Крепкий ветер на Ямайке - Ричард Хьюз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем временем ни у команды, ни у Отто не осталось сомнений относительно намерений Йонсена; и веселый звук точильного камня доносился с кормы, пока лезвие каждого ножа не засверкало на радость своему хозяину. Я уже говорил, что убийство голландского капитана повлияло на весь характер их пиратства. Закваска забродила.
В недолгом времени на горизонте завиднелся еще и дым большого парохода. Отто втянул носом бриз. Можно подождать, а можно… До дома все еще далеко, а в этих морях просто давка какая-то. В целом все предприятие представлялось ему довольно безнадежным.
Йонсен, как обычно пошаркивал туда-сюда, нервно грызя ногти. Неожиданно он обернулся к Отто и позвал его вниз. Он был явно очень возбужден: щеки покраснели, взгляд дикий. Начал он с того, что погрузился в дотошное изучение карты. Потом досадливо проворчал через плечо:
— Эти дети, они должны уйти.
— Есть, — сказал Отто. Затем, поскольку Йонсен больше ничего не говорил, добавил: — Ты их в Санте высадишь на берег, я понял.
— Нет, уйдут они сейчас. В Санту нам больше нельзя.
Отто сделал глубокий вдох. Йонсен повернулся к нему и проревел:
— Если нас с ними захватят, где мы тогда будем, а? Отто побелел, покраснел и только потом ответил.
— Это рискованно, — сказал он медленно. — Ты их ни в каком другом месте высадить на берег не сможешь.
— Кто сказал, что я собрался их высаживать на берег?
— А что тебе еще остается? — упорствовал Отто.
Вдруг до Йонсена дошло — проблеск понимания озарил его озабоченное лицо.
— Мы их в такие маленькие мешочки зашьем, — сказал он с добродушной улыбкой, — да и за борт.
Отто бросил на него короткий взгляд — увиденного было достаточно, чтобы его отпустило.
— Что ты собираешься делать? — спросил он.
— Рассовать их по мешочкам и зашить! Рассовать и зашить! — твердил Йонсен, потирая руки и посмеиваясь: вся его скрытая сентиментальность вышла наружу и завладела им. Потом он отпихнул Отто и вышел на палубу.
Большая бригантина, на которую он сперва нацелился, оказалась несколько далековато и против ветра; так что теперь он взялся за штурвал и изменил курс шхуны на пару румбов, чтобы вместо нее перехватить пароход.
Отто присвистнул. Наконец его осенило, что же собрался сделать капитан.
3
Когда они подошли поближе, любопытство у детей разгорелось до чрезвычайности: раньше они никогда не видели ничего похожего на эту огромную чудо-бочку. Старомодный голландский пароходик, по сути, не очень отличался от парусного судна, но этот по форме уже больше походил на пароходы наших дней. Правда, труба у него все еще была высокой и узкой, с чем-то вроде артишока наверху, но в остальном он был почти такой же, как те, на которых плаваем мы с вами. Йонсен обратился к пароходу с экстренным призывом, и скоро его машины застопорились. “Лиззи Грин” скользнула кругом и подошла к его подветренному борту. Йонсен спустил шлюпку, затем сам в нее загрузился. Дети и команда шхуны стояли у леера, напряженные и взволнованные, глядя, как маленький трапик спускается с высоченного железного борта парохода, глядя, как Йонсен, один, в своем темном воскресном костюме и в фуражке, положенной ему по рангу, карабкается на борт. Время он рассчитал точно: через час уже должно было стемнеть.
Задача у него была не из легких. Во-первых, он заранее сочинил историю, которую намеревался изложить: объяснение, как он обзавелся своими пассажирами. Во-вторых, он должен был убедить капитана парохода, человека постороннего, чтобы тот его выручил, а ведь раньше он уже так очевидно провалился, пытаясь убедить своего друга, сеньору из Санта-Люсии.
Отто был не из тех, кто обнаруживает свое волнение, но он его тем не менее ощущал. Он никогда не слыхал ни о чем настолько безрассудно-дерзком, как придуманный Йонси план: малейшее подозрение — и все, им крышка.
Йонсен приказал ему, если он почует, что что-то не так, сразу удирать.
Тем временем бриз стих, и все еще было светло. Йонсен исчез в глубине парохода, как в лесу.
Эмили, как и все, в волнении вглядывалась в невиданные черты этого необычайного корабля. Дети все еще думали, что это намеченная пиратами жертва. Эдвард откровенно похвалялся тем, как он поступит, когда захватит пароход.
— Отрежу капитану голову и выкину в воду! — громко заявил он.
— Тс-с! — отозвался Гарри громким шепотом.
— Да брось, чего тут! — крикнул опьяневший от бравады Эдвард. — А потом заберу себе все золото!
— А я его потоплю! — сказал Гарри в подражание и потом несколько запоздало прибавил: — На самое дно пущу!
Эмили погрузилась в молчание, вся во власти своего необычайно живого воображения. Ей виделся пароходный трюм, а в нем груды золота и драгоценностей. Ей виделось, как она боем прокладывает себе путь сквозь полчища неуклюжих матросов, одними кулаками, и вот уже только капитан парохода остается между нею и сокровищами.
А потом все оборвалось! Будто тихий холодный голосок у нее внутри произнес: “Да как ты сможешь? Ты ведь всего лишь маленькая девочка!” Чувство было такое, точно она упала с головокружительной высоты, и вся как-то съежилась. Она снова стала Эмили.
Страшное, залитое кровью лицо голландского капитана, казалось, с угрозой надвинулось на нее из воздуха. Потрясенная, она сжалась и отшатнулась. Но через мгновение это прошло.
Она в ужасе огляделась. Знает ли кто-нибудь, насколько она беззащитна? Несомненно, кто-то да обратил на нее внимание. Остальные дети что-то лопотали в своем животном неведении. Матросы, наполовину припрятав, наполовину вытащив ножи, ухмылялись друг другу и сыпали ругательствами. Отто застыл, нахмурив брови и вперившись в пароход.
Она каждого боялась, она каждого ненавидела.
Маргарет что-то нашептывала Эдварду, и тот кивал головой. Снова паника завладела ею. Что Маргарет ему рассказывала? Она всем всё рассказала? Они все всё знали? Они играли ею, притворяясь, будто им ничего не ведомо, выжидая какой-то им одним известной минуты, когда они вдруг обрушатся на нее с разоблачениями и подвергнут ее какому-то невообразимо ужасному наказанию?
Сказала ли Маргарет? Может быть, теперь еще не поздно подкрасться к Маргарет сзади и столкнуть ее в море? Но стоило ей об этом подумать, как ей тут же представлялось: Маргарет поднимается по пояс из волн, ровным, бесстрастным голосом всем
