Это безумие, детка (СИ) - Аваланж Матильда

Гаспар.

 Она не видит, как от его тела начинает струиться мягкое зеленоватое свечение, которое становится все ярче и жуткая рана на груди затягивается, расправляются смятые, раскуроченные лёгкие, а ребра встают на место и, срастаясь, грудная клетка обрастает новой кожей, чистой от татуировок. Роэл не видит этого, но, когда за ее спиной он закрывает, а затем открывает зеленые глаза и приподнимается, чувствует, словно ее резко толкнул кто-то невидимый.

И тогда она, наконец, оборачивается. И видит его – целого и невредимого. И, прервавшись на полуслове, в сумасшедшей эйфории, накрывшей, как цунами, Роэл, шалея от счастья, подходит и заключает в объятье.

– Сюрприз, куколка! – Гаспар крепко-крепко прижимает девушку к груди. – Одна из моих способностей – оживлять мертвых. Хотя, прямо как-то я и не ожидал, что сумею оживить самого себя.

– Обещай, что больше никогда меня не оставишь! Обещай, что всегда будешь со мной, Гаспар!

 -Куколка… – он криво усмехнулся и покачал головой. – Моя нежная, хрупкая кукла, которая, не дрогнув, отрубила башку демону тесаком, да! Я, мать его, люблю тебя больше всего на этом гребанном свете. Но я не смогу дать то, что тебе нужно. Всего этого! – он обвел взглядом детскую (которая, правда, в данный момент больше напоминала кровавую баню, но что он имеет в виду, было ясно). – Нормальной семьи, нормального дома, здоровых, человеческих отношений – того, чего хочет каждая женщина. Того, чего ты заслуживаешь. Будем честными, я конкретный псих, куколка, и, если ты забыла, без пяти минут упырь. Ты и сама знаешь, нам не стоит продолжать это.

– Я хочу быть с тобой, и я буду с тобой… – сказала она. – Ты не посмеешь меня прогнать. У нас теперь одно безумие. Одно на двоих.

– Так прекрасна… – Гаспар медленно, едва ощутимо прикоснулся к запрокинутому к нему лицу Роэл и, крепко сжав ее руку, сказал. – Идем.

– Да что это такое? – простонала Рейчел. – Куда ты собралась?

– Прости меня, сестричка, – тихо сказала Роэл. – Я тебя люблю…

– Рейчел, мой отец, великий князь Константин, вкупе с полицией будет тут с минуты на минуту, – любезно обратился к сестре Гаспар уже с порога. – Передай ему от меня привет. Если не затруднит, конечно.

Не успела Рейчел пролепетать «Не затруднит…», как Роэл Харт и Гаспар Леоне исчезли, растворились, сгинули, точно не бывало.

После них в спертом, пахнущем кровью и страхом воздухе комнаты остался запах цветущего яблоневого сада.

Поздним вечером, когда ворота Академии Вампиров давным-давно были закрыты и запечатаны охранным заклинанием, а ректор академии Константин Леоне все еще сидел в своем кабинете, разбирая бумаги, и появился этот визитер. Плюгавый мужичок в мешковатом пиджаке и клетчатом берете с помпоном, о котором охрана не доложила, вошел без стука и Леоне точно знал, явился он не с улицы и через забор не переходил.

– Мое почтение, Ваше Сиятельство, – мужичок поклонился, как гуттаперчевый, и, кося одним глазом, проговорил. – Хозяин хочет с вами свидеться. Сейчас прямо.

– Я не против, – Константин отложил бумаги. – Место встречи? Нейтральная территория?

– Да нету-нет! Это надо обговаривать долго и все такое… – замахал руками мужичок. – Он сам к вам придет. По-дружески. Разговорчик один есть.

– Хорошо, – под стальным взглядом Леоне мужичку явно стало неуютно. – Передай, я его жду.

Когда посланец вышел, Леоне поигрывая своей любимой нагайкой, невидяще уставился в окно. Он не волновался и не боялся, но красивые мужскиепальцы сжимали хват чуть сильнее, чем было надо.

Вскоре уголок черного ковра приподнялся, и из-под него вылез невысокий плотный мужчина в снежно-белом костюме. Из кармана у него торчал пышный шелковый платок, и в целом выглядел мужчина франтом, если бы не пляжные черные сланцы, которые на его босых ногах смотрелись совершенно нелепо.

– Дорогой мой Константин! – с умилением воскликнул мужчина и полез к Леоне целоваться в духе партийных вождей знаменитой некогда, но ныне развалившейся республики. – Оченно рад тебя видеть! Как молодая супружница? Уж мог бы и на свадьбу-то пригласить! Ну, ничего, ничего, на крестины-то позовешь, небось. Я хорошим крестным буду, и не сомневайся, мой дорогой!

Ласковые речи мужчины и дружелюбный тон могли обмануть кого угодно, но не Константина Леоне. Он знал, что за каждым словом стоит скрытый смысл, а то и угроза. А как еще воспринимать предложение стать крестным его будущему ребенку, так запросто высказанное самим дьяволом?

– Ну да ничего, ничего, это подождет, – повторил мужчина в белом костюме и вольготно уселся в кресло, закинув ногу на ногу. – Я к тебе, мой золотой, с претензиями. И очень большими. Не далее, чем вчера на твоей территории твой непутевый сын вместе с какой-то шлюхой прикончили одного из моих лучших демонов, личного слугу моего обожаемого сына. Что за беспредел, Константин, я спрашиваю, что за беспредел? Ты знаешь, это прямое нарушение всех наших соглашений. Я требую сатисфакции! Во-первых, передай мне своего сына, чтобы он понес справедливое наказание за свой блэкаут. А во-вторых, я хочу кардинального пересмотра Договора в пользу ада.

Константин выслушал его молча, не выказывая ни удивления, ни нетерпения, ни страха.

– Боюсь, ты немного не в курсе всей ситуации, Люций. Позволь тебя просветить, – проговорил он спокойно. – Если кто и вправе требовать сатисфакции, то это наша сторона. Твой демон около ста лет назад вселился в тело десмонда, выжрал его душу и поселился в его оболочке. Мало того, по приказанию твоего обожаемого сына, находясь внутри десмонда, он уже без малого пятьдесят лет поставлял женские души для утех Мамоны в обход Врат. Если я ничего не путаю, ты вроде как запрещал ему иметь личный гарем, нет?

– Мамона завел сераль?- дьявол вполне себе натурально удивился и даже руками всплеснул. – Да ладно! Не верится, что мальчик посмел нарушить мой запрет. Он ведь послушный сынок.

– Могу даже сообщить подробности, только вот вряд ли они тебя, Люций, порадуют, – добавил Константин, не сводя с дьявола холодного взгляда. – Не разобравшись в ситуации, ламия хотел забрать в этот гарем моего сына, за что, собственно, и поплатился.

– Ну… у всех разные предпочтения, – криво ухмыльнулся мужчина в белом костюме и, задумавшись, помахал ногой в черном сланце. – Тем более, как я слышал, у вас с ним отношения не ахти.

– Это мой сын! – резко перебил Константин Леоне, слишком, непозволительно резко.

– Ладно-ладно-ладно, не надо кипятиться, – поморщился дьявол. – Своего сыночка я вразумлю, вот ведь подлец, чего затеял прямо у папы под носом! Какого удовлетворения хочешь ты?

– Меня интересуют души ста восьмидесяти пяти убитых и несправедливо затащенных ламией в ад женщин, – Константин Леоне подался вперед. – Выпустить их из ада невозможно, но ты можешь сделать так, чтобы они попали в Лимб.

 – В Лимб? Ну не! Не-не-не! – дьявол с возмущением замахал руками, открещиваясь. – Там бумажной волокиты столько, с ума сойдешь. Пусть лучше у меня остаются, уж я о них позабочусь, раз они такие бедные и замученные. В первом круге устрою, там им вообще нормально будет…

– Люций, еще немного и пересмотра Договора в нашу пользу потребую уже я, – в голосе Леоне зазвучала сталь.

– Ладно, Лимб, так Лимб, черт с тобой! – якобы с шуточной злобой закричал дьявол, но Константин Леоне знал, что эта шуточность – лишь игра. – А насчет моего предложения подумай, дорогой. Я буду твоему сынишке примерным крестным отцом.

ЭПИЛОГ

– Белль бросилась к раненому Чудовищу. «Ты вернулась… – прошептало Чудовище. – Я должен был увидеть тебя… В последний раз…». Слезы катились по щекам Белль, смешиваясь с каплями дождя. «Не умирай! – прошептала девушка, обнимая его. – Пожалуйста, не покидай меня! Я люблю тебя…». И в этот миг с волшебной розы упал последний лепесток. Стояла полная тишина, не нарушаемая ничем, кроме рыданий Белль. И вдруг тело Чудовища засверкало разноцветными огнями и, поднявшись в воздух, стало медленно преображаться. Чудовище превратилось в прекрасного принца! Юноша удивленно оглядел себя – он снова был человеком. «Белль! – воскликнул он. – Не бойся, это я!». «Да, – глядя в его глаза прошептала она. – Это ты…».