Дети Арктиды. Северные истоки Руси - Александр Тулупов

В эпоху эллинизма были особенно популярны Адонии — праздник в честь Адониса, проводимый 24 июня каждого года, в день Солнцебога, в день наивысшего солнца и в самый наивысший, наибольший «А-день». Русское «день» и по этимологии, и по смыслу максимально близко к Адонису, а точнее, к источнику — финикийское dn («адон», «господь»), божество, связанное с периодическим умиранием и возрождением природы. В Александрии после праздника, на следующий день, с причитанием и плачем статую юного Адониса несли к морю и погружали в воду, символизируя возвращение его в царство смерти. Та же самая идея умирания одновременно бога и «дня» мы видим в празднике Ивана Купалы, в утоплении Купалы или сжигании Ярилы после самого длинного дня. Это некое воспоминание чисто северной, даже полярной, идеи божества солнечного света, дня и гениального откровения — отождествления его с солнечным диском (Атоном), с солнцебогом и их общим умиранием и воскрешением.

Понятие «первый» также возникло из божественной иерархии, и здесь полное единение (erst, first, primus, пратхам, перст, перший) — очевидно, еще во времена единства существовал прото-Перун, но кто это был? По этимологии и первенству близок Варуна, тем более в некоторых древних источниках существует и форма «Паруна». Он же Уран, при том, что древние греки не знали буквы «П». Значение Варуны уже размыто, но то, что в начале начал, там, на Севере, и он был одним из солнцебогов напоминают строки Ригведы: «Бог Варуна качал на небе солнце, словно на качелях».

Славяно-балтский Перун-Перкунас, претендовавший на «первенство» — верховенство в пантеоне, мог быть и первым громовержцем Индрой, которого Веды именуют еще как Parjanya, «тученоситель». Но скорее Перун стал громовником значительно позже, очевидно, что для русских северных широт гроза не могла являться главенствующим, как и дождь, «божественным» явлением, Перун мог быть первым, если он нес в себе главное, огонь и солнце. Известно, что в северном Новгороде Перун еще был божеством огня, как небесного, так и земного, и, лишь спустившись до южного Киева, его небесный огонь сузился до молнии. В новгородском диалекте перуном называли огонь, а русское парить имело значение жечь — «солнце парит», и диалектное парун — летний зной. В санскрите осталось «paru» со значением солнце, огонь, жар. Русский Перун явно ближе к «парящему» и «палящему» Солнцу, а гроза уже как вторичное явление, как прямое следствие жара Солнца. Праздник Перуна, праздновавшийся на сороковой день после летнего Ярилы (сейчас это второе августа), был праздником солнцебога «палящего» и «огнедышащего». Известно, что в ярко выраженном континентальном климате именно в это время наступает атмосферное затишье и погода главным образом определяется прямой инсоляцией, «парящим» Солнцем, и при отсутствии атмосферных вихрей, циклонов и антициклонов, «палящий» солнечный зной вызывает усиленное испарение земной поверхности, а влаги в ней в северных широтах более чем достаточно и она, поднимаясь в холодные верхние атмосферные слои, неизбежно вызывает грозовые явления.

В русском Перун также этимологически соответствует Белуну, который восходит несомненно к Бел-богу — опять солнцебог! «Первый» = «белый», «великий»(«п=б=в», «р=л»), а первый «первый», которого мы знаем — фараон, от древнеегипетского «per» — «великий». «Белый», «великий» это всегда эпитеты солнцебога, буквально это подтверждает греческий Гелиос-Helios, начальная «Г(Н)» не должна смущать, поскольку в древнегреческом не было звука и буквы «Ь».

Адам Олеарий повествует: «Новгородцы имели идола, называвшегося Перуном, богом огня, ибо русские называют огонь «Перун». Божество это имело вид человека с кремнем в руке, похожим на громовую стрелу или луч. В знак поклонения этому божеству содержали неугасимый ни днем, ни ночью огонь. И если служитель при этом огне по нерадению допускал огонь потухнуть, то наказывался смертью». В славянской традиции священность огня вытекала из убеждения, что земной огонь есть продолжение огня солнечного.

Но почему Перун стал громовержцем? Знаменательная дата 2 августа, Перунов день, «день громовержца», и именно в этот день еще в древнегреческих полисах ежегодно проводился праздник, посвященный одновременно Гелиосу и богу-громовержцу Зевсу. Происходило постепенное замещение уже архаичного, общеродового первобога Гелиоса на нового, уже племенного, греческого Зевса. Гелиос для греков был чужаком, он не был олимпийцем, он из рода титанов, греки лишь использовали его, как впоследствии христиане или «новые индоевропейцы» использовали авторитет Сола, Митры, Коляды. Кто сейчас помнит, что 25 декабря Рождество не Христа, а Митры, Коляды, римского Сола — непобедимого Солнца, что только в IV в. император Константин назначил 25 декабря, римский праздник Непобедимого Солнца, днем рождения нового бога, «Спасителя»?[29]

Метаморфоза солнцебога Белуна в громовержца Перуна, а бога дня и света Дьяуса-Питара в опять же громовержца Зевса-Юпитера связана со сменой географии, а именно уходом индоевропейцев с Севера в умеренные и южные широты. В этом смысле индоевропейцев можно определять как племена «громовержца», у которых верховный бог (Индра, Зевс, Юпитер, Тор, Таранис, Таргитай, Перкунас) заместил архаичное солярное божество. И в этом еще одно принципиальное расхождение русского и индоевропейского пути: у вторых солнцебог или уже размыт и почти незаметен, как Бальдр у германцев, Луг у кельтов, или отошел на задний план, как Савитар у индоариев, Гелиос у греков, Сол у римлян, тогда как в русской традиции практически весь пантеон продолжают занимать солнцебоги Яр-Ярило, Хоре, Даждьбог, Коляда, Купало, Кострома и тот же Перун-Белун — лишь новая маска Белбога.

И самый «седой» в пантеоне Сварог, уже размытый в памяти до неопределенного бога неба, тоже олицетворяет светило. «Hvar» в древнеиранском есть солнце и глагол «ga» означает движение, то же русское «гать» — дорога и английское «go» — двигаться. «Свар-га» это «дорога Солнца», то есть Небо. «Свар-ог» и буквально означает «бог Солнца».

Даждьбог несомненно солнцебог, но вряд ли буквально «дающий бог», скорее реликт праединства, о нем осталось санскритское «дах (dah)» — «сиять, гореть». Даждьбог всегда с сияющими вокруг себя лучами. Ипатьевская летопись: «Солнце-царь, сын Сварогов, еже есть Даждь-бог». В раннем христианстве нового сына Бога называли ликом Солнца на земле и также изображали «солнцеликим», в православных храмах все еще рисуют лик Христа излучающим солнечные лучи. То, что Даждьбог один из самых архаичных богов, говорит сохранившееся, почти уже междометие с забытым значением, наше «дай бог!», также еще живые новгородские поговорки «покучись Дажьбогу, управит понемногу» и «полно тосковать, Дажьбог все минет».

Самый «русский» и самый «гиперборейский» в пантеоне солнцебогов — многоликий Ярило. Скорее всего и самый архаичный, он до сих пор среднего рода, как «начало» всех начал, андрогин. Самый «сказочный» из русских солнцебогов, значит, наиболее крепко сидящий в русском мифологическом подсознании. Ярило воистину самый русско-народный из всех языческих богов, он воин и земледелец, как русский крест-янин, «солнце-огне-поклонник». Голову Ярилы покрывает венок из весенних цветов, сам он светлоглазый и со светлыми кудрявыми волосами. В его руках, по разным представлениям или в разных ипостасях этого бога (солнца, плодородия, небесного воина), или копье (с ним он стал Георгием Победоносцем), или молния и солнечный щит (культ Яровита), или в правой меч, а в левой солнечный луч, или в правой руке отрубленная голова, в левой ржаные колосья (наиболее ярко выраженная идея русского ратника-ратая). Он и всадник на белом коне, и юноша со свирелью, и даже старик — соломенное чучело, и именно ему посвящено наибольшее количество праздников в году. Прежде всего, главный Ярилин день на макушке лета, летнее солнцестояние, когда он набирает всю свою мощь, но в ту же ночь ее теряет, как только солнце скатывается вниз. Но в северной древности и славянский год начинался с Ярилиного дня, именно так назывался в русском календаре день 21 марта, последний главный день Масленицы. Именно этого Ярилу отразила мифологическая память в пьесе Островского «Снегурочка». Именно в честь него назван его месяц — март. Римский Марс, он же греческий Арес, явно «языческий», чужой и воинственный для греков и римлян, и даже для их Зевса и Юпитера, крепко остался в памяти как главный бог чужого и, видимо, враждебного племени. Вспомним, что Ар, если отбросить греческое окончание, воевал на стороне троянцев против греков и вместе с гиперборейцем Аполлоном, который тоже не имеет внятной этимологии в греческом языке, зато легко узнаваем в русском солнцебоге Купало.

Следующий день Ярилы, уже Яра-Оратая-Пахаря, отмечался 15 апреля, когда вскрывалась первая пашня, а еще через неделю 23 апреля — Ярило Вешний, или день Усеня, самой Весны, праздник первых ростков под новым солнцем. 27 апреля снова празднуют Ярилу, видимо, как окончательную победу весны, и именно этот день сохранился в памяти наиболее прочно и перешел в Юрьев день, и далее в святого Георгия-Егория. Самый сакральный и архаичный смысл весеннего Ярилы зафиксирован в записях этнографа П. С. Ефименко еще в 1877 году в «Обычаях и верованиях крестьян Архангельской губернии»: «На Егория (23 апреля) заря с зарею сходятся, т. е. солнце не успеет закатиться за горизонт, показывает на востоке свое сияние». Можно утверждать, что Егорий-Ярило это тот же главный праздник Ярилы 21 марта, принесенный из полярных широт после исхода в приполярные, в результате сдвинутый во времени, но сохранивший главный смысл «воскресшего» и уже неумирающего, не заходящего светила. Именно поэтому Пасха стала главным «православным» праздником, что легла на самое сокровенное, «ярилино», коллективное бессознательное, и поэтому она крутится вокруг второй половины апреля, чтобы закрыть, заэкранировать это главное, сокровенное.