И. о. поместного чародея - Мария Заболотская

Дверь со скрипом отворилась, и я с опаской переступила порог, невольно ожидая гневного крика. Но конечно же меня встретила лишь тишина, пропахшая книжной пылью.

Ничего особенного, должна заметить, в кабинете поместного мага не было. Книжный шкаф, пыльные тяжелые портьеры на окнах и захламленный стол. На полках до самого потолка громоздились свитки, манускрипты и альманахи, изрядно замусоленные и потрепанные. На стене висел портрет светлейшего князя Йорика Эпфельреддского, явно вышедший из-под кисти художника-самоучки, однако оправленный в дорогую раму, что должно было отражать верноподданнические чувства поместного мага. Лик князя был порядком засижен мухами, так что рама положение не спасала. Рядом с портретом находилась карта Эпфельредда, обгоревшая снизу (видимо, когда-то Виктредис решил изучить ее со свечой в руке), а также лунный календарь огородника, незаменимый при высчитывании дат посева гороха и огурцов.

— Ну-с, что тут у нас? — попыталась приободрить я саму себя и уселась за стол. Кресло, порядком вытертое, приятно скрипнуло, точно признав мое право на хозяйские замашки.

Некоторое время я беспомощно разглядывала груды бумаг и книг, громоздящиеся на столе, а затем принялась разбираться в этом хаосе. Виктредис, по-видимому, не испытывал неудобства от того, что перед его носом возвышались завалы пыльной бумаги вперемешку с огрызками яблок и черствым печеньем, я же была несколько обескуражена.

Первой очутилась в моих руках книга учета. Я немного поразмышляла над вопросом, у каждого ли поместного мага имелся подобный документ, и пришла к выводу, что только такие зануды, как Виктредис, могли заносить каждое сваренное и проданное зелье в список прихода — расхода.

Каждая страница была аккуратно разделена на графы. В шапке первой значилось «№ п/п», во второй — «Дата», в третьей — «Наименование», в четвертой — «Имя заказчика». За ними шли далее «Ингредиенты», «Себестоимость», «Цена», и завершал этот перечень пункт «Чистая прибыль». В конце каждого месяца в строке «Итого» подбивался общий баланс и отмечалось, какую часть прибыли следует потратить на хозяйственные нужды, а какую — отложить про запас.

Я полистала это занимательное творение и путем нехитрых подсчетов определила, что магистр бежал вовсе не убогим, сирым и нагим. Почему-то это меня не успокоило, а лишь вызвало зубовный скрежет.

Вторая рукопись была куда тоньше. В ней велся учет истребленных Виктредисом монстров. Точно так же страницы были разграфлены, имелся порядковый номер подвига, дата и наименование ликвидированного чудовища. По большей части это были крысолаки, мыши, медведки, бабочки-капустницы, майские жуки, саранча, домовые, гуменники и прочие сельскохозяйственные вредители.

Про себя я решила, что не буду нарушать традиции, чтобы не вызвать никаких подозрений впоследствии, и точно так же буду скрупулезно вести учет своих славных деяний, ежели таковые случатся.

Следующая книга вызвала у меня больший интерес. Это была печально известная «Вампирология и основы самозащиты», которая исправлялась и переиздавалась бессчетное число раз. Обычно новое издание выходило вскоре после гибели очередного борца с вампирами с пометкой: «В предыдущем издании допущена неточность: как было доказано на практике, вампиры не погибают при попадании святой воды в трахею; у них всего лишь начинается кратковременная икота».

Видимо, магистр Виктредис читал это произведение перед сном, дабы укрепить в себе решимость к побегу.

На первой странице красовалось изображение представительного мужчины с тонкими усиками и пронзительным взором, это был знаменитый охотник на вампиров Клодер Гардарисский. На второй красовался не менее знаменитый вампир Ульрих ван Эммен с такими же усиками, взором, хищными ноздрями и нездоровым цветом лица. Между ними прослеживалось определенное сходство: то ли они были близкими родственниками, то ли художник не отличался большим воображением.

Я с интересом прочла вступление. Оно отличалось хорошим литературным языком, изобиловало латынью и цитатами из Священного Писания, в целом не неся никакой смысловой нагрузки.

Первая часть начиналась с эпиграфа, взятого из Упаколапсиса (ужасающие предсказания религиозного толка, которые якобы несут в себе еще более страшный смысл, чем это кажется вначале), и далее продолжалась в том же духе. Я узнала, что вампиры являются прямыми потомками высшего Зла, наделены сверхъестественной силой, живут вечно, пьют человеческую кровь в полнолуние, способны обращаться в волка, летучую мышь и нетопыря (к стыду своему, до этого я искренне полагала, что летучие мыши ничем от нетопырей не отличаются) и несут с собой губительные эпидемии чумы и холеры. Короче говоря, тут не было написано ничего нового, и я усомнилась, стоило ли столько раз переиздавать книгу, суть которой вам изложит любой неграмотный крестьянин, стоит только налить ему чарку самогона.

Я неуважительно отбросила «Вампирологию» в сторону и выудила из груды книг другой манускрипт. На его черной кожаной обложке было вытиснено слово «Бестиарий», и общий вид в целом вызывал доверие.

«Бестиарий» сам по себе открылся на букве «В», и я увидела, что слово «Вампир» подчеркнуто жирной линией.

Видимо, Виктредис провел над этой книгой немало приятных минут, открывая для себя доселе неизвестные цитаты из Упаколапсиса.

Да. Да. Да. В «Бестиарии» рядом со словом «вампир» было помещено изречение именно из этого творения. И ничего сверх того.

Я добросовестно пыталась понять, о чем же именно там говорится, но так и не уловила связи между «девятиглавым зверем с подсвечниками» и вампирами. Не хотят же они сказать, что у вампира девять голов? И при чем тут подсвечники, хотелось бы знать?..

После цитаты мелкими буквами было дописано «см. Носферату». Я послушно перелистнула страницы на букву «Н» и обнаружила там еще одно упоминание девятиглавого зверя, правда, в компании какой-то Калибонской Развратницы. За этим следовало примечание «см. Упырь», и я уже без всякой надежды принялась листать страницы. Возле «упыря» обнаружилось, что «он же Вампир, он же Носферату» и лаконично пояснялось: «Бессмертный демон, черпающий силу из крови жертв своих, каковую употребляет перорально. Достоверные случаи уничтожения неизвестны».

Не стоило ли мне податься вслед за Виктредисом, пока не поздно?

Следующая книга была более древней, так как на первых ее страницах красовалось несметное количество жирных отпечатков пальцев, а среди страниц то и дело попадались засушенные мухи и пауки. Называлась она многообещающе — «Изничтожение богопротивных чудищ» — и весила столько, что могла стать орудием этого самого изничтожения.