40 лет среди грабителей и убийц - Иван Путилин

Дамы поднялись наверх. К ним вышла жена К. Ф. и сказала, что мужа нет дома. Дамы очень огорчились, и одна из них попросила разменять им два рубля.

Жена К. Ф. сказала, что у нее нет мелочи, и дамы спустились вниз.

— Послушай, голубчик, — сказала старшая дама швейцару, — разменяй-ка мне два рубля.

Тот с величайшей готовностью отсчитал ей два рубля мелочью, которую она опустила в карман.

— Катя, — обратилась она к молоденькой, — дай ему два рубля бумажками.

— Ах, тетя! — ответила та. — Ведь у меня, вы знаете, все десятирублевки.

— Вот досада! И у меня тоже… Швейцар, голубчик! Через полчаса будет К. Ф., и мы придем тоже… Да, впрочем, еще лучше… скажите ему, что были те две родственницы, которых он ждет, что мы будем сегодня же, и возьмите, кстати, у него два рубля, которые мы взяли мелочью. Получите еще на чай…

И пока швейцар успел что-либо сообразить, обе «родственницы» живо шмыгнули за дверь.

Часам к трем приехал домой господин Б. и услышал от жены рассказ о том, как две какие-то шарлатанки надули ее на рубль.

— Не рубля жалко, а досадно на свою глупость, — пожаловалась она и прибавила: — Не верится что-то… Такие элегантные, нарядные… Может, еще придут. Но пробило четыре часа, дамы все не являлись. Господин Я. тоже вернулся домой около трех часов.

— Барин! К вам родственницы заезжали! — объявил ему швейцар.

— Какие родственницы? Что ты путаешь? Теща, что ли?

— Никак нет! Приезжие… Взяли у меня два рубля… Позвольте получить с вас.

— Что, что такое? Какие два рубля? Началось выяснение дела, и Я., одновременно рассерженный и смеющийся, вошел в свою квартиру.

— Вот так родственницы! — хохотали они с женой. — Ну и родственницы же в Питере…

— Непременно расскажу это маме, — сказала жена. — Вот будет ахать и возмущаться мошенничеством в Петербурге.

Но мама сама горела нетерпением рассказать дочери об истории с рублем и была уже у них на пороге.

Толкам, негодованию, удивлению и предположениям обеих женщин не было конца. Жертвой мошенничества, хотя и на ничтожную сумму, сделались две родственные семьи. Очевидно, кто-то их знал, кто-то за ними следил. Что бы это значило?

Поахали, поохали мать с дочерью и решили поехать, потолкаться у Гостиного двора, где, кстати, был и магазин господина Я., зятя госпожи Б.

Только подъехали они к Гостиному двору, как госпожа Б., мать, взволновалась.

— Стой! — крикнула она кучеру. А затем, обратившись к дочери, возбужденно проговорила: — Они!

— Кто такие? — спросила та с удивлением.

— Они, негодяйки, воровки, которые проделали всю эту историю с тремя рублями. Вот я их…

И почтенная дама указала дочери на двух элегантно одетых женщин. Одна из них была высокая, средних лет брюнетка, другая — молоденькая, красивая, восемнадцати-девятнадцати лет блондинка. Обе женщины, не торопясь, шли вдоль Гостиного двора, останавливаясь иногда у витрин магазинов.

— Они! — энергично повторила госпожа Б. — Пойдем-ка догоним и арестуем их…

— Не ошибаетесь ли вы, мама?

— Ну, нет! Уж я не ошибусь! И обе женщины пустились догонять воровок. «Воровки» между тем, по-видимому, чувствовали себя в полной безопасности, нисколько не тревожились и, оживленно о чем-то беседуя, остановились возле витрины большого ювелирного магазина.

— Не потрудитесь ли, сударыни, — вдруг громко и грозно обратилась к ним госпожа Б.,- не потрудитесь ли немедленно отдать те три рубля, которые вы сегодня обманным образом и мошеннически получили? Вот — рубль с меня, а два рубля — от моей дочери или у швейцара их дома, но это все равно…

Обе настигнутые дамы остолбенели.

— Вы с ума сошли! Сумасшедшая… — сказала, отступив назад, высокая, средних лет дама.

Молоденькая молчала. Она побледнела, и это окончательно укрепило госпожу Б. в том, что она «поймала»-таки преступниц.

— Какие три рубля? За что три рубля? В чем, наконец, дело? — проговорила энергично уже пришедшая в себя высокая дама. — Или вы с ума сошли, или здесь недоразумение, которое надо выяснить.

— Что здесь выяснять? — убежденно, но уже не так бойко сказала Б. — Ведь вы прекрасно понимаете, в чем дело.

— Ничего я не понимаю! — рассердилась высокая дама. — Сударыня! Вы шутите плохие шутки… Собираете народ, устраиваете скандал… Это, наконец, превосходит всякую меру терпения!

Она взяла под руку свою молодую подругу.

— Здесь, во всяком случае, нам неприлично объясняться, — проговорила она госпоже Б.,- и если вы уж так настаиваете на чем-то непонятном, то необходимо для объяснений избрать другое место.

Решительный тон высокой дамы несколько повлиял на Б., тем не менее она не желала выпускать из рук таких «отчаянных мошенниц».

— Если вам неудобно объясняться здесь, при народе, то, пожалуйста, в двух шагах отсюда магазин моей дочери, не угодно ли… — язвительно пригласила она.

И все дамы, сопровождаемые толпой смеющихся зевак, торжественно двинулись к магазину господина Я. на Большой Суровской линии.

В магазине дело приняло несколько другой оборот. Молодая из «пойманных» дам опустилась беспомощно на стул, а старшая тотчас попросила у госпожи Б. объяснений.

Госпожа Я. подошла к находившемуся в магазине мужу и начала объяснять, в чем дело.

— Вот так штука! — проговорил он. — Только не похоже оно что-то…

Между тем разговор между госпожой Б. и высокой дамой начинал приобретать весьма острый характер.

— Это, наконец, ни на что не похоже! — кричала высокая дама. Предупреждаю, вы ответите за свои слова и поступки, я этого так не оставлю… Мой муж имеет знакомства. Я — жена профессора Ф.

Госпожа Б. несколько опешила, однако попробовала было упомянуть о полиции.

— Вот именно, прошу послать за полицией, — вскипела дама. — Что делать! Скандал так скандал, но нужно же покончить с этой отвратительной историей.

— Хозяин! — шепнул между тем один из приказчиков господину Я. — А ведь это верно. Я признаю, это действительно госпожа Ф.- наша даже покупательница. И живет она здесь недалеко… Важная дама…

Почетный гражданин Я. увидел, что его дамы попали впросак.

— Какая там полиция! Зачем же — с полицией? — произнес он, подходя. Можно и без полиции… Просто ведь вышло недоразумение, извините-с!

— Это не недоразумение, а оскорбление средь бела дня на улице… Это скандал! — со слезами в голосе взвизгнула высокая дама.

С молоденькой сделалась истерика, и приказчик побежал за водой.

Госпожа Б. и ее дочь в недоумении отступили.

— Ну уж и оскорбление! — заговорил господин Я. — Просто ошиблись дамы. У нас такой случай неприятный вышел, ну и… приняли вас за других…

— Она меня сумасшедшей при всех назвала! — вступила госпожа Б.

— Молчите уж, маменька! — шепнул ей зять.

— Сударыня! — убедительно обратился он к госпоже Ф.,- вас никто не задерживает. Можете уйти. Тысячу раз извиняюсь. Все глупость женская… Недоразумение… Не стоит устраивать скандал.

Старшая дама расплакалась.

— Что же это такое?! — проговорила она, опускаясь на стул. — Такое безобразие… Просто на улицу нельзя показаться.

— Ах, Боже мой, какое недоразумение! — лепетал господин Я. — Ах, Боже мой! Сударыня, успокойтесь…

— Все вы! — шипел он на жену и тещу. — И все из-за трех рублей. Вот так историю затеяли…

— Тысячи извинений, сударыни! — извивался он перед плачущими женщинами.

— Да затвори дверь, болван! — закричал он на мальчика из магазина. Сударыни…

Старшая «задержанная» дама вытерла глаза, решительно встала и взяла под руку свою спутницу.

— Пойдем, Annette… — сказала она.

Обе дамы вышли.

— Еще хорошо, что так отделались! — вздохнул почетный гражданин.

— Но ведь точь-в-точь те… мошенницы! — попробовала было оправдаться госпожа Б. — И платья, и шляпки, и рост, и походка, и все… Просто ума не приложу.

— Те да не те, видно. Еще хорошо, что так отделались, — повторил господин Я.

Однако отделались они не так легко.

Разузнав всю эту историю, я послал к господам Б. и Я. повестки с приглашением явиться к девяти часам утра в сыскное отделение. Неприятное впечатление от получения подобных «приглашений» я знал хорошо и рассчитывал именно на это.

В назначенный день и час оба «приглашенных» с беспокойными и встревоженными лицами сидели в моей приемной и тихо перешептывались между собой. Мне доложили о них.

— Скажите, что я занят. Пусть подождут! — приказал я.

Прошел час, другой, третий… Так продержал я их чуть ли не до двух часов. Потом приказал впустить.

Вошли господин Я. вместе с зятем.

— Дело скверное! — сказал я. — Ваших жен придется выслать из Петербурга.

Лица обоих вытянулись.