Невинная помощница для альфы (СИ) - Линд Алиса

Представляю, как я сейчас выгляжу. Голый, весь в крови их альфы, в глубоких алеющих ранах, но пылающий яростью и, в их глазах, явно готовый разорвать любого, кто посмеет бросить мне вызов… Мексиканцы тушуются и нервничают, но на вопрос нестройным хором отвечают «Да».

— Теперь по условиям, — продолжаю прохаживаться вдоль волков Грозы и останавливаюсь напротив Тьяго. Смотрю сквозь этот кусок дерьма. — Все, что ваш бывший альфа пообещал нашему клану, в силе. Я, как ваш временный альфа, это подтверждаю.

Мексиканцы кивают.

— А теперь по поводу претензий, — фокусирую взгляд на Тьяго и показываю на него пальцем. — Ты, ублюдок, останешься у нас. — Снова оглядываю толпу и громко добавляю: — Остальные могут уносить ноги. И заберите труп вашего бывшего лидера. Мне здесь он не нужен.

Эти трусы начинают разбегаться, как тараканы, когда включаешь свет. Я, не сводя взгляда с Тьяго, кручу в воздухе указательным пальцем, давая сигнал нашим бойцам схватить подонка. С удовольствием слышу топот ног. Вскоре несколько белых бойцов оказываются рядом с ним и сковывают ему руки за спиной пластиковыми наручниками.

— Ты уже догадался, — рычу ему напоследок. — Смерть будет небыстрой.

Он не отвечает, но по его запаху чувствуется, что он прекрасно понял, о чем речь.

Все почти закончено. С мексиканцами наверняка. Еще мне предстоит разговор с Шоной, а затем с Бартоломеем. Но первое и главное, что мне сейчас нужно, — лечение.

Подходит Том и передает мне брюки и туфли. Нехотя надеваю, влезаю в обувь. Каждое чертово движение приносит боль. На адреналине это не так остро ощущалось, а сейчас, когда сердце бьется ровнее и кровь больше не пульсирует в ушах — раны от укусов саднят невыносимо.

До ближайшего к порту госпиталя в Инглвуде, куда Том уже вызвал Селена, отсюда четверть часа езды. Приказываю Марку отвезти Шону в поместье на моем внедорожнике. Шона не сломается, подождет. Не хочу беседовать с ней в потрепанном состоянии. Сам направляюсь к одному из фургонов для бойцов в сопровождении второго телохранителя.

31. Нужнее тебя

Шона

Я не поверила ушам, когда Трэй вызвал Сеньора Лауренсио на дуэль. Почему нельзя было сказать об этом мне? Он ведь не в последний момент это решил? Или все же в последний? Когда началась сама дуэль, мысли выветрились полностью. Мой мозг вообще отказался думать. Я была слишком перенапряжена, чтобы что-то соображать. За пару минут до этого я прощалась с жизнью, а сразу после нагрянувшая надежда почти оглушила меня.

Я затаив дыхание смотрела за жутким танцем двух огромных волков, исступленно болея за своего альфу. Каждый раз, когда мексиканец кусал Трэя, я почти физически ощущала боль. Внутри все сжималось. Я не могла думать, мной руководили лишь инстинкты. Наверное, если бы не мужик, который держал меня, я бы бросилась Трэю на помощь. Хорошо, что я этого не сделала — никто не смеет вмешиваться в дуэль, иначе она пройдет нечестно, и итог не будет ничего значить.

В теле разливается ошеломляющее чувство расслабления, когда Трэй подзывает меня к себе. Он отобрал, отвоевал меня у мексиканского клана. Волк, который меня держал, отпускает, и я на дрожащих ногах иду к Трэю. До одури благодарна. Даже злиться не могу, переполняет нежность. Первый порыв — обнимаю за шею и прижимаюсь, но по острому железистому запаху ощущаю, насколько ему болезненны мои прикосновения, и отстраняюсь.

Нервное напряжение растворяется, и накатывает слабость. Ноги норовят подогнуться, еле стою. Тело, как кисель — вот-вот растекусь жижей по асфальту. Трэй делает знак телохранителям и двигается в сторону мексиканцев, оставляя меня за спиной. Любуюсь им — красивый, как бог. Бог войны. Смертоносный хищник в безумно сексуальном теле. Опасный и жестокий к врагам и самоотверженно преданный своим. Своей стае. И как я даже на мгновение смогла допустить мысль, что он меня предаст?!

Очень скоро Том кладет мне руку на плечо. Наверное, если бы я видела его впервые, возмутилась бы, но мы уже почти как брат с сестрой. Киваю и позволяю ему увести себя. Он провожает меня к внедорожнику Трэя, на котором альфа вез меня на обмен, усаживает на заднее сиденье и блокирует двери. Буду думать, что это для моей же безопасности, хотя я надеялась дождаться своего альфу.

Отсюда мне почти ничего не видно, даром, что день деньской и светло. Быстро становится скучно и тоскливо. А еще начинает клонить в сон. Видимо, я так перенервничала, что сил не осталось даже на поддержание сознания в тонусе. Укладываюсь на заднем сиденье. Трэй скоро освободится и сам разбудит меня, чтобы сесть в машину.

Просыпаюсь от тормошения по плечу. Открыв глаза, вижу, что машина стоит в паркинге поместья, а будит меня Марк. Бесстрастные серые глаза, каменное выражение лица, он как робот. И в мыслях только образ закрывающейся за мной двери в мою спальню. Черт! Получается, Трэй меня отослал?

— Просыпайся, — холодно произносит Марк. — Трэй велел отвезти тебя в поместье. Мы приехали

— Я и сама вижу, что мы в поместье, — недовольно бурчу, принимая сидячее положение. — А Трэй не сказал, когда приедет?

Марк подает мне руку и помогает выбраться из салона.

— Он на сутки останется под наблюдением врачей, — тем же тоном церковно-приходского чтеца отвечает телохранитель. — Если тебе что-то понадобится, Эван скоро приедет.

Он нажимает кнопку вызова лифта, а я ощущаю, как внутри вскипает злость.

— Я не хочу оставаться в поместье, Марк, — говорю твердо и отступаю на шаг назад. — И нянька мне ни к чему. Отвези меня в больницу к Трэю.

— У меня приказ оставить тебя здесь, Шона, — с нажимом говорит телохранитель. — Ты и сама знаешь, что я запросто донесу тебя до твоей спальни и запру, если понадобится.

Мы заходим в лифт. Марк жмет кнопку второго этажа.

— Давай не будем испытывать терпение Трэя? — сбавляет тон. — Он захотел, чтобы ты дождалась его здесь, вот и дождись.

Двери распахиваются раньше, чем я успеваю что-то ответить. А между тем, мне хочется взбунтоваться. Я не согласна просто сидеть ждать. Я хочу быть рядом со своим альфой, банально посидеть в палате и подать воды, когда он очнется после операции или вроде того.

Марк первым выходит из лифта, следом я делаю шаг наружу и сталкиваюсь взглядом с Лючией. Она стоит в нескольких футах перед лифтом. Наверное, ждала Трэя — на ней блестящее, точно резиновое, обтягивающее едва закрывающее ягодицы мини с глубоким декольте и босоножки на высокой платформе с прозрачными перепонками, как у стриптизерш.

При виде меня у нее глаза округляются, брови взмывают на лоб, затем обрушиваются на глаза, сжимают переносицу, заламывая кожу на лбу. Игривое выражение на лице сменяется на разъяренное. Это происходит за считанные доли секунды, а затем Лючия принимает отстраненный облик, скрещивает руки на груди и обращается к Марку:

— Что это здесь делает? И где Трэй?

Первая реакция — неуютное ощущение, что я снова не там, где должна быть. Как лиса, влезшая в курятник. Но смущение быстро разгоняется гневом. Какого черта Лючия позволяет себе называть меня «это»?

— Трэй в больнице, — отвечаю едко, — потому что отвоевал «это», — бью себя в грудь костяшками пальцев, — у мексиканцев! А ты, как я понимаю, надеялась, что сплавила меня? Накладочка вышла!

Белая волчица переводит на меня полный яда взгляд. Похоже, правда была уверена, что избавилась от конкурентки. Хотя, думаю, это Бартоломей ее обнадежил, идея отдать меня мексиканцам была изначально его. Просто Лючия зацепилась за нее, как за спасительную палочку.

— Тебе лучше отрастить глаза на затылке, черная, — шипит она мне, яростно скаля красивые ровные зубы. — Ты помнишь, что я тебе обещала?

Она картинно упирает руки в бока и приподнимает плечи, точно пытается казаться больше и шире.

Конечно, помню. Убить меня она обещала. Я снова ничуть не сомневаюсь, что она полна решимости, но теперь я уже не тот испуганный забитый черный волчонок, оказавшийся среди белых грозных волков. Не смеет она мне угрожать!