?

– Вот-вот. Видишь, вроде мальчик уже взрослый, а ни шагу сделать самостоятельно не может. Все мамка с папкой над ним трясутся.

– Я бы попросил… – грозно начал оскорбленный блондин, – выбирать выражения! И вообще, к вашему сведению, мне уже есть двадцать пять, – зло сверкнув глазами, сообщил Фауст.

О, да у него, похоже, комплекс, насчет возраста. И если обычно люди, наоборот, пытаются приуменьшить свои годы, то Фауст комплексует из-за того, что слишком молод. А иначе как объяснить такую бурную реакцию на слова бабули?

Кстати, в связи с озвученным, один вопрос можно снять с повестки дня. Теперь я знаю, что Фаусту немногим больше двадцати пяти, а значит, пропасть в возрасте у нас с ним не такая уж и большая. Фух! Как от сердца отлегло.

– Ну надо же! – Бабуля всплеснула руками. – Когда успел? Помнится, в последнюю нашу встречу у кого-то даже права голоса на семейном совете не было.

– Да уж три года с тех пор прошло, знаете ли, – недобро прищурил глаза блондин.

– Да… – глубокомысленно вздохнула старая карга. – Уж три года прошло, а в голове все молодо-зелено…

И вот тут Фауст не сдержался. Блондин вмиг вскипел – я заметила, как ладони его сжались в кулаки, а на скулах отчетливо заходили желваки, – резко дернулся вперед и уже намеревался высказать все, что думает о нашей несдержанной родственнице, но скандал предотвратил Альберт. Он поднялся одним быстрым текучим движением и, оказавшись подле сына, мягко удержал того за руку, всем своим видом показывая, что не стоит сейчас выяснять отношения.

Все эти жесты и переглядывания, конечно же, не прошли мимо нашей бабули, а потому она сочла нужным вставить по этому поводу очередной комментарий:

– И все так же не контролируем эмоции, – хмыкнула графиня, смерив Фауста придирчивым взглядом. – Вам бы выдержке поучиться, молодой человек, – наставительно произнесла Агафья. – Да вот хоть бы даже у своего папеньки. Он себе подобных выпадов не позволяет. Особенно в отношении представительниц прекрасного пола, – гордо вскинула подбородок «оскорбленная» дама.

– Я слишком много весен живу на этом свете, чтобы обращать внимания на подобные мелочи, – спокойно ответил Альберт, и я поразилась степени его самообладания. Да и вообще, в процессе всего этого спектакля он вел себя на зависть уравновешенно и хладнокровно, будто и не его семью тут обсуждают.

– Да, дорогой, – позволила себе фамильярность благородная дама. – Смотря на тебя и твою непоколебимость, ощущаю себя просто-таки юной экспрессивной девчушкой, – кокетливо хохотнула старушка и, сделав круг по комнате, подсела поближе к матери семейства.

– Ну а ты, ровесница, – решила проехаться по самолюбию Лилиан наша усопшая родственница. – Все молодишься, смотрю?

Матушка Фауста, подобно мужу, на ее подколку никак не отреагировала. Все так же неторопливо попивала белое вино из высокого фужера и рассматривала идеальные ноготки.

– Госпожа графиня. Мы каждый вечер с вами видимся, и каждый вечер вы задаете один и тот же вопрос, – после небольшой паузы все же соизволила ответить женщина. – И я в который раз вам отвечаю, что представителям славной расы фениксов свойственно выглядеть на тот возраст, на который они себя ощущают, – степенно ответила светловолосая красавица, а я мысленно позавидовала: вот бы и мне так уметь. Все-таки Лилиан очень красивая и очень эффектная женщина. Такой внешности и завидовать не стыдно.

Агафья меж тем еле слышно фыркнула и поспешила отсесть от куда более привлекательной «ровесницы».

– И как вы ее выносите? – громким шепотом спросила Стаська, во все глаза таращась на призрак покойной графини. – Это ж… еще хуже, чем я!

О, да, сестрице несомненно есть куда стремиться.

– У нас за эти три года уже сформировался иммунитет, – ответил Альберт и задорно улыбнулся. – А те, кто не смог привыкнуть к юмору вашей бабули, увы, были вынуждены покинуть замок.

– И много таких было? – заинтересовалась я.

– Ну, в былые времена в замке обитало раза в четыре больше народу, чем сейчас, – отчитался рыжеволосый Тревур, по всей видимости, ведущий учет местного народонаселения.

Ого-го. Скольких извела, карга старая.

– Мы госпожу графиню за это время, конечно, трепетно полюбили, – продолжал каверзничать отец семейства. – Но, думаю, дома ей будет лучше.

И тут меня посетило плохое подозрение. Ибо дом у этого призрака находится нигде иначе, чем на нашей каминной полке, в нашей московской квартире.

– Что вы имеете в виду? – все же решила уточнить, надеясь, что мои опасения не оправдаются.

– То, что вашу родственницу, равно как и вас, следует вернуть в родной мир. А стало быть, вы забираете ее прах с собой! – поставил меня перед фактом хозяин замка.

Н-да… Радужная перспективка, ничего не скажешь… Видимо, мое лицо в этот момент нехорошо перекосило, ибо Альберт, заметив горестную гримасу, поспешил меня успокоить.

– Думаю, вам не стоит волноваться, что призрак будет докучать вам по возвращении. Насколько я понял из рассказа Фауста, ваш мир техногенный, и магическое поле там крайне скудное, так что дух просто не сможет воплотиться.

Эта новость меня успокоила. А то не представляю, как пришлось бы объяснять неожиданное воскрешение прапрабабушки, пусть и в эфемерном виде, дорогому папуле.

– Это радует. В таком случае, не вижу причин для возражения, – вежливо ответила Высокому лорду.

– А меня никто не хочет спросить? – вдруг резко встряло до этого тихонько сидевшее привидение, и тон голоса у него был отнюдь не доброжелательный. – Может, мне здесь нравится, и я никуда не хочу уходить!

– А вас не спрашивают! – практически хором гаркнули обитатели замка, поразив нас удивительной слаженностью.

Графиня обиделась. Надулась, шмыгнула носом, делая вид, что крайне расстроена и, буркнув что-то на тему неблагодарных потомков, поспешила скрыться в своей вазе, откуда то и дело доносились горестные причитания и бормотания.

Ох уж эти бабушки…

Я схватила бокал с ближайшего столика и залпом его осушила, даже толком и не почувствовав вкуса. После всего случившегося требовалось успокоиться и прийти в себя. Расслабиться, наконец. А то от дорогой графинюшки не знала чего и ждать, весь разговор как на иголках провела.

– Я бы не советовал, – раздался упреждающий голос Тревура, стоявшего у самого камина и выразительно смотрящего на бокал в моей руке.

– Почему? – взволнованно спросила я, испугавшись, что по незнанию нарушила местный этикет.

– Это вино неспроста носит название «Блаженство Ангоры». Пить его следует крайне медленно и степенно. Иначе может слишком быстро помутиться рассудок. Так что будьте аккуратны, – предупредил помощник Альберта, а я поспешила отставить фужер в сторонку, решив больше не злоупотреблять выпивкой.

Напьюсь еще ненароком и начну хмельные песни орать, как тогда, на поминках Фенечки. Аж до вечера куролесили ведь. Нет, такое точно нельзя повторять, особенно в приличном обществе.

Глава 24. Коварные напитки, коварные блондины и маленькая страшная мстя

Опасения мои очень скоро оправдались. Не прошло и десяти минут, как картинка перед глазами потеряла привычную четкость, звуки чуть приглушились, а от каждого резкого поворота головы окружающее пространство и вовсе плыло.