Летнее безумие - Сьюзен Льюис

Моранди безнадежно пытался скрыть детскую гордость: она светилась в глазах.

— Вам что-нибудь понравилось? — робко спросил он.

— Да, одна очень понравилась, — улыбнулась Сара. — А какую вы хотели бы мне подарить?

— Мою любимую. — Его щеки слегка порозовели.

— Так какую же?

— Вот эту. — Он потянулся, чтобы снять картину с крючка.

— О! — воскликнула она, принимая картину. — Понимаю, почему вы так ее любите. В ней так много… глубины. О да, да… Это прекрасно…

— Я запечатлел в ней идею метемпсихоза, — подсказал он.

Она удивлено повернулась к нему.

— Именно об этом я и подумала, — сказала ошарашенная Сара. — А как она называется?

— Боюсь, у нее нет названия, — извиняющимся тоном сказал он. — Почему бы вам самой не дать ей название?

— Ах да, сейчас посмотрю… подумаю. — Она пыталась сообразить, что такое метемпсихоз. — А, конечно, — сказала она, стараясь оттянуть время, — я знаю, как ее назвать.

Он нетерпеливо ждал.

— Да, это несомненно подойдет, — решительно заявила она. — Другого названия и быть не может.

Его нетерпение нарастало.

— Я бы назвала ее… «Душа в полете».

Его взгляд выразил обожание.

— Удивительно, — пробормотал он с благоговением. — Просто удивительно!

Сара просияла.

— Я рада, что вам понравилось.

— Удивительно, — твердил он, словно не веря себе и качая головой. — Поистине невероятно для человека, не знающего, что такое метемпсихоз.

Моранди серьезно взирал на свой шедевр, словно пытался определить степень его гениальности.

— Вы сводите меня с ума! — воскликнула Сара. — Так что же все-таки это значит?

— Это переход души из одного тела в другое.

— Да ну? — Теперь Сару удивила собственная находчивость. Снова посмотрев на полотно, она подумала, что оно не так уж плохо. — Я буду беречь эту картину.

Он застенчиво улыбнулся, радуясь, что шедевр произвел на нее такое впечатление.

— Хотите выпить? — предложил он, прислонив картину к стене. — У меня есть чай и кофе.

— Пожалуйста, то и другое.

— А может, что-нибудь покрепче?

Сара посмотрела на часы. Одиннадцать утра.

— А как насчет пастиса? — игриво спросила она.

— Есть и пастис. — Он вышел на кухню, оставив Сару разглядывать другие шедевры.

Она ехала в Монако к Эрику, который согласился провести день с ней и ее фотокамерами в лесах за Вэнсом. Но встреча была назначена на час дня, поэтому Сара позвонила Моранди, сказала, что едет через Ниццу, и спросила, свободен ли он. Поскольку была суббота, Моранди оказался дома и выразил горячее желание увидеть ее. А Саре до смерти хотелось посмотреть на его квартиру.

— Давно вы здесь живете? — спросила она, идя за ним на балкон с вином.

— Чуть больше года. Мои сестры приехали и обставили квартиру, свезя сюда ненужное им барахло. А кроме вещей, то ли нарочно, то ли случайно, забыли у меня племянника.

— Племянника? — спросила Сара, оглядываясь.

— О нет, потом они вернулись за ним, — успокоил ее Моранди. — Он спрятался под кроватью, решив здесь остаться.

— А сколько ему? — спросила Сара.

— Двадцать пять.

Лицо Моранди было совершенно серьезным, и Сара не могла понять, шутит он или нет.

— Ему пять, — улыбнулся Моранди, и Сара заметила, как привлекательна его улыбка.

— А сколько у вас сестер?

— Две. И один брат.

— Какое совпадение, и у меня тоже. А вы который по счету?

— Старший. А вы?

— Младшая.

— А у вас есть дети? — спросил он. — От первого брака?

Сара нахмурилась.

— Откуда вы знаете, что я была замужем? — спросила она.

— Вы сами мне сказали.

— Разве? О нет, у меня нет детей. А у вас? Можете не говорить, если они внебрачные.

— Я признаю всех своих детей, — сказал он, удивленный ее предположением.

Сара прикусила губу. Они оба смущались, хотя и подтрунивали друг над другом, и Сара радовалась, что здесь нет Луизы и Дэнни.

— У меня их семеро.

Сара расхохоталась.

— Надо же, я почти поверила вам, — сказала она, открывая вино.

— Но это же правда, у меня действительно семеро детей.

— Только не говорите, пожалуйста, что ваша жена — Белоснежка, — засмеялась она.

— Нет, Тина. Вообще-то она Кристина, но ей нравится, когда ее зовут Тина.

— Так где она сейчас? — спросила Сара, решив, что он разыгрывает ее.

— Мы разошлись. Она в Англии.

— С семью детьми?

— Нет, с тремя. Четверо других с моей первой женой, Долли.

— А сколько жен у вас было? — спросила Сара.

— Только две.

— Вы опять шутите?

— Ничуть. А почему вы мне не верите?

— Не знаю.

— А вы поверите, если я скажу, что вас очень красит смущение? — Он покраснел до корней волос.

— Не верю ни единому вашему слову.

— Все это чистая правда. Кстати, поэтому я и втянулся в изготовление таких фильмов. За них хорошо платят, а я должен платить алименты.

— Странно, что такой человек, как вы, занимается такими лентами.

— Почему? — спросил он, робко улыбнувшись.

— Не знаю. — Сара хотела упомянуть о Джейке, но, не желая портить ему настроения, решила этого не делать. — Я рассказала вам кое-что о себе, надеюсь, вы не подумали, что у меня много капризов или причуд.

— Вы кажетесь мне прекрасной, особенной женщиной, — ответил он так искренне, что она засияла. — И я подумал, как мне повезло.

— Правда?

— Какие же могут быть сомнения? Едва увидев вас, я понял, что вы совсем не похожи на других женщин.

— А на кого же я похожа?

— Вы были так милы и застенчивы, ваши глаза смеялись, волосы отливали серебром, как сейчас, а кожа нежно блестела, и я сразу вспомнил все любовные баллады, которые когда-то знал.

— Неужели? — удивилась она.

— А самое удивительное, что, когда вас искусали москиты, вы стали еще красивее, красивее всех, кого я когда-либо видел…

— Вы тоже мне нравитесь, мистер Моранди.

— Тревор, — поправил он.

— Я не могу вас так называть. Вы совсем непохожи на Тревора, слава Богу.

— А вы похожи на принцессу, как бы ее ни звали.

Сара улыбнулась до ушей.

— Хорошо, что мои подруги не слышат вас.

— Я очень рад, что вы здесь. Налить вам еще? Мне хотелось бы поцеловать вас, если вы разрешите.

Сара покраснела.

Он нежно коснулся ее губами, теплыми, мягкими, но требовательными.

— Думаю, — сказала она хрипловато, — мне не стоит пить, я становлюсь несколько раскованной.

Она коснулась его руки.

— Я не хочу завлекать вас и боюсь далеко зайти.