Королева Шотландии в плену - Джин Плейди

— Да, — проговорил Скроуп, находясь словно в дурмане, — она пишет мне об этом. Но… как я могу везти ее? Как она может ехать сейчас?

— Нам следует подождать, пока погода немного улучшится, — сказал Ноллис. — Королева заупрямится. Помните, как трудно было заставить ее переехать из Карлайла.

— Я думал о Маргарет…

— Маргарет!

Скроуп постучал пальцами по письму Елизаветы.

— Королева приказывает, чтобы Маргарет немедленно покинула Болтон. Она надеется услышать, что она уехала до Рождества.

— Но в ее положении!

В глазах Скроупа сверкнул гнев.

— Она подозревает Маргарет в способствовании заключения брака между королевой Скоттов и Норфолком; поэтому она пишет, что, беременная Маргарет или нет, она обязана немедленно покинуть Болтон.

— Но куда… — начал Ноллис.

Скроуп в отчаянии развел руками.

— Я не знаю. Я не могу придумать. Но если я не хочу еще больше прогневить королеву, я должен тотчас заняться поисками жилища для Маргарет.

Снаружи выл ветер. Ноллис думал о своей жене, которая была опасно больна и просила приехать; а Скроуп — о своей, которая очень скоро должна произвести на свет ребенка. Елизавета говорила им, что они не должны предпочитать свои личные дела их обязанностям перед ней. Им не нужно было напоминать, каким безжалостным мог быть гнев Тюдоров!

Они не вернулись к праздновавшим день рождения. Ноллис тихо произнес:

— Не стоит говорить ей сегодня, что ее переводят в Татбери. Это можно сделать и завтра.

— Татбери! — вскрикнула Мария, переводя взгляд со Скроупа на Ноллиса. — Я не могу ехать в Татбери в такую погоду!

— Это приказ нашей королевы, — ответил Скроуп. Мария заметила его отрешенный взгляд, серое лицо и решила, что он испугался, поскольку это означало, что он не справился с возложенной на него задачей и ответственность за нее передается другим.

— Я отказываюсь, — резко ответила Мария. — Я думаю, иногда ваша королева забывает, что я — королева Шотландии.

Ноллис уныло смотрел на нее. Что значит титул для Елизаветы! Ее волнует только то, чтобы выполнялись ее желания.

— Некоторое время мы можем ссылаться на плохую погоду, — ответил Скроуп. — Но мы должны начать подготовку к отъезду.

— Я слышала, что Татбери — одно из самых мрачных мест в Англии и что Болтон полон удобств по сравнению с ним.

— Вряд ли многое будет сделано, чтобы обеспечить комфорт вашему величеству.

— Я отказываюсь пускаться в путь до окончания зимы, — сказала королева.

Ни Скроуп, ни Ноллис не пытались советовать ей; они оба размышляли над собственными проблемами.

Позже в тот день Мария узнала причину немилости Елизаветы. Одна из служанок леди Скроуп пришла к Марии и спросила, не может ли она пройти в апартаменты ее хозяйки, поскольку та чувствует себя слишком плохо, чтобы прийти к ней.

«Роды еще не могли начаться, — подумала Мария — Еще слишком рано». Она поспешила в спальню леди Скроуп и увидела ее лежащей в постели.

— Маргарет! — воскликнула Мария. — Неужели?

— Нет, — ответила Маргарет — Но у меня плохие новости. Я вызвала недовольство Елизаветы, и в качестве наказания меня изгоняют из Болтона.

— Изгоняют! Но вы не можете уехать отсюда в такую погоду в вашем состоянии.

— Таков ее приказ. Я должна уехать немедленно.

— Куда?

— Мы не знаем. Но ее величество настаивает, чтобы я уехала, возможно, потому, что не желает, чтобы мы были вместе. Она услышала о нашей дружбе и…

— Какая она безжалостная! — воскликнула Мария. Она испытывала большее негодование за ужасное обращение с Маргарет Скроуп, чем за несправедливость по отношению к ней самой.

— Да, — отозвалась Маргарет, — Она не испытывает жалости, когда чувствует, что ее подданные делают что-либо против нее. Она, должно быть, узнала, что я передаю вам известия от моего брата.

— Но это чудовищно. Я не вынесу этого. Вы должны остаться здесь, Маргарет. Вы должны родить ребенка здесь, как вы планировали.

Маргарет подняла руку и коснулась своей шеи.

— Я не намерена терять голову, — сказала она, грустно улыбнувшись.

— О, Маргарет, Маргарет, как она может быть такой жестокой?!

— Вы не знаете ее, если можете спрашивать об этом, — с горечью ответила Маргарет. — Я должна ехать — Она вдруг затихла с безмятежностью беременной женщины. — Я клянусь, мой ребенок появится на свет так же легко в любом месте, как если бы это произошло здесь.

— Но поездка! Я слышала, что дороги почти непроходимы.

— И тем не менее так должно быть, ваше величество.

— Тогда мы должны попрощаться, Маргарет?

— Боюсь, что так.

— Вы знаете, что я должна поехать в Татбери?

— Знаю. И это означает, что вы переходите под охрану Шрусбери. Но мы встретимся снова… скоро. Мой брат не забудет, и однажды…

Мария не ответила. Она смотрела на Маргарет, и ее возмущение было настолько велико, что она не могла говорить. Она думала обо всех ошибках, которые совершила как правительница Шотландии, и о коварной Елизавете, которая была сообразительной и, если оказывалась в щекотливой ситуации, умудрялась выскользнуть с гениальностью прирожденного государственного деятеля.

Какими скверными были эти дни перед Рождеством! Марии очень не хватало Маргарет Скроуп, которую перевезли в жилище всего в двух милях от замка. Плохая погода и состояние леди Скроуп не позволяли ей навестить королеву. Несколько успокаивало то, что лорду Скроупу удалось найти для жены пристанище не так далеко.

Мария не могла узнать, что происходило в Вестминстере, так как вьюга задерживала посыльных, а возможно, ее друзья, которые были в курсе событий, не хотели рассказывать ей, что проклятые письма из шкатулки были предъявлены и слушалось дело против нее, поскольку такова была воля Елизаветы.

Только один случай озарил эти мрачные дни. Это произошло, когда посыльный все же добрался в замок и привез ей письма от графа Нортумберлендского.

Нортумберленд был обращен в католическую веру, и когда до него дошли слухи, что существует план брака Марии с протестантом Норфолком, он стал делать все возможное, пытаясь предотвратить это. Недавнее заигрывание Марии с протестантской религией насторожило его; но оно длилось недолго, и она не раз говорила, что каждый человек должен молиться Богу в соответствии со своей совестью и когда она вернется к управлению своей страной, то постарается проследить, чтобы это стало законом.

Нортумберленд стремился не только освободить Марию, но и вернуть Англию под управление папы римского; и он был убежден, что лучше всего это можно сделать, заключив брак между Марией и Филиппом II, королем Испании. Некоторое время граф вынашивал этот план в голове, затем связался с Филиппом. Однако к тому времени Филипп женился вторично и предложил заключить брак между Марией и его незаконорожденным братом доном Хуаном Австрийским, который был не только привлекательным мужчиной, но и национальным героем.

Мария изучила письма от Нортумберленда с его прожектами, и хотя она уже решила, что ее следующим мужем станет герцог Норфолкский, так восхваляемый своей обожаемой сестрой, что Мария начала видеть его глазами Маргарет, она могла понять преимущества брака с решительным героем, который не успокоится, пока не отвоюет ей ее королевство.

Но письма Маргарет вернули ей воспоминания об их разговорах, и Мария написала Нортумберленду, что ему следует сказать королю Испании, что поскольку в данный момент она находится в руках Елизаветы, то не имеет права заключать брачный договор; и для того, чтобы это стало возможным, она просит помочь ей вернуть трон Шотландии.

К беспокойству Маргарет прибавилось еще одно: не было вестей от Вилли Дугласа, а они уже давно должны были прийти.

Рождество в замке Болтон прошло грустно.

Стало немного теплее, и кое-где на дорогах снег начал таять.

Пришли письма от епископа Росского. Он сообщал Марии, как проходит конференция, и это было безрадостное чтение. Но был один факт, встревоживший ее больше, чем все остальное: епископ не упоминал Вилли Дугласа.

Мария тотчас написала епископу, прося его навести справки насчет Вилли, и спустя неделю вновь получила от него известия. Вилли видели в Лондоне; он получил паспорт от имени королевы, но с того дня его больше никто не видел. Спрашивали там, где он остановился, но он туда больше не приходил; его хозяин возмущался, потому что Вилли остался должен ему. Епископ написал, что уплатил этот долг и что ведутся дальнейшие поиски.

Теперь Марии действительно стало не по себе; она чувствовала, что с Вилли случилось какое-то несчастье. Было известно, что он весьма хитроумно помог ей бежать с Лохлевена; не решил ли кто-то, что он слишком резвый мальчик, чтобы позволить ему ездить по делам королевы?