Украсть у президента - Владимир Гриньков

– Не только поэтому. За мужем следили.

– Здесь, на Кипре?

Вопрос Корнышева озадачил его собеседницу.

– Про Кипр я не думала, – призналась она. – Я знаю про… Москву.

Ведьмакина взяла фотографии, перебрала их, нашла нужную, ткнула пальцем.

– Видите этого человека? Он следит за моим мужем.

На фотографии были запечатлены Александр Никифорович Ведьмакин и его спутница. Они садились в машину, припаркованную на обширной стоянке перед супермаркетом. Снимок был сделан со значительного расстояния, и между фотографом и машиной полковника Ведьмакина видны другие припаркованные автомобили. К одному из автомобилей идет мужчина. На него-то и указывала Алла Михайловна.

– Откуда такая уверенность в том, что он следит? – с сомнением спросил Корнышев.

– Это сказал нанятый мною человек.

– Тот самый, который сделал все эти снимки?

– Да.

– И что же он сказал?

– Он заметил слежку за моим мужем. Все две недели за мужем следили.

– Кто?

– Я не знаю, но, скорее всего, свои же и следили, так мне сказал этой человек. ФСБ. Потому что слежка была очень профессиональная.

– А как же вашего частного детектива не разоблачили? – уловил несоответствие Корнышев. – Уж если следили профессионалы…

– А он сам профессионал.

– То есть? – с интересом посмотрел Корнышев.

И тут Ведьмакина снова занервничала. Как будто они коснулись темы, мимо которой ей хотелось бы проскользнуть юркой неуловимой мышкой. Не получилось.

– Он когда-то служил с моим мужем, – сказала Ведьмакина неохотно. – Попал под сокращение, организовал охранное агентство. Сейчас работает на крупный банк. Я обратилась к нему частным образом. По старой дружбе.

И еще сильнее она покраснела, выдавая себя с головой. Что-то там у нее было с этим сослуживцем ее мужа. Вряд ли адюльтер. Скорее, взаимная симпатия. Потому что с такой щекотливой просьбой к другу мужа не обратишься, если только не будешь на все сто процентов уверен, что тебя поймут, тебе помогут и тебя не продадут.

– Вы его не трогайте, пожалуйста, – попросила Ведьмакина, и сама она вряд ли верила в то, что ее просьба будет услышана и удовлетворена. – Я бы не хотела, чтобы его во все это впутывали.

Корнышев честно промолчал, Ведьмакина все поняла и смешалась. Она терпела поражение за поражением и уже не делала попыток сопротивляться.

– Значит, по-вашему, за вашим супругом следили свои и они же его и убили, – сказал Корнышев.

– Я этого не говорила! – изумилась Алла Михайловна.

– А как же тогда вас понимать? – спросил Корнышев. – Вы сказали, что не верите в случайность гибели своего мужа, потому что вам известно – за ним следили.

– Я ведь не знаю, с какой целью за ним следили. Может быть, его негласно охраняли. Потому что знали, что его могут убить.

– Кто может убить?

– Этого я не знаю.

– Итак, вы попросили своего знакомого о такой услуге, – сказал Корнышев. – Он все зафиксировал на фотопленку… Видео он не делал?

– Нет. Я сказала ему, что фотографий будет достаточно.

– Он представил вам фотографии. Но ваш муж на Кипр уже не вернулся.

– Да.

– Но ваш друг не мог не навести справки об этой женщине, – подсказал Корнышев.

– Он ничего мне о ней не сказал, – покачала головой Ведьмакина. – Когда он мне позвонил из Москвы…

– Кто позвонил? Ваш друг? Или муж?

– Друг. Он позвонил мне и сказал, что есть какая-то женщина. Я ему сразу ответила, что ничего о ней знать не хочу.

– Почему?

– А зачем? – вопросом на вопрос ответила Ведьмакина.

«Наверное, она в тот раз не захотела лишней боли. У нее обнаружилась молодая и более удачливая соперница, и не все ли равно, как ее зовут, на какой улице она живет и сколько ей в точности лет, если и без того все ясно».

Корнышев просмотрел фотографии одну за другой, всматриваясь в лицо спутницы Александра Никифоровича Ведьмакина.

Все снимки делались с относительно большого расстояния, и невозможно было рассмотреть лицо женщины во всех подробностях, но что-то знакомое померещилось Корнышеву, словно он мог эту женщину видеть где-то раньше. Может, она и не любовница Ведьмакина? Может, она коллега и Ведьмакина, и самого Корнышева? Алла Михайловна позвонила в Москву, в гостиницу «Пекин», а ей ответил женский голос. Допустим, что вот эта самая женщина и ответила. И что это доказывает? Ничего!

– Простите меня, Алла Михайловна, но ваш друг привел какие-нибудь веские доказательства измены вашего мужа? Было что-то такое, что могло однозначно указывать на близкий характер их отношений?

– Мне кажется, что тут никаких сомнений быть не может! – поджала губы Ведьмакина.

– Вы эти фотографии имеете в виду? Они ничего не доказывают.

– Как же!

– Ваш муж знал эту женщину, – пожал плечами Корнышев. – Но мне кажется, что и я ее знаю.

– Вы не шутите? – недоверчиво спросила Алла Михайловна.

– Ее лицо кажется мне знакомым. Хотя снимки сделаны с большого расстояния, и я не уверен. Мне нужны координаты этого вашего друга.

– Послушайте! – умоляюще произнесла Ведьмакина, но осеклась, увидев взгляд своего собеседника.

– Мне он нужен! – сказал Корнышев тоном человека, которому возражать бесполезно.

Алла Михайловна и Корнышев вошли в гостиную, когда часы показывали без четверти двенадцать, Корнышев взглянул на висящие на стене часы, скользнул взглядом по стойке, отделяющей кухню от гостиной. Кофемолка…

– Кофе хотите? – спросила Ведьмакина. – Время еще есть.

Она уже направлялась к стойке. Корнышев смахнул со стола газету с кроссвордом.

– Казахский бард, – прочитал он. – Четыре буквы.

– Акын? – рефлекторно отозвалась Ведьмакина.

– Акын, – пробормотал Корнышев, доставая из кармана ручку. – По буквам подходит. Так, а по горизонтали – английская земляная мера, первая буква «а»…

Он держал газету перед собой, а его взгляд метался поверх газетных страниц, потому что он не знал, какой вход из двух…

– Акр, – подсказала Ведьмакина.

– Да, точно, акр. Тогда «акын» – правильно.

Зажужжала кофемолка. И тотчас из-под арки справа от Корнышева стремительно и бесшумно вышел человек. Корнышев выстрелил из своей стреляющей ручки прямо через газету. Пуля попала незнакомцу в грудь, и он упал, выронив пистолет, который держал в руках, а Корнышев уже летел, скользил по мраморному полу, доставая тот пистолет в прыжке и крича обернувшейся на шум Ведьмакиной:

– На пол! Н-на-а по-ол!

Ведьмакина не рухнула на пол, а осела на него, будто силы вдруг ее оставили. Корнышев схватил пистолет, метнулся прочь от убитого им человека, прилип спиной к стене и замер, в доме воцарилась тишина, и было только слышно, как тяжело дышит Ведьмакина, с выражением ужаса на лице разглядывающая бездыханное распростертое тело незнакомца. Корнышев махнул пистолетом и зло посмотрел на женщину. Она затихла. Ни звука в доме.

Так они просидели довольно долго. Часы уже показывали десять минут первого. Никто не позвонил из Цюриха. Корнышев был уверен, что теперь и не позвонят. В конце концов он сумел объяснить женщине жестами, что ей надо бы укрыться за стойкой, и когда она, боясь подняться с пола, поползла за стойку, нарушив хрупкую тишину, Корнышев вихрем пронесся по помещениям первого этажа, но никого здесь не было. Он поднялся на второй этаж и проверил там все комнаты, но это уже скорее для очистки совести. Потому что никого он там не ожидал увидеть – если бы убийцы пришли вдвоем, то второй страховал бы своего товарища там, внизу, а не прятался бы на втором этаже.

Корнышев спустился вниз.

– Вы в безопасности, – сказал он. – Можно не прятаться.

Над стойкой появилась голова Ведьмакиной. Лицо ее было такое бледное, будто голова фарфоровая.

– Вы его знаете? – спросил Корнышев, кивнув на поверженного им врага.

– Нет!

– И никогда здесь на Кипре не видели?

– Не знаю, – уже не так уверенно ответила Алла Михайловна.

Корнышев торопливо ощупывал карманы убитого. Ни документов, ни денег, только ключи от машины «Ниссан». Возле дома Ведьмакиных никакого «Ниссана» не было. Оставил где-то на соседней улице? Некогда искать. Корнышев бросил ключи рядом с убитым. Пошарил взглядом вокруг. Его внимание привлекла картонная коробка с шоколадными конфетами. Оторвал у коробки крышку, тщательно протер крышку полотенцем, после чего аккуратно приложил остывающие ладони убитого к глянцевой поверхности картона – снял отпечатки.

– Скотч есть? – спросил деловито Корнышев.

– А?! – испуганно отозвалась женщина.

– Скотч! Клейкая лента!

– Да! – засуетилась Ведьмакина.

Убежала куда-то и вернулась со скотчем. Корнышев переломил картонку пополам так, чтобы отпечатки ладоней убитого оказались внутри этого импровизированного конверта, обклеил «конверт» скотчем.

– Я вас в последний раз спрашиваю, – сказал Корнышев без угрозы. – Есть ли в доме какие-то бумаги, оставшиеся от вашего мужа. Что-то важное, что вы здесь, может быть, прячете и чего я не нашел. Сейчас мы с вами отсюда уйдем, и больше вы никогда сюда не вернетесь…