Вишневое лето - Карина Бартш

Я понимаю тебя лучше, чем ты можешь себе представить. Когда ты написала, что все изменилось в мгновение ока, все пояснения стали просто излишни. Жизнь может оборваться за секунду. Без предупреждения, не давая еще одного шанса что-то успеть, она просто закончится, и все. Но люди этого не осознают, пока что-то не случится с их близкими. Только тогда мы начинаем ценить мелочи и понимать, что действительно важно. Иногда близкие люди могут сводить нас с ума, но, только потеряв их, мы начинаем их ценить. Слишком часто мы раздражаемся по мелочам, теряя из виду что-то важное.

Эмили, радуйся, что тебе удалось увидеть жизнь с новой точки зрения, и при этом все закончилось хорошо. Потому что обычно люди многое понимают, только когда уже ничего нельзя исправить.

Теперь давай поговорим о другом. Ты спрашиваешь, почему я никогда не предлагал тебе встретиться. Я даже не знаю, а почему ты сама мне этого никогда не предлагала? Ладно, я уклонился от ответа и отвечаю вопросом на вопрос. А если честно, как бы тебе объяснить… Я боюсь тебя разочаровать.

Желаю тебе отличного вечера и надеюсь вскоре получить от тебя письмо.

С наилучшими пожеланиями,

Лука.

Я погрузилась в его письмо с головой, потому что оно было таким же чудесным, как и остальные. Но одно предложение в конце заставило меня насторожиться: «Я боюсь тебя разочаровать». Значит, мои предположения были правильными. Но чего именно он опасался? Он действительно ботаник?

Даже если это правда… Я вздохнула. По крайней мере, я могу утверждать, что он самый милый ботаник на свете. Разве он не понял, что уже завоевал мои симпатии? Он был единственным, с кем я продолжала общаться, несмотря на прямо-таки гейские комплименты с его стороны. И это кое-что значит!

Или, может быть, стоит написать Луке, что он уже занял место в моем сердце, вне зависимости от того, кто он такой?

Да, именно так я и сделаю. Выпрямившись, я собралась было писать ответ, когда услышала голос отца:

— Эмили?

— Иду! — прокричала я, чтобы ему не пришла в голову идея попытаться подняться по лестнице с загипсованной ногой. — Что случилось, папа? — спросила я, сбегая вниз по ступенькам.

— Зайди, пожалуйста, в гостиную. Нам с Карлой надо с тобой поговорить.

Хотя его слова звучали невинно, я почувствовала неуверенность.

— Хорошо, — ответила я, пожав плечами, и зашла следом за ним в комнату.

Мама сидела на старом диване, который давно было пора отправить на свалку. Папа сел рядом с ней. Я почувствовала себя так, будто меня сейчас будут ругать.

— Я не виновата, — сказала я, заставив их улыбнуться.

— Не бойся, Эмили, мы не собираемся тебя отчитывать. Наоборот. А сейчас, пожалуйста, сядь.

Все еще недоумевая, в чем дело, я присела в кресло напротив них.

— Так вот, — начала мама, — мы позвали тебя, чтобы сказать, как мы тебе благодарны. Ты так о нас заботишься.

— Мама, — вздохнула я. — Ну, это же само собой разумеется.

— Вовсе нет, ты перевернула свою жизнь с ног на голову, чтобы быть здесь с нами. И мы это очень ценим.

— Но нам кажется, — вступил в разговор Карстен, — что тебе пора возвращаться в Берлин.

Так вот в чем дело.

— Вы опять об этом? — сказала я. — Мы же договорились, я останусь, пока вы будете во мне нуждаться.

Мы об этом уже говорили, причем первый разговор произошел, пока мама еще была в больнице. Чтобы я могла уехать, они даже хотели нанять домработницу, хотя у них не было на это денег.

— В том-то и дело, Эмили, — продолжила мама. — Мы вполне способны справиться сами. Нам бы не хотелось, чтобы из-за нас у тебя были проблемы с учебой. Ты и так уже пропустила три недели, и тебе будет нелегко догнать программу.

— Не переживайте, я справлюсь. Учеба сейчас не главное, вы для меня гораздо важнее.

Я была непоколебима, хотя родители тоже не спешили сдаваться.

— Эмили, — тихо обратился ко мне папа, — Ты нам очень помогла, без тебя нам было бы очень тяжело. Но теперь мы можем справиться своими силами.

Я хотела отрицательно покачать головой, но он посмотрел на меня в упор и продолжил:

— Это правда, ты же знаешь.

Я вздохнула, потому что совсем не была в этом уверена.

— Завтра мне снимут гипс, и я буду снова полностью здоров. А кроме того, мы сегодня говорили с Аленой. Она сказала, что мы можем на нее рассчитывать, если нам понадобится какая-нибудь помощь. Поверь, ты можешь со спокойным сердцем отправляться обратно в Берлин.

То, что Шварцы предложили свою помощь, и правда меня несколько успокоило. Значит, мои родители не останутся совсем без поддержки. Я попыталась представить, как мои родители будут справляться сами. Без гипса папа, конечно, будет более подвижен, но справится ли он с ведением хозяйства? В этом сомневалась. В конце концов, может оказаться, что мама будет снова перегружена.

— Вы уверены? — спросила я.

Родители кивнули. Мы еще долго обсуждали этот вопрос, потому что я не сомневалась, что они беспокоятся о моей учебе, но не могут пока обходиться без помощи. Но они настояли на том, что это неправда, и я все-таки сдалась.

— Но как только возникнет хоть малейшая необходимость, вы сразу должны мне сообщить, и я приеду первым поездом!

— Это совсем не обязательно, — усмехнулась мама, — но я обещаю.

— Я очень на это надеюсь, — сказала я, поднимаясь. — Тогда я в последний раз приготовлю ужин. А с завтрашнего дня будете сами по себе.

И я удалилась на кухню, задрав подбородок. А после ужина ушла к себе в комнату, чтобы заказать по интернету билет на поезд. Но поезд отправлялся ближе к вечеру, так что у меня была возможность попрощаться с Инго и Аленой. А потом я решила позвонить Алекс и поделиться новостями. Она же каждый день жаловалась, что ужасно по мне скучает. Но этот разговор обязательно затянется, так что сначала стоило собрать сумку. Пока я собиралась, я не могла не вспомнить об Элиасе. Только благодаря ему я захватила с собой хоть какую-то одежду. В ночь аварии я была настолько не в себе, что даже не думала о таких очевидных вещах. Я не хотела представлять, что бы делала три недели, если бы у меня не было смены белья. Наверное, Инго был все-таки прав, и иногда мистер Придурок был вполне ничего.

Я поставила собранную, но не застегнутую сумку у двери и спустилась, чтобы спросить у родителей, не надо ли им чего-нибудь. Вернувшись в комнату, я улеглась на кровать вместе с телефоном и, набрав номер, отодвинула трубку от уха. Но вместо радостных воплей я услышала тихий и печальный голос:

— Да?

— Алекс, это ты? — спросила я, а в это время у меня в голове пронеслось двадцать вариантов того, что могло с ней случиться.