Собрание сочинений в шести томах. Том 6 - Всеволод Кочетов

Вывалил два пуда их бумаг на подоконник, на место сценария принялся рассовывать по ящикам свою «зажигательную смесь». На пятнадцатой или шестнадцатой бутылке вошел все еще не отправившийся служить на флот Володя Соловьев. Он не смог скрыть своего восхищения бутылями и тотчас приступил к дегустации. Затем последовательно к нам присоединялись другие дегустаторы — Коля Внук, Ваня Еремин, Вера Горбылева, Ольга Смирнова… На улицах в крыши грохали снаряды, у нас в потолок бухали пробки. Верно сказала приветливая продавщица из «генеральского» магазина: в этом отличном вине, которое до войны никто из нас почти не брал в рот, были и сахар, и витамины, и еще что-то весьма приятное и полезное. Только отдельные мрачные ортодоксы, излишне верноподданные нашему редактору и всему тому, что он собою олицетворял, заглядывая в дверь, делали постные физиономии: дескать, пьянка в рабочее время, да еще в такое время, когда на стенах зданий в городе расклеены призывы: «Враг у ворот Ленинграда», «Все силы на защиту родного города», «Мужественно выполним свой долг перед Родиной»…

В «рабочее время». А какое время у нас в эти дни нерабочее?

Мы с Михалевым, видимо, не давали покоя нашему редактору, как не давали ему покоя и все те в редакции, у кого было свое мнение, кого он считал излишне самостоятельными. Ему казалось — он в этом просто был убежден, — что такие люди чрезвычайно опасны. Для кого, для чего они опасны, этого он еще не совсем уяснил, но факт фактом: опасны. Таких рассуждающих типов надо всячески сгибать и пригибать и не давать им воображать.

Поэтому Вася Грудинин, глядя наискось в стол, сказал нам:

— Вам надо время от времени разделяться.

— Пожалуйста, Вася, разделяй нас и властвуй.

— Нет, я серьезно. Почему бы тебе — это мне — не съездить на фронт с Внуком и еще с кем-нибудь? У нас есть вторая машина, «эмка». А тебе — это Михалеву — в другое место?

— Можно. Пожалуйста, товарищ начальник.

Мы прекрасно понимали, что такую кнопку нажал редактор. Самому-то Васе — на кой ему леший нас сгибать и пригибать? Он хороший, способный журналист. Умеет интересно, остро, ярко писать на самые трудные — на партийные — темы. У многих других на эти темы получается сухо, неинтересно, что называется, тягомотина. У него — читают, обсуждают, ждут еще. Он немножко излишне дипломатичен, он не бахнет, как иной из нас, «да» или «нет», у него возможно и нечто среднее. Но это может с возрастом и пройти. А недоброжелательство к людям, не желающим петь под чужую дудку, то недоброжелательство, которым страдает редактор, оно не проходит никогда. Напротив, оно с годами развивается. Пока, конечно, жизнь не трахнет недоброжелателя по голове. Тогда, понятно, наступает просветление. Но не всех же она трахает. Иные весь свой век только и заняты тем, чтобы в чем-то да мешать другим.

Куда же мы отправимся? — встал вопрос перед Колей Внуком и мною. По нашим с Михалевым маршрутам? Там все объезжено. На Неву, где 9 сентября немцы в районе Порогов попытались переправиться на правый берег? Туда интересно съездить, это правда. Но куда же еще?..

Решили поехать в Сестрорецк. Говорят, что в тех местах отряд рабочих завода имени Воскова здорово поколотил финнов.

Едем по приморскому шоссе. Новая Деревня, Лахта, Лисий Нос, откуда 22 июня мы в попутном грузовике ринулись на войну. Знакомые дачные места. Они почти не изменились. Люди живут здесь чуть ли не мирной, довоенной жизнью. Правда, в зданиях школ, санаториев, клубов стоят войска, кое-где видны стволы зенитных пушек. А в остальном все так, как было.

Сестрорецк — там уже дело другое. Весь город в следах разрывов спарядов и мин, на улицах колючая проволока, надолбы. В заводском клубе, в некоторых цехах завода мелькают люди с винтовками. Это бойцы того рабочего отряда, в который мы держим путь.

Глядишь на этих людей, и оживают далекие, минувшие времена, те времена, которые нам известны по хорошим, волнующим ленфильмовским картинам, — времена революции, борьбы за красный Питер, за Советскую власть. Вот они, рабочие в пиджаках, кепочках, опоясанные ремнями, пулеметными лентами, с трехлинейками — недавней продукцией завода. И молоденькие парнишки тут, и зрелые мастера-умельцы, и сивоусые деды.

Это одна часть отряда. Другая находится в окопах за городом, в районе кладбища, там, где совсем уже рядом река Сестра. Мы идем туда, идем ельником, вязнем в сыпучем песке дюн. Сестрорецк, его дюны, пляжи, сосны — чудесные приморские места. Здесь был замечательный, известный всей стране курорт. Опытные врачи хорошо лечили, люди здесь отлично отдыхали, набирались сил. Веселое было место, привлекательное для ленинградцев. По воскресеньям Сестрорецк и его окрестности переполнялись приезжими из города.

Сколько прекрасного осталось позади. В какие-то далекие дали оно отброшено сегодня войной…

В окопе рядом сидят два пожилых рабочих: один возле ротного миномета, другой держит в руках винтовку. Первый — это Александр Львов, второй — Иван Яковлев. Кто же они такие? В 1915 году оба были молодыми рабочими парнями. Встретились тогда на призывном пункте, сдружились да так вместе и отправились на фронт.

Прошли годы. И вот снова старые друзья в окопах. Но уже не на полях далекой Белоруссии или еще более далекой Польши, а совсем рядом от своих жилищ, от родного завода. Они уже не те озорники и задиры, а степенные, тронутые сединой, искусные лекальщики — токарь и слесарь восьмого, наивысшего разряда. За их спинами — родная слободка, выросшая в хороший город Сестрорецк, их завод, на который они пришли более четверти века назад. Война на этот раз подобралась к самым их домам — никуда ехать не падо. Снаряды падают в садах, что вокруг бревенчатых, обшитых тесом домиков, разбивают крыши, крошат тротуары, каждая выбоина в которых давно ощупана крепкими, уверенно ступающими ногами в грубых рабочих башмаках.

Вместе с этими двумя друзьями из шестого цеха сидит в окопах их одногодок, такой же старый мастер лекального дела, слесарь Михаил Филиппов. Здесь же и молодые ребята — Алексей Пожарков, Евгений Прусаков и еще десятки, десятки других.

Крепкий, боевой отряд выставил завод имени Воскова на передовую. Наступавшие вдоль залива финны, захватив Териоки, Келломяки, Оллилу, Райяйоки, вырвались к Сестре-реке и с ходу хотели овладеть Сестрорецком. Наши регулярные войска отходили по другим дорогам, а здесь… здесь, как думалось финнам, уже никого и нет. Захватят Сестрорецк, а дальше — вот он и Пьеттари — Петербург — Ленинград, один из богатейших городов мира.

Но в тихих, мирных приморских селениях, в белых береговых песках вдруг застучали навстречу им пулеметы и винтовки. Финны наткнулись на силу, которая заставила их повернуть назад.

Как сейчас оценивают кадровые военные, опасность на этом участке фронта была грозная. Финские войска двигались к Сестрорецку двумя колоннами. Они подготовили внезапный и быстрый удар.

Узнав об этом, партийная организация города подняла на ноги все силы, в бой был брошен еще в июле сформированный рабочий отряд восковцев.

Первый натиск врага принял на себя взвод механика Анатолия Осовского. На взвод прямо по дороге шли танки. Как то ни печально, были эти танки нашими, советскими, по за ними, захваченными где-нибудь в районе Выборга, шла финская пехота. Приказав взводу залечь вдоль дороги в канавах, Осовский с несколькими бойцами пополз вперед. На дороге, поврежденной недавней штурмовкой с воздуха, стоял трактор. Он годился бы для укрытия, но финны, конечно же, обстреляют его на всякий случай, чтобы обезопасить себе путь. Для засады лучше было избрать глубокую ложбинку, поросшую ракитником.

Бойцы в пиджаках и их отважный командир лежат с противотанковыми гранатами в руках в этой ложбине. Лежат, все ближе подпуская бронированного врага. И только когда до головного танка финнов осталось метров двенадцать — пятнадцать, Осовский метнул свою гранату под его гусеницы. Одновременно бросили гранаты недавний телеграфист Большаков и подсобный рабочий Севрин.

Взрывы были сильные. Вслед за ними лязгнула крышка люка, и два финна поспешно выскочили из остановившегося танка. Одного из них сразил винтовочной пулей помощник командира взвода Владимир Эйхин. Второй удрал.

Новую гранату Осовский исхитрился запустить в самый люк танка. Там грохнуло, и изо всех щелей машины повалил дым. Остальпые члены экипажа так и остались навсегда в этом стальном гробу, на их горе захваченном финской армией в качестве трофея у нас.

Два других тапка, видя такое дело, постреляли с места из пушек вдоль дороги, разгромили подбитый трактор и повернули назад.

Основные силы отряда восковцев тем временем занимали линию обороны на этих вот песчаных высотках перед Сестрорецком, в соснячке. Началось окапывание, оборудование позиций. Финны несколько раз бросались в атаку, но каждая попытка отбивалась с большими для них потерями.