Механик и все-все-все - Катерина Диченко

— Я не завидую. Просто не понимаю, как ты его смогла достать.

— Уметь надо, — строго отрезала я, чувствуя, как щеки заливает румянцем.

— Разве ваш преподаватель не понял о замене? — искренне удивился Этьен.

— Конечно же, он все знал. Просто профессор негласно поощрял подобные попытки, а за удачные, вообще, бал на экзамене поднимал.

— Ну, что, старушка, не боишься сыграть против настоящего мастера? — и Азар начал демонстративно разминать пальцы.

— Против тебя-то? Ха, напугал.

— Сейчас я тебя сделаю. Ты у меня бананами на рынке торговать будешь.

— Разве, что только вместе с тобой, дорогой.

Вот тут-то мне пришлось попотеть. Одно дело, когда играешь с человеком не имеющем никакого отношения к механике, пусть и профессионалом и совсем другое, когда с инженером.

Кипучая смесь из адреналина и азарта бурлила в крови, заглушая голос разума. Ведь отлично понимаю, что мы пришли сюда не в игрушки играть, а все равно остановиться не могу. Заядлые игроки меня поймут. Поймав удачу, не хочется ее отпускать.

Прошло пять партий, в которых я с блеском и с огромным усилием выиграла у Азара. Этьен с нескрываемым, даже пугающим маниакальным интересом внимательно наблюдал за игрой, жадно ловя взглядом каждое наше движение.

— Где шарик? — наигранно беззаботно спросила я, хотя сердце взволнованно сжалось в ожидании ответа.

Азар низко склонился над доской, хитро сощурился и стал медленно выбирать стаканчик.

Что же он так тянет? Нельзя так долго людям на нервах играть.

— Здесь, — уверенно ответил он и наконец-то указал на правый стаканчик.

Я его подняла и комнату огласили победные крики. Ликование Азара от правильного ответа из чисто мужской солидарности и уязвленного самолюбия поддержал Этьен.

Д-а-а, и на старуху бывает проруха.

Я грустно вздохнула и начала аккуратно собирать игру.

— Где я ошиблась?

Мой расстроенный голос вызвал у Азария глумливую ухмылочку. Он принял напыщенно-загадочный вид и, отвернувшись, начал насвистывать какой-то фривольный мотив.

— Вы задержали дыхание, когда Азар водил рукой над стаканчиками.

— А! Что, правда? Как обидно…

— Зато сколько партий выиграли.

— Азар, ты слышал? — я кинула в совсем развеселившегося друга подушкой. Он ловко поймал ее и удобно подложил себе под спину. — Хватит лыбиться, пять к одному это тебе не хухры-мухры. Скажи еще спасибо, что я не мухлевала, исключительно из уважения к тебе, как к другу и калеке… коллеге, я хотела сказать.

— Да? — не поверил он. — А я подумал, что ты бессовестно обманываешь.

— Кстати, я тоже, — горячо поддержал его Этьен.

— А вот теперь представьте, если бы я играла с вами на деньги и нечестно.

Свое зрение к обману я не отношу. С Этьеном я не мухлевала, когда его использовала, а просто уравняла наши шансы. Он же все-таки профессиональный шулер.

— Ты страшный человек, Катерина. С тобой опасно связываться.

Что-то я не заметила на лице друга и тени страха. Вот мстительной иронии, хоть отбавляй, а все равно много будет.

— Я ум, честь и совесть нашего коллектива.

Азар невозмутимо послал мне воздушный поцелуй и, потеряв всякий интерес (а еще друг называется), вступил с Этьеном (так и хочется сказать в тайный заговор или анонимный кружок кройки и шитья) в жаркую дискуссию о плюсах и минусах работы наперсточника.

Зря они так. Меня ни в коем случае нельзя оставлять наедине с собственными мыслями. Мы (то бишь я и мысли) можем такого понадумывать…

Вот вам, пожалуйста… Сижу и гадаю чем это сейчас так заняты Шэйн и Мадлен? Часов у меня нет и в комнате я их тоже не увидела, но если приблизительно подсчитать, то час-полтора я здесь точно прохлаждалась.

А теперь объясните мне глупой и недалекой, с каких это тридевятых царств-тридевятых государств нам так долго несут вещи, предназначенные для аукциона? Еще и желудок разнылся на нервной почве и от слегка очень сильно смертельной болезни.

Все-все-все, не буду о плохом. Нужно думать только о хорошем. О хорошем. О хорошем… Да, елки-палки, где они там подевались?!

Все, Катерина, верни голову на место и начни думать рационально, а главное — возьми себя в руки. Не дождутся от меня ни Мадлен, ни Шэйн даже маленького признака растерянности или неловкости. Я буду невозмутима, как скала, как…

— Господа мастера, прошу следовать за мной, — деловой голос дворецкого вывел меня из задумчивости, а Азария из разгоревшегося спора.

Тонро невозмутимо стоял в дверях и ждал, когда мы последуем за ним.

Кажется, я только что ругалась на то, что нас не зовут? Забудьте. Желание идти куда-либо и тем более видеть лица Мадлен и Шэйна пропало вообще. Но как часто это бывает (а в моем случае почти всегда), наши желания расходятся с нашими обязанностями, поэтому пришлось вставать и с любезным выражением лица (очень хочется верить, что не миной) «принять» приглашение Тонро.

— Приятно было познакомиться, Этьен, — поспешила я попрощаться с молодым человеком.

— Не торопитесь так скоро прощаться, мы с вами еще не расстаемся, — его глаза хитро блеснули. — Я собираюсь как можно дольше наслаждаться вашим чудесным обществом.

— А разве тебе с нами можно? — недоуменно переспросил Азар.

— В этом доме мне можно практически все.

От самодовольной и самоуверенной улыбки Этьена мне стало не по себе. И даже очень не по себе.

— Звучит пугающе, — шепнул на ухо Азар, поравнявшись со мной.

— Надеюсь, вы не сильно повздорили?

— Да, так… поспорили немного. А что?

— Ничего. Далеко не отходи, а то не найдешься потом.

Друг раздраженно махнул на меня рукой, но держаться стал поближе. Между прочим, я не шучу и не запугиваю. Мало ли что на уме у этого зеленоглазого красавчика. Вот сейчас он идет и мило улыбается, а в следующую минуту… бац и отомстит. Жестоко и беспощадно.

Вопреки моим ожиданиям нас привели не в личную гостиную госпожи Мадлен, а в большой просторный кабинет с минимумом предметов роскоши и излишеств. Комната без окон с несколькими большими шкафами со стеклянными дверцами, рабочий стол, несколько стульев с мягкой обшивкой, длинный продолговатый стол в центре комнаты и огромное зеркало на всю стену, аккурат напротив входной двери.

За рабочим столом, закинув ноги на столешницу, сидел Шэйн, вольготно развалившийся в кресле. Мадлен, переодетая в элегантное черное платье с открытой спиной и длинными разрезами по бокам до самых бедер, поправляла возле зеркала массивное украшение на шее. Я безразлично скользнула взглядом по колье, рассеянно отметив, что оно сделано из алмазов и черного жемчуга и непростительно равнодушно (с точки зрения чисто женского отношения к драгоценностям) потеряла к нему всякий интерес. Мое внимание всецело захватило зеркало. Огромное, идеально гладкое, в простой деревянной оправе оно занимало всю стену комнаты. На этом его обычные признаки заканчивались, дальше начиналась магия механики. Оно имело двойной эффект — тот, кто смотрел в него из комнаты видел всего лишь свое отражение, а вот тот, кто смотрел с другой стороны видел все, что происходит в этом помещении. Двойное зеркало не было прикреплено к стенам — оно и было сама стена, скрывающее за собой еще одно помещение. Комнату для наблюдений. Хорошая вещь, если хочешь узнать, что происходит за соседней стенкой.