Геракл без галстука - Дмитрий Смирнов

Возможно, занятый своими делами Зевс и не заметил бы так сразу даже столь вопиющего факта. Однако уже через пару дней отсутствие обычно сопутствовавших похоронам жертв, заставило его обратить внимание на творящиеся безобразия. Небожитель дал команду разобраться по всей строгости, и разъяренный Арес на третий день безумия полетел восстанавливать конституционный порядок вещей.

Сизиф был жестоко избит сначала при жизни Аресом («Ты что о себе возомнил, червяк?!») и освобожденным Танатосом («Сука, три дня ни крошки, воды даже не принес! Гадина! Гадина! Гадина!»), а затем еще и столпившимися в чудовищной пробке на переправе в царство мертвых тенями («Из-за тебя, козла, здесь торчим, запись за трое суток, бардак хуже, чем в паспортном столе!»).

Но коринфский хитрован никогда бы не получил обретенной им славы, если бы успокоился на столь минорной ноте. Узрев в окне летящего на расправу Ареса, Сизиф строго-настрого приказал своей жене Меропе, одной из прославленных греческих звезд Плеяд, ни в коем случае не погребать его тела. Запуганная женщина не посмела ослушаться даже мертвого мужа и положила тело Сизифа в подвал на ледник. Сизиф же, прибыв в царство мертвых и чуть отойдя от побоев, подкатился к супруге правителя Аида Персефоне. Где и поведал о случившейся неприятности. Он, дескать, водворен по указу самодержца в царство теней, но его баба мало того, что по глупости своей не похоронила оставшееся на поверхности тело, так еще и не принесла богам вообще и Персефоне в частности причитающихся даров. А он, Сизиф, хоть и был при жизни немалым жуликом, но теперь полностью осознал свою неправоту, перековался и не желает быть нахлебником. Он не халявщик, поэтому просит отпустить его на полчасика назад. Там он проведет с женой разъяснительную работу, после чего с многочисленными дарами вернется на отведенное ему место.

Непонятно, с чего вдруг Персефона столь доверчиво развесила уши, но так или иначе Сизиф — небывалый случай! — получил увольнительную на двенадцать часов для улаживания остатков личной жизни. Естественно, ни в какую преисподнюю он возвращаться и не подумал, а, совсем наоборот, — припеваючи зажил в своем дворце, уверяя всех окружающих, что слухи о его смерти были сильно преувеличены. Он же на самом деле перенес всего-навсего клиническую смерть. Пользуясь случаем, выжига даже выпустил в свет под псевдонимом Раймонд Моуди книжку под названием «Жизнь после смерти», ставшую необычайно популярной в определенных кругах и выдержавшую не один десяток переизданий.

Когда богам окончательно надоело смотреть на Сизифовы выкрутасы, за пройдохой отправили Гермеса, обхитрить которого редко кому удавалось. В итоге, за свои подвиги Сизиф был приговорен подносить каменные блоки на всех происходящих в Аиде стройках. Причем из-за традиционной хлипкости мостков тяжеленные прямоугольные плиты, которые он катит наверх, регулярно срываются, и бедолаге каждый раз приходится приниматься за свой нелегкий труд вновь. Единственный плюс в его работе — она наглядно опровергает мнение, что квадратное катают, а круглое носят только в российской армии.

И вот с таким жучарой пришлось столкнуться лучшему скотокраду своего времени Автолику на заре творческого пути. До определенного момента распоясавшийся от своей неуловимости Автолик еженощно беззастенчиво сводил с Сизифова двора корову-другую, тут же перебивая номера или меняя расцветку краденого. Милиция разводила руками, на все упреки пострадавшего отвечая: «Знаем, что он, но доказать ничего не можем».

Но, как учит нас сказка про Колобка, разводилу не разведешь. Так продолжалось ровно до тех пор, пока Сизиф сам не нанес ответный удар. Нагрянув однажды утром с нарядом милиции и понятыми на скотный двор Автолика, Сизиф наглядно доказал, что неожиданные ходы возможны и в оперативной работе.

— Вот эта коровка у вас, гражданин Автолик, откуда? — спрашивал оперуполномоченный не ожидающего подвоха скотокрада.

— В прошлое воскресенье на рынке купил, гражданин начальник.

— А эта?

— А эта мне от тети досталась, тетя у меня в Фивах в прошлом годе преставилась.

— Тетя в Фивах, — записывал в протокол опер и задавал следующий вопрос. — Тогда как вы объясните, что на копытах у них вырезано: «Украдено Автоликом»?

Буренке задрали ногу, и все присутствующие убедились, что сегодня Сизиф не просто разоблачил хитрющего вора, но и в самом деле сказал новое слово в криминалистике. Помеченные купюры, люминесцентный порошок и прочие ухищрения — все они вышли из коровьего копыта. Для Автолика было полной неожиданностью, что на «подметках» каждой из украденных в последнюю ночь коров действительно было выгравировано: «Украдено Автоликом».

Но и опять Сизиф не был бы самим собой, если бы ограничился таким примитивным способом мести, как банальная головомойка. Предоставив уставшим от набегов Автолика горожанам самостоятельно мордовать уличенного жулика, он поднялся в дом к наказуемому, где быстренько соблазнил его дочь Антиклею, замужнюю, между прочим, женщину, приехавшую к родителям погостить. Удивляет ли кого тот факт, что через соответствующий срок у нее родился мальчик, ставший при таких генах хитроумнейшим из всех живших на свете греков? Потомка двух выдающихся пройдох назвали Одиссеем.

Неизвестно, поделился ли Автолик своими богатыми познаниями в области обращения с крупным рогатым скотом, обучая некогда Геракла рукопашному бою, но приказ пригнать в Микены коров Гериона героя в недоумение не привел. Хлебнув за морем вольной жизни, герой готов был согнать в Эврисфеевы хлева всю говядину Эллады, лишь бы приблизить желанный день демобилизации. Вернувшись из своего хождения по женщинам за три моря, он был полностью в ожидании заветной грядущей свободы.

— Дембель неизбежен, как крах рабовладельческого строя, — говорил он провожавшему его в путь Иолаю.

Путь был неблизкий даже по меркам сегодняшнего дня. Месторасположение острова Эрифия греческие географы в то время определяли весьма приблизительно: где-то на краю света. И до этого края до Геракла никто пешком в одиночку не добирался. Но привыкший действовать, а не рассуждать впустую, герой принялся решать задачу поступательно. «Остров на краю света? Значит, надо идти туда, где этот свет заканчивается». И, взяв курс на запад, Геракл пошел к тому самому последнему морю, к которому впоследствии мечтали выйти многие искатели приключений.

Переплыв Средиземное море, он высадился на ливийское побережье и африканским берегом двинулся по выбранному ориентиру. И сегодня-то человек, рискнувший посетить пылающий континент даже с туристической поездкой, считается во многих странах чем-то средним между героем и сумасшедшим. А в доисторические времена Геракла, когда не были еще изобретены противомоскитная сетка и пробковый шлем, когда предки Пушкина и их темнокожие соседи смотрели на каждого чужеземца как на возможность разнообразить заморским деликатесом набившее оскомину меню, когда словосочетание «прививка от малярии» вызывало недоумение даже у бога врачевания Асклепия, — одним словом, соваться в Африку в те времена не рисковали даже завзятые экстремалы. Тем не менее, к исходу второго месяца турне, пройдя через Ливию, Алжир и Марокко, Геракл достиг края земли. Свесившись с обрыва и не обнаружив, к своему немалому удивлению, внизу ни слонов, ни китов, ни черепах, герой в очередной раз усомнился в правильности пути, избранного современной ему наукой. Вероятно, втайне он надеялся, дойдя до края суши, обнаружить, что дальше идти некуда, на этом географическом открытии его миссия и завершится. Но у ног шумел бескрайний океан, где-то далеко в котором на своем острове пас коров Герион и через который каким-то образом необходимо было перебраться. Пройдя в доливингстоновскую эпоху через Африку, герой должен был теперь в далеко доколумбовское время пройти и через океан. Геракл взял время на размышление.

Пребывавший на африканском берегу инкогнито и потому воздерживавшийся ввязываться в обычные дорожные подвиги герой успел за время своего путешествия порядком соскучиться по большим делам. И, чтобы немного развеяться, по прибытии в Марокко по просьбе местных жителей пробил в узком перешейке проход из Средиземного моря в Атлантический океан. Получившийся в результате его трудов пролив, связавший Средиземноморье с миром, сейчас называют Гибралтарским, и страшно подумать, куда свернула бы история человечества, если бы не Гераклово трудолюбие. Желая, как истинный художник, придать своему произведению законченную форму, герой установил на европейском и африканском берегу Гибралтара по гигантской скале. Костры на них использовали в ночное время для указания ориентиров проходящим судам, называя эти маяки античности по имени создателя Геркулесовыми столбами.

Кстати, если смотреть на мир с точки зрения эллина, Геракл дошел на своих двоих как раз до края света. Именно Геркулесовы столбы долгое время считались в Греции и ее окрестностях краем мира. Поскольку за ними простирался океан, для пересечения которого простому смертному нужно было сделать невозможное, как это сделал Геракл. А он ни много, ни мало — остановил солнце.