Политики, предатели, пророки. Новейшая история России в портретах (1985-2012) - Сергей Черняховский

Во-вторых, то, что Медведев приемлем для фундаменталистски рыночных прозападных элитных групп, полностью окружен и в значительной степени управляем их «делегатами» и отчасти является продуктом компромисса с ними.

Сегодня его отставке со сменой на эффективного премьера препятствуют оба эти фактора.

Если менять его сегодня на Кудрина — второй фактор отпадает, и вместо сопротивления со стороны рыночных групп будет иметь место их поддержка, окупающая препятствие в виде первого фактора. Эту смену провести легче. Но когда он провалит исполнение Указов — его отставке и назначению нормального главы правительства не будет препятствовать уже ни первый фактор, ни второй.

Проблема только в том, что тогда браться за их исполнение может уже оказаться поздно — и потому, что время будет упущено с экономической точки зрения, и потому, что социальное напряжение действительно сможет актуализироваться, но уже не в болотной клоунаде, а в виде, образно говоря, Поклонной горы, обрушивающейся на Кремль.

Путину доверяют элиты — но Путину доверяют и массы. И чуть раньше, чуть позже, но одно придется приносить в жертву другому.

Поэтому подобный вариант, во многом выгодный с точки зрения элитно-комбинационной — более чем рискован с точки зрения развития реального политического и социально-экономического процесса.

Тем более что Путину назначить сейчас Кудрина премьером — значит самому разрушить надежду на то, что он все-таки возьмется и наведет порядок, создать ситуацию, когда поддерживающими его низами он будет восприниматься не как лидер, противостоящий экономической линии начала 1990-х. а ее воплощающий.

И в этом отношении мини-дискуссия Путина и Кудрина во время прямой линии, частично, скорее всего, обозначая намеки и на предыдущие варианты, скорее несла в себе в качестве основного иной смысл.

Первое — Путин публично показал, причем в выгодном для себя свете, в чем суть их расхождений: повышать зарплату или не повышать зарплату. Путин — за то, чтобы повышать, Кудрин — против того, чтобы повышать. То есть, Кудрин считает, переводя в публично-бытовой язык, что народу платят слишком много, он таких денег не отрабатывает. После подобного позиционирования, даже если его и назначать премьером, — это значит назначать его на должность виноватого за плохую жизнь народа.

Кстати, после этого любые лоббирования подобного назначения самых влиятельных и сильных кланов нейтрализуются простой репликой: «Да я бы и не против. Специально дал возможность на людях высказать свою программу. Но как теперь назначать, если он такое наговорил. Народ не поймет».

Второе. Путин прямо сказал, почему Кудрин не подходит на роль главы правительства: потому что он очень хороший министр по экономическим вопросам, но не по социальным. И когда ему однажды дали воплотить свои замыслы — в истории с монетизацией льгот 2005 года, — он подвел страну к черте социального взрыва.

И в этом отношении Путин публично заявил, что с Кудриным находится в приятельских отношениях, мнением его интересуется, как экономиста и финансиста ценит — но давать ему власть считает опасным для страны.

И третье. Он практически прямым тестом определил то место, которое считает адекватным для Кудрина — наука и консультации министерства. Советы — но не власть[11]: «Мы в контакте и с Алексеем Леонидовичем, с его коллегами, командами. Он занимается сегодня преподавательской работой, насколько я понимаю, достаточно эффективно. Надеюсь, что такое экспертное сопровождение того, что делает ваше ведомство, то, которому Вы отдали много лет своей жизни (я знаю, Вы так живо переживаете за это, в контакте находитесь с коллегами), сохранится».

В политической жизни России, в общем-то, может быть все. Но если говорить о том, какие выводы можно делать из содержания прямой линии, на которую собственно и ссылаются те, кто видит в ней намек на будущее премьерство Кудрина, пока заявлено только то, что заявлено: роль консультанта и эксперта — но не больше.

Но, так или иначе, ему нужно определяться. В принципе, определяться он умеет, как и держать паузу.

Путин издает Указы, которые страна принимает и поддерживает — но отвечает за их исполнение правительство, а страна не понимает, чем оно вообще занимается, кроме борьбы с курением и высшим образованием.

То есть, правительство не исполняет главное, для чего оно нужно. Но тогда непонятно, зачем оно вообще нужно?

До какого-то момента это может сохраняться в формате «Правительство не справляется». Что оно «не справляется» — понятно всем. И многим понятно, что оно не может справиться хотя бы в силу специфичности менталитета входящих в него людей. Они в принципе не способны думать о том, как строить заводы и электростанции и как налаживать производство в стране — они способны думать о том, как создавать те или иные нормы и правила. Но это в любом случае не деятельность исполнительной власти.

До какого-то момента, то есть в данном случае — до апрельского отчета Медведева в Государственной думе. И до прямой линии Путина. Потому что после того, как отставки требует большая часть политических сил, включая, кстати, негласно и большую часть руководства «Единой России», Путин оказывается последним и единственным властным защитником правительства.

Понятно, что это соответствует его стилю в целом: избегать кадровой чехарды и добиваться эффективной работы от тех, кто есть.

Но теперь уже он берет на себя ответственность за все нелепости, совершаемые правительством. Нелепости правительства становятся его нелепостями, и он из автора Указов, которые общество поддерживает, но не исполняет правительство, становится автором тех нелепостей, которые делает само правительство. Потому что он его назначил, его берет под защиту и его не отправляет в отставку.

И чем дальше, тем больше вина за действия неспособного к действиям правительства будет обществом восприниматься уже как его вина.

Перед нами противоречие, носящее антагонистический характер. Путин опирается на поддержку и доверие большинства трудовых слоев общества. И о своей связи с ними он говорил на прямой линии. Но назначенное им правительство в значительной степени является коалиционным представителем крупнейших финансовых кланов.

Совместить интересы одних и других — в принципе невозможно. Они частично совместимы лишь постольку, поскольку есть некие внешние или дополнительные источники покрытия расхождения их интересов. Сегодня этих источников недостаточно. Но Путин пытается примирить непримиримое.

Он с одной стороны говорит: «Молодец, Павел Захарченко», — а Павел Захарченко написал (слова ведущего): ««Владимир Владимирович, не считаете ли Вы, — спрашивает Павел Захарченко из Белгорода, — что кабинет министров в данном составе не способен выполнять свои обязанности в полном объёме? А следовательно, не пора ли заменить некоторых из этих министров?» Ну и, естественно, достаётся тут и министру образования Ливанову». А с другой — говорит: «Правительство не работает ещё и года, года не прошло. … Люди года не проработали. Конечно, претензий наверняка и за это время накопилось немало, но нужно дать людям реализовать себя или понять, что кто-то не в состоянии этого делать, но за год это невозможно».