Срочно в номер (сборник) - Светлана Алешина

– Ну, до какой-то степени, – уклончиво ответила я.

– Верно, верно, – продолжал нажимать Булков. – А что могло послужить причиной для этого знакомства? Это мы спросили у себя и тогда обратили внимание на вашу газету.

– А раньше вы о такой газете разве не слыхали? – посочувствовала я.

– Обижаете, Ольга Юрьевна, обижаете! Любимейшее, можно сказать, чтиво. Но теперь, из-за того что вы появились в поле нашего зрения уже не как редактор любимой газеты, а как потерпевшая, мы взглянули на вашу работу под другим, так сказать, углом зрения.

Булков неожиданно колко и хитро посмотрел на меня и быстро отвел глаза в сторону.

– Не поняла вас! Вы хотите сказать, что теперь стали искать в моей газете материалы, за которые меня можно было бы убить?

– Или попытаться это сделать или сымитировать покушение. Всегда трудно в процессе следствия разобраться в умысле преступника. Вот если бы, к примеру, вас убили, то сомнений не возникало бы: хотели убить и убили. А сейчас – сложности.

– Сочувствую вам, – покривила я душой. – Но мне как-то нравится ощущать себя не убитой, извините, конечно, может быть, вас это и удивляет.

– Ни в коей мере, – не уловив юмора, сказал Булков. – Это нормально. Ну так я продолжаю… Самое интересное это то, что мы не нашли в вашей газете материала, отвечающего на наш вопрос. Что это означает?

– Что его нет, – попробовала догадаться я.

– Правильно, – с непонятной улыбкой согласился Булков, продолжая свой непонятный допрос. – А вот почему его нет, это я и хотел бы у вас узнать.

– Ничего не могу вам ответить. – Мне уже надоело сидеть и слушать всю эту муть, которую высыпал на меня Булков. От того, чтобы не обзеваться, меня, к сожалению, удерживало замечательное воспитание, полученное в семье.

– Может быть, вы сами объясните, у вас это так хорошо получается, – предложила я.

– С удовольствием. – Булков моргнул глазками, как придурок, хотя ему наверняка примерещилось, что он сверкнул очами, как лермонтовский демон. – Вы сейчас все поймете, и вам придется согласиться, что в нашем РОВД тоже есть аналитики нехилого европейского уровня, – провозгласил он. – Итак, ваша газета специализируется на разоблачениях и фактах, которые некоторые люди стремятся скрыть по разным причинам. Верно?

Я кивнула.

– Верно, – довольно повторил мой следователь. – Вторая посылка следующая: по нашим данным, а им мы верим, Сидора с вами никогда ничего не связывало. Я даже сомневаюсь, что вы с ним были знакомы, скажем, еще даже на прошлой неделе.

– Не была, – призналась я.

– Прекрасно! – уже откровенно радовался Булков, а я все еще ни черта не понимала, но слушала внимательно. Надо же было что-то делать.

– В таком случае мы имеем классическую логическую цепочку событий, называемую силлогизмом. Диктую.

– Мне записывать? – робко спросила я.

– Что? Необязательно, достаточно внимательно слушать. Сидор попадает в неприятную и весьма туманную историю с пропажей его собственной жены. С женой он не ладил, откровенно ею пренебрегал, и вот она исчезает. Проводится расследование, и Сидор смотрится в процессе разработки не как безутешный муж и жаждущий результатов поисков гражданин, а, надо признаться, достаточно двусмысленно. Хотя я ничего не утверждаю, – быстро пробормотал Булков. – Далее мы имеем следующее. Почему-то единственная газета, занимающаяся активными разоблачениями, упорно молчит об этом деле. Молчит, словно ничего не произошло и никого это не интересует. Могу ли я поверить, что вы ничего не знаете об исчезновении гражданки Сидоровой? Да нет, конечно, это ваша работа, ваш профиль, вам стыдно ничего не знать, но тем не менее вы ничего не публикуете.

Булков с искренним восхищением слушал самого себя без всякого стеснения. Я же ждала, когда и, главное, как все эти рулады закончатся наконец.

– А потом, уважаемая мною Ольга Юрьевна, – пел он, – вдруг вы встречаетесь с человеком, которого еще неделю назад не знали – это ваши же слова! – и встречаетесь с ним не где-нибудь случайно на улице, а в довольно-таки интимной обстановке, в отдельном кабинете ресторана за хорошим столом, как вы тоже сказали!

Булков взял артистическую паузу, откинулся назад в кресле и посмотрел на меня, наверное, с тем же счастливым видом, как академик Доллежаль смотрел на свою грифельную доску, решивший на ней наконец задачу о квадратуре круга.

– Ну и что дальше? – осторожно спросила я, опасаясь спугнуть чужое вдохновение.

– А дальше происходит нечто неожиданное. Вам мешают договориться работники телевидения, случайно появившиеся в этом месте и в это время. Вы расходитесь, после чего и следует покушение на вас. Детская задачка!

Я покачала головой.

– Против логики трудно возражать, – немного обиженно сказал Булков и ткнул в мою сторону указующим перстом правой руки. – Вы нашли материалы, имеющие отношение к исчезновению гражданки Сидоровой, вы предъявили их Сидору, но досадное появление репортеров помогло ему сняться с вашего крючка, и он быстро принял нужные меры. Вы решили, что с бандитом Сидором можно вот так запросто, как с первым встречным, пытаться договориться?! Наивная вы душа! Он вам показал, на что способен, и то, что вы выжили, только подхлестнет его на повторение покушения, и уж во второй раз киллер не промахнется, уверяю вас. Такая удача бывает один раз в жизни. Все, что вам остается сделать для собственной безопасности, – это отдать нам материалы на Сидора, все, которые у вас есть! Мы примем необходимые меры по вашей защите. Как минимум и как максимум мы арестуем Сидора. Судя по его реакции, быстрой и жесткой, материалы, которыми вы располагаете, имеют для него большое значение. Отдайте их нам, Ольга Юрьевна, отдайте и живите спокойно!

Булков замолчал и перевел дух.

Я подивилась его логике. Даже больше скажу: восхитилась, и без меры! Это же надо так красиво все разложить?! Все логично, и все неверно! Как там верно, я и сама точно пока не знаю, но то, что материалов на Сидора у меня и в помине не было, это уж точнее точного.

Именно так я и заявила Булкову, когда он стал в состоянии слушать кого-либо, кроме себя.

Он мне не поверил и начал все сначала. Через два часа мне уже казалось, что голова моя стала тяжелой и кубической по форме. Пачка сигарет наполовину опустела, а конца этому бестолковому разговору так и не предвиделось. Хорошо еще, что я так заскучала, что стала думать о чем-то другом и один раз даже подсекла Булкова на какой-то его фразе и невпопад спросила:

– А у вас нет фотографии жены Сидора?

– А вам зачем? – прищурился он.

– Интересно, а это разве секрет?

Булков подумал, потер лоб и вынул из ящика стола папку, раскрыл ее и полистал лежащие там бумаги.

– Вот посмотрите, если вам на самом деле неизвестно, как она выглядит, в чем я сомневаюсь.

Я взяла протянутую мне фотографию в руки: не скрою, она разочаровала меня. Однако пока я слушала твердолобые построения и неумные умозаключения, думала сама, мне удалось уложить в голове собственную версию событий, и я вдруг заподозрила кое-что, и если бы мои подозрения оправдались…

Однако моя гениальность дала маху и подвела меня на этот раз, как, впрочем, бывало уже и раньше. С фотографии на меня смотрела женщина лет сорока, с незамысловатой внешностью, обычной прической и в платье в горошек. – Никогда раньше я ее не видела.

– Вы никогда раньше не встречали Галину Сидорову? – спросил у меня Булков, и на его физиономии засветилось, что он не поверит ни единому сказанному мною слову.

– Нет, – коротко ответила я и вернула фотографию.

И еще через час, когда я устала настолько, что готова была уже заснуть, сидя на стуле и с сигаретой в зубах, а у Булкова, похоже, начал отниматься язык, он устало махнул рукой.

– Не хотите вы жить спокойно, Ольга Юрьевна, не хотите! Вот когда вас, извините за выражение, все-таки пристрелят, тогда и вспомните мои слова. А будет поздно!

– Вспомню, – пообещала я.

– Но будет поздно! – из последних сил выкрикнул Булков, но недокричался.

Тяжко вздыхая, он подписал мне пропуск, и я вышла из кабинета, чувствуя себя настолько вымотанной, словно все это время я занималась шейпингом по спецкурсу, а не отнекивалась от дурацких вербальных домоганий недостойного ученика Аристотеля.

На этот раз, очутившись на улице, я не стала долго и тщательно выбирать такси, и вовсе не потому, что стремилась быть пораньше застреленной, как пообещал мне Булков, а потому, что просто забыла о том, что нужно выбирать.

Добравшись до редакции, я первым делом потребовала себе кофе, потом снова кофе и затем опять кофе. Нужно было прочистить мозги, и как можно лучше.

Я прикрикнула на Маринку, собирающуюся, как всегда, начать говорить и уже никогда не остановиться, выгнала ее из кабинета и задумалась.

После первой чашки кофе я поняла, что мне нужно искать Сидора и попробовать договорить с ним до конца. После второй я уже решила, что неплохо было бы нанести визит вежливости и Александру – директору «Аккорда», – его версию происшедших событий я еще не слышала.