Я люблю Лондон - Линдси Келк

– Обратил. Надо спрашивать почему?

– Завтра расскажу. – Я не могла рассказывать об этом сейчас, когда во мне плескались по меньшей мере семь порций спиртного. – Когда вы продолжите?

– Да вот жду парней! – Он оглянулся на дверь и посмотрел на часы. – Они уже должны сейчас быть.

– Взять тебе пива? – спросила я. Во рту пересохло. Скверный знак. – Я пойду схожу за… водой.

– Мне – нет, не стоит. – Алекс поцеловал меня в лоб, а его рука скользнула мне на талию. – А разве вам сейчас не полагается отираться о натертых маслом стриптизеров?

– Я тебе сама устрою стриптиз. Попозже! – Я провела пальцем по его белой рубашке в пьяной попытке быть сексуальной. – И, э-э, станцую. – Во рту появился привкус рвоты. Трудно строить из себя соблазнительницу, когда не понимаешь, что несешь, а твой бойфренд над тобой смеется.

– В доме твоей матери? – уточнил слегка шокированный Алекс. – Хорошо, возьму в кухне подсолнечное масло и подожду тебя в сарае твоего отца.

– Договорились! – Я повернулась и красиво отошла, споткнувшись всего один раз. Отличный результат.

– Две текилы и два пива! – Дженни грохнула кулаком по барной стойке, после чего забралась на нее и уселась. – Я сама возьму, если вы заняты.

– Вот еще! Уберите-ка задницу со стойки! – велел Дженни бармен, спихивая ее на пол и ставя на место упомянутой задницы две «Короны». Дженни кошкой приземлилась на ноги и наградила бармена смешком и двадцатифунтовой банкнотой. Которую ей дала я. Пить в Лондоне, оказывается, накладно.

В клубе было людно, музыка играла громко, но я слышала, как все произносят имя Алекса. Посетители были взволнованы. Я была взволнована и пьяна. Дженни была просто пьяна. Я снова поискала глазами Алекса, но не нашла его в толпе, заметив зато минимум десяток бледных копий, подражавших его прическе и небрежному стилю. Но подлинник был только один. И вдруг он оказался на сцене. Фоновая музыка стихла, сменившись шумными одобрительными воплями из зала. Все отдельные компании кинулись вперед, чтобы занять места поближе, – девушки, групи и фотографы боролись за место у сцены, поклонники и критически настроенные разномастные лабухи заполняли середину зала, а друзья друзей и силком приведенные кавалеры обступили бар.

– Привет! – сказал Алекс в микрофон, перекидывая через голову ремень гитары. – Спасибо, что пришли!

Девицы в толпе завопили так, как будто он пообещал сделать им всем детей. Чего он, разумеется, не обещал. Мужчины негромко переговаривались и кивали друг другу. Крейг со своего табурета в глубине сцены помахал барабанной палочкой в знак приветствия, а Грэм настраивал бас-гитару, нажимая педали и кнопки на пульте у ног.

– Дело во мне, – пьяно пробормотала Дженни, – или Крейг выглядит сексуально?

– Ни то ни другое, – безжалостно ответила я. – Это все текила.

– Мы, группа «Стиллз», сыграем сегодня несколько песен. – Алекс повернулся спиной к залу, трижды кивнул Крейгу, высоко поднял руку с медиатором и задал знакомый ритм.

Зал впал в неистовство – ведь все собрались исключительно ради внепланового концерта. Эти ультрафанаты «Стиллз» знали каждое слово и каждую ноту. Песню подхватили в унисон, и это оказалось заразительным. Я была поклонницей «Стиллз» еще до знакомства с Алексом, но сейчас, зная все, что я знаю, я научилась понимать, что стоит за строками каждой песни. Иногда я невольно скрипела зубами, делая вид, что поется не о его бывшей мадам, или стояла с каменной физиономией, если композиция принадлежала тому периоду, когда Алекс с горя перепробовал половину Манхэттена, но чаще всего при звуках новых песен я понимала, что это обо мне, о нас. Конечно, я сужу предвзято, но мне кажется, что последние песни у них самые лучшие.

Алекс метался по сцене, периодически налетая на Грэма. Порой им удавалось разминуться, вспрыгнув на подставку для ударных либо отскочив к мониторам. Алекс двигался, неотрывно глядя в одну не очень далекую точку, но всегда успевал подойти к микрофону вовремя, будто в нужный момент его притягивало магнитом.

Я прислонилась к барной стойке, покачиваясь в такт музыке, представляя, как творю с Алексом жуткие непристойности на большой оранжевой электрогитаре, и вдруг спохватилась, что Дженни рядом нет. Я огляделась, но Дженни в отличие от меня стразами не сверкала, и найти ее было сложно. Еще меня ожидал привет от Золушки: Дженни оставила туфли, в которых, во-первых, рисковала переломать ноги, а во-вторых, на голову возвышалась над окружающими. Не зная, что предпринять, я забралась на барную стойку и напряженно сощурилась, вглядываясь в массу потных тел.

– Я в городе вообще-то по личным делам, – чуть задыхаясь, сказал Алекс в микрофон и вытер лоб полотенцем. Его обтягивающая кожаная куртка блестела в лучах прожекторов. – В субботу я женюсь.

Я едва не обиделась на визгливое «бу-у-у!», диссонирующее с общими дружными поздравлениями.

– Не делай этого! – крикнул какой-то мужчина, которому до конца жизни надо молиться, чтобы я его не узнала.

– Женись на мне! – завопила девица, стоявшая в первых рядах. Ну, сейчас она у меня напросится!

– Спасибо за варианты! – Алекс опустил голову, подстраивая свою гитару, и засмеялся. – Но я, пожалуй, останусь со своей девушкой. Она… В общем, она для меня единственная.

Чертовски откровенно! Я согласно кивнула. В зале протяжные «ах-х-х!» слились с новыми «бу-у-у».

– Она сегодня здесь. – Алекс поднял голову и прикрыл глаза ладонью от света прожекторов. – Если вы видите очаровательную девушку, одетую словно для «Студии 54»[21], поприветствуйте ее – сегодня у нее девичник.

Алекс улыбнулся. Хотя он меня не видел, я знала, что его улыбка предназначалась мне, и растаяла.

– Эта песня для тебя, Энджел! – Пальцами он зачесал челку назад, попытавшись заложить ее за ухо, но волосы снова свесились на половину лица, прежде чем он положил руку на струны. – Они все для тебя.

Я взгромоздилась на барную стойку, чтобы лучше видеть. Стразы поблескивали в приглушенном свете. Крейг пустил в зал мягкий ритм, а Грэм попятился, оставив Алекса центром общего внимания, и тут зазвучали первые аккорды моей песни, а на мониторе заплясали белые столбики. Последние месяцы я слышала эту песню тысячу раз. Я видела, как Алекс ее писал. Я знала ее с набросков на салфетке до стихов на странице. Она звучала в нашей квартире, пока не был отточен каждый аккорд и найдена каждая нота. Но я впервые видела, как Алекс играет ее со своей группой перед полным залом. Песня начала жить – и воспарила. В тот момент я не просто любила, но и гордилась. Гордилась тем, что выхожу замуж за Алекса.

Зал слушал тихо, внимательно. Алекс негромко пел в микрофон, и, ручаюсь, не только я представляла себя на месте этой микрофонной стойки. Я чувствовала, как все затаили дыхание. Целых три минуты в «Гараже» можно было услышать, как упадет булавка. Именно поэтому я проморгала момент, когда Дженни забралась на сцену и поползла к ударной установке Крейга. У меня отвисла челюсть, а руки сами схватились за голову. Я видела, как звукооператор пытался пробиться к сцене и перехватить ненормальную, но Дженни – девушка целеустремленная, и когда она чего-то хочет, остановить ее невозможно. К тому же она удивительно быстро передвигалась на четвереньках. Алекс ускорил темп к финалу песни, Грэм и Крейг выбивали бешеный ритм, и тут Дженни доползла до барабанов, схватила обалдевшего Крейга за узкий галстук и притянула к себе для долгого страстного поцелуя. Зрители разразились приветственными криками, глядя на трусы Дженни и язык Крейга.

Алекс закончил песню, ни на что не отвлекаясь, с закрытыми глазами. И только когда последний аккорд замер в воздухе, он обернулся посмотреть, что случилось с барабанами, и увидел, как Дженни подмяла под себя его ударника.

– Леди и джентльмены, Дженни Лопес! – Он протянул руку, представляя ее толпе. – Подружка невесты, высший класс.

Все захлопали и загудели, и даже Алекс улыбнулся. Один Грэм с отвращением покачал головой. Я была с ним совершенно согласна.

– Кгхм, Дженни! – Алекс кричал не в микрофон, но его все равно было слышно всему залу. – Отдай ударника! Мне он еще на одну песню нужен.

Дженни подняла руку и жестом попросила у Алекса еще минутку, прежде чем отпустить галстук Крейга с видом кошки, поймавшей канарейку. Я заподозрила, что она наверняка подцепила что-нибудь, передающееся через телесные жидкости – мононуклеоз, например. Или стрептококковую инфекцию. Кое-как встав, Дженни низко поклонилась залу под гром аплодисментов, после чего неверными шагами пошла к краю сцены. Крейг не отрывал от нее глаз.

– Итак, наша финальная песня, – объявил Алекс под хор недовольных возгласов. – До скорого свидания, Лондон!

Крейг громко выкрикнул «три, два, раз», зазвучало вступление к последней песне, и все в клубе начали танцевать. По залу метался искрящийся свет стробоскопов, и последняя порция текилы горячила мне кровь. Подняв руки над головой, я начала подпевать во весь голос, по-прежнему сидя на краю барной стойки. И тут я ж…, то есть крестцом почувствовала две сильные руки.