Чертов нахал - Пенелопа Уорд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В тот вечер стояла ясная погода. Свет из окон бунгало Обри освещал темную улицу.
Она дома.
И я иду домой.
Мое сердце бешено колотилось. Я припарковал фургончик на углу и сидел там по крайней мере двадцать минут, репетируя свою речь. Из дома, у которого стояла машина, кто-то вышел.
Это была женщина в легкой ночной рубашке и тапочках. Она, виляя задом, шла по направлению к моему фургону, а ее объемистая грудь чуть ли не вываливалась из низкого выреза. Увидев гипс на ее руке, я понял, что это та самая любвеобильная соседка Обри по имени Филомена. А теперь, кажется, и нога у нее тоже была загипсована. Ох, и ни фига себе! Вот ведь горячая штучка!
– Привет, красавчик! Я заметила твой фургон у дома.
– Извини. Я и понятия не имел, что ты тут живешь. Мне, наверное, не следовало парковать машину у твоего дома.
– Ты что, шутишь? Я-то уже обрадовалась, решив, что ты все-таки надумал подстричь травку на моем газоне.
– Нет-нет. Я здесь нахожусь по личным делам.
– Тогда, может, зайдешь, и трахнешь меня, наконец?
– Ух ты! Это, конечно… заманчивое предложение, особенно учитывая этот возбуждающий гипс, но это не для меня. Так что благодарю и откланиваюсь.
– А почему бы в таком случае не заглянуть ко мне, чтобы пропустить стаканчик? Обещаю, я тебя не съем.
– Нет, спасибо. На самом деле я приехал к Обри.
Она положила руку в гипсе на бедро.
– А тебе известно, что у Обри уже есть парень, с которым она встречается?
– Да, мне это известно.
– Ну что ж, если передумаешь, ты знаешь, где меня искать. – Она изогнула шею, чтобы рассмотреть приближающуюся машину. – А вот и он. Только что завернул за угол. Вечер перестает быть томным.
– Кто «он»?
– «Бумер» парня Обри только что проехал мимо.
У меня сердце ушло в пятки.
Блин!
После того, как Филомена, наконец, оставила меня в покое и вернулась в дом, я еще очень долгое время сидел в машине, не зная, что предпринять. В конце концов я сгреб букет и вышел из фургона, планируя просто оставить их на пороге.
То, что я увидел в окне, чуть не заставило мое сердце остановиться. Обри сидела на диване рядом с Ричардом, положив голову на его плечо.
Она выглядела вполне довольной жизнью. На лице ее было написано безмятежное спокойствие. Было такое впечатление, что они смотрят какой-то фильм.
Как ни тяжело было это видеть, я не мог отвести от них взгляд. Эта сцена была пределом моих мечтаний. Ничего в мире я так не хотел, как каждый вечер возвращаться к ней домой и просто проводить время вместе. С каждой секундой, что я стоял там, семена сомнения, посеянные в мою душу этим вечером, пускали корни и прорастали. Внезапно, в первый раз после приезда в Темекулу – даже несмотря на всю слежку и общение с Обри – я почувствовал себя лишним, посторонним человеком, пытающимся вторгнуться в чужую жизнь. Невозможно описать мое страдание. Казалось, в тюрьме я попал во временную ловушку – время для меня остановилось, а в реальном мире оно шло своим чередом. Обри продолжала жить.
Она продолжала жить. Без меня.
Ты просто гребаный придурок, Чэнс.
Ведь именно поэтому ты поступил так, как поступил, помнишь? Ты ведь хотел для нее такой жизни, разве нет?
По крайней мере двадцать минут прошло после того, как я осознал всю безысходность ситуации, а я все еще стоял на том же самом месте, на той самой лужайке, которую я постриг и привел в идеальный порядок. И тут я догадался, почему мне плохо до тошноты.
Я скорбел о том, что потерял безвозвратно.
Когда я покинул ее в первый раз, Обри была просто раздавлена. Теперь, когда я уходил от нее во второй раз, я понимал, что это разрушит меня. Сейчас я просто не знал, как лучше обставить свой уход. Конечно же, я не мог уйти, не попрощавшись. Пока оставлю цветы на ее пороге, может быть, пошлю ей сообщение или позвоню, чтобы сообщить о своих планах вернуться домой в Хермоса-Бич.
Подойдя к порогу, я наклонился, чтобы положить цветы на дверной коврик, как вдруг вздрогнул от чьего-то топота. Это был Пикси, который, наверное, учуял или услышал меня. Он появился в окошке гостиной, которое находилось как раз рядом со входной дверью, и принялся блеять без умолку.
– Бе-е-е…
– Ш-ш-ш, – шикнул на него я.
Только я собрался было уйти, как свет на крыльце зажегся, и входная дверь распахнулась. Я повернулся и увидел стоящую на крыльце Обри.
– Чэнс…
Медленно поднимая руку, я произнес:
– Привет!
– Что ты тут делаешь? – Она опустила глаза, заметила цветы и наклонилась, чтобы поднять их. – Ты хотел оставить этот букет на ступеньках?
– Ты угадала. Я и не собирался входить в дом.
Тут появился Дик и с хозяйским видом обвил рукой узкую талию Обри. Я проследил за его движением, а затем снова взглянул Обри в лицо и заметил, что она явно испугана.
– Мистер Найтмен, – произнес Дик. – Чем мы можем вам помочь?
«Мы».
Да пошел ты на хер, принцессин хахаль!
– Я просто заехал, чтобы передать Обри небольшой подарок в знак признательности за помощь в решении моих юридических проблем.
– Очень мило с вашей стороны, но лучше было бы сделать это в офисе.
Вот ведь занудливый козел!
– Вообще-то, я уезжаю рано утром. Поэтому это был мой последний шанс увидеться с ней.
Обри неотрывно смотрела на цветы. Потом подняла голову и пристально взглянула на меня.
– Вы уезжаете из города?
– Совершенно верно. Я закончил здесь свои дела, – продолжал я, глядя ей в глаза, чтобы она осознала всю серьезность моих слов. – Просто не хотел уезжать, не попрощавшись.
Она словно потеряла дар речи. Пикси стоял у ее ног. Зная, чего хочет это создание, я наклонился, закрыл глаза и позволил ему в последний раз облизать мое лицо. Когда я выпрямился, Дик, по всей видимости, сбитый с толку моей неожиданной привязанностью к козлику, стоял, переводя взгляд с козла на меня и обратно.
Еще крепче прижав к себе Обри, он произнес:
– Что ж, примите наши наилучшие пожелания.
– Благодарю вас. –
