Йоханнес Кабал. Некромант - Джонатан Ховард

Вопщем ПОИСТ тронулся с места и заехал в ТУНЕЛЬ УЖОСА! я то знаю, патамушта так было написана над въездом.

Поезд быстро набрал скорость и ворвался в туннель, как хорёк в яму; ворота, из-за которых внутри было темно, распахнулись от удара. Перед Тимоти промелькнула нарисованная на створках безобразная ухмыляющаяся физиономия, которая тут же скорчилась, будто предчувствуя удар. Он мог бы поклясться, что услышал, как створки ворот охнули и с громким стуком отскочили от конечных упоров.

Ха-ха, — лаконично отреагировал на это машинист. Поезд обогнул угол, съехал по невысокому спуску, который явно увёл их под землю, замедлил ход, сделал резкий поворот вправо, и снова начал набирать скорость. За свою короткую жизнь Тимоти не часто катался на поездах-призраках, но этот без сомнения не был похож на остальные. Даже то, что поезд направился к воротам справа от фасада, тем самым начав поездку по аттракциону против часовой стрелки в отличие от обычного движения по часовой, будто намерено было сделано для того, чтобы разрушить привычное представление. Время шло, но ничего не происходило. Тут он заметил небольшое серое пятно, которое по началу он принял за окно. Нет, какое-то оно бесформенное. Внезапно он понял: это был большой игрушечный кролик около четырёх футов высотой. Несомненно, он видел лучшие дни: одно ухо согнулось пополам, мех местами облез, видна была мешковина, а один глаз-пуговка свободно болтался на нитке прямо у щеки.

— ЭТО НИ КАПИЛЬКИНЕ СТРАШНА! — вазмутился я, не испугавшись агромнова кролика. — Миня надули и розвели. Я бы папрасил штобы мне вирнули деньги, если бы заплотил. Но я и не заплотил.

— Я ваплащение децких страхав, да будит тибе извесна. — скозал кролик. — Вижу, я ранавата пришол. Падажди лет двацать, дружок, вот тогда страху не аберёшся.

— Не панимаю как такое вазможна, мой добрый патрёпанный друг, — атветил я, — У меня никагда не было игрушечнова кролика, а следавательна я никак не мог пиринести на ниво маи фрейдиские травмы. Такто, лапаухий.

Толька тагда я заметил в темнате у ниво за спиной стол, за каторым седели другии агромные игрушки. Они играли в КАРТЫ и пили ПИВО, гаварили штото вроди:

— Спорим у тибя был плюшевый мишка или зубастая абезьянка по имени мистер Нана или висёлый кальмар…

Из темнаты донеся галасок:

— … или Кроматти — дружилюбная пегая крыска.

И все астальные игрушки начали кидать в нево стаканы.

— Заткнись, Кроматти, — закричали они, — ни у каво за всю историю не было дружилюбной пегой крыски. Заткнись, пока апять не накастыляли.

Кролик страшила вздахнул глубоким вздохам и скозал:

— Чевото я немнога устал. Нада воздухам падышать. Эй, — скозал он и махнул машынисту «Стой. Падвизиминя».

Вопщим, мы астоновились, и кролик страшила, которово звали Ян, влес и мы дальше паехали.

Кролик-страшила Ян осторожно взялся за нитку, торчавшую рядом с болтающимся глазом, и аккуратно потянул, возвращая глаз на положенное место.

— Так-то лучше, — сказал он Тимоти. — Когда у вас один глаз вот так блуждает, с бинокулярным зрением вообще творится чёрте что. Итак, хозяин?..

— Тимоти, — ответил Тимоти тихим голоском, но не таким уж и тихим, если учитывать обстоятельства.

— Хозяин Тимоти, как вам наша ярмарка?

— Немножко… забавно.

— О, да, — ответил Ян, наклонившись вперёд и всматриваясь в темноту. — Эта ярмарка и вправду довольно забавная.

Внезапно откуда ни возьмись повыпрыгивали тоненькие человечки, по-видимому, сделанные из огромных проволочных ёршиков для чистки труб, со сломанными ложками вместо голов и принялись танцевать, мягко позванивая. Тимоти еле заметно подпрыгнул.

— Прочь! — закричал Ян. — Вон, сорванцы, чтобы я вас не видел!

Человечки, так же мягко позванивая, ускакали. Ян повернулся к Тимоти.

— Я имею в виду, а чего вы хотите? Это же просто катавасия. Мы работаем уже столько месяцев и не встретили ни одного человека, который бы до смерти боялся сюрреализма. Неприязнь? — он поводил лапой из стороны в сторону. — Возможно. Страх? Не-а.

Ещё некоторое время они продолжали путь в молчании. Некто неописуемо жуткий появился из темноты и уселся у путей, покуривая папиросу.

— Я живу у тебя под кроватью. Уууу! Уууу! — это уханье можно было бы назвать достойным чудовища, если бы некто проявил больше энтузиазма.

— А вот и нет, — скозал я. — Я сплю на верхней койке так што если у миня под краватью кто и жывёт так это мой брат Виктор. А ты и близко не такой ужасный.

— Ерунда какая-то — произнёс некто и начал растворяться во мраке, пока не остался виден только горящий кончик его папиросы.

— А вы крепкий орешек, господин Тимоти, — сказал Ян.

Над ними навис гардероб, его дверца начала медленно, угрожающе открываться. Ян высунулся из поезда и пинком закрыл её.

— Зря стараешься, — бросил он скрывшемуся во мраке шкафу. Оттуда как будто бы доносились приглушённые ругательства. — Он ещё ребёнок.

Ян повернулся к Тимоти и посмотрел на него оценивающим глазом. Дёрнув за нитку, он начал смотреть на него уже двумя оценивающими глазами.

— Нам не помешало бы заиметь парочку вампиров или зомби, не правда ли? Вся эта психологическая дрянь вам как об стенку горох.

В очередной раз хлопнули распашные ворота, и поезд снова выехал наружу.

— Эй, малец, — сказал Ян, когда поезд остановился, и водитель вернулся к своей газете, — хочешь, покажу одну штуку?

— Какую такую штуку? — скозал я.

— КАШМАРНУЮ штуку! — атветил он.

— Давай, — скозал я.

Тимоти и Ян блуждали по ярмарке, получая на удивление мало замечаний в свой адрес, за исключением нескольких придирок к костюму «вон того коротышки».

— Куда мы идём? — спросил Тимоти.

— Пока ни знаю, — скозал Ян. Он остановился и медленно посмотрел вокруг, как будто его уши работали антеннами.

— Может, в Комнату Смеха?

— Фууу! — с жаром сказал Тимоти. — В Комнате Смеха скучно. Там просто куча зеркал. В одном ты жирный, в другом — тощий, а в третьем — извиваешься. Скучно.

— Вы слишком молоды, чтобы знать всё на свете, господин Тимоти, — сказал Ян. — Идёмте, кое-чему научитесь.

Они обошли павильон и проскользнули через служебную дверь.

— У нас не будет проблем, а? — с некоторой робостью спросил Тимоти, так как вообще он был ответственным юношей и не проникал в частные и муниципальные помещения. Кроме того, он терпеть не мог, когда на него кричат.

Ян остановился, чтобы поразмыслить, при этом поднимая опущенное ухо и опуская поднятое.

— Проблем? Не-а, не думаю. С этой стороны Комната Смеха гораздо веселее.