На 127-й странице. Часть 3 - Павел Крапчитов

***

— Стой, — остановила Патрика Люси. — Он не опасен. Не в его интересах рассказывать о происшедшем.

— Враг моего врага — мой друг? — спросил Патрик.

— Точно! — подтвердила Люси. — Где ты этого только понабрался?

— Писарем работал в Гонконге, — сказал Патрик и спросил. — Что будем делать с телом?

— Не беспокойся. Все закончилось, — ответила Люси. — Этим займутся другие.

— Вот деньги, — она протянулся Патрику кошелек. — К вечеру тебя с Вивьен не должно быть в городе.

Патрик кивнул.

«Хотя ничего еще не закончилось,» — подумала Люси, когда охранник ушел.

Надо было дождаться ночи. Весь день придется отшивать клиентов, которые будут приходить и делать это так, чтобы они не обиделись, и бизнес не пострадал. Потом придет Жермен с ребятами и заберет тело. Потом она будет долго отмывать комнату от брызг крови. Ведь, как не старался Патрик, а они были. Да, будет трудно. Да, Жермену придется заплатить. Да и Патрику с Вивьен пришлось дать денег, чтобы они были подальше и случайно не сболтнули. Но все равно, это того стоило. В надежном месте лежала доверенность от Маккелана на распоряжение его счетом, а это означало, что ее денежки опять вернулись к ней. Именно к ней, а этот старый козел, который хотел ее ограбить, уже никогда ее не побеспокоит.

Сцена 61

Как я выскочил из заведения мадам Люси, плохо помню. Но за мной никто не бежал, никто не хотел бросить в меня тяжелым и таким убийственно точным шаром. Через какое-то время я успокоился и перешел на шаг. К удивлению, обнаружил, что даже не потерял свой котелок, который должен был после всех этих перипетий свалиться с моей головы. Но нет, вот он, на мне. Очевидно, я его подобрал после падения с балюстрады.

Прохожих на улице стало больше. Париж просыпался, и люди спешили по своим делам. До меня никому не было дела, и это меня вполне устраивало. Но в последнем утверждении я ошибался.

***

Терезе не понравилось, как Энтони объяснил свой уход. Она выждала некоторое время, услышала, как хлопнула дверь его номера, как повернулся ключ в замке, а мимо двери прозвучали шаги.

«Что я делаю?!» — ужаснулась своим поведением девушка, отрывая ухо от двери, но тут же, не раздумывая надела шляпку, взяла сумочку и тоже вышла за дверь.

«Не хватало еще потерять Энтони из виду!» — подумала она.

Следить за Деклером оказалось просто. Тот шел, не оглядываясь. Иногда останавливался и о чем-то разговаривал с прохожими. Наверное, спрашивал дорогу. Ни к какому телеграфу Энтони не шел. Они вместе уже побывали на телеграфном пункте, где Тереза отправила свои материалы в газеты, и Деклер должен был запомнить, где этот пункт располагался. Эта мысль еще больше раззадорила журналистку, а ее шаги стали еще более уверенней. Ей захотелось догнать Энтони, остановить его и спросить, куда же он идет. Ведь телеграф совсем в другой стороне!

«Нет,» — подумала Тереза. — «Никаких расспросов. Он сам покажет, куда собрался».

Наконец они пришли. Энтони остановился перед небольшим, ухоженным зданием. Еще раз о чем-то переговорил с прохожим, наверное, уточняя адрес и зашел в большую парадную дверь.

«Идти за ним?» — задала себя вопрос Тереза, но все же осталась на улице.

Она заметила среди прохожих хорошо одетого джентльмена и пошла ему навстречу.

«Спрошу у него, что это за дом,» — решила Тереза, хотя приставать на улице к незнакомому мужчине было не принято. — «Журналистка я или нет?» — подбодрила себя она.

— Извините, — сказала девушка, опешившему французу. — Я журналистка из американского журнала «Метрополитен» и ищу редакцию газеты «Парижские ведомости». Она не здесь располагается? — Тереза указала на здание, в которое только что вошел Деклер.

На лице французского джентльмена, к которому обратилась журналистка сначала проявилось удивление, потом задумчивость, а потом снова удивление.

— Нет, что вы, мадемуазель, — наконец ответил он. — Это совсем не редакция газеты. — Говоря это, мужчина почему-то ухмыльнулся.

— А что это? — спросила Тереза, прекрасно понимая, что для журналистки, ищущей редакцию газеты, этот вопрос был бы совсем неуместным.

— Это…, - замялся джентльмен. — Это заведение мадам Люси.

«Заведение мадам Люси,» — повторила про себя Тереза. — «Ах, вот что это такое!»

Кем-кем, а дурочкой она не была и понимала, что может носить такое название.

Но француз продолжил.

— Сюда приходят мужчины, чтобы… э… встретиться… э… с другими женщинами, — сказал он, а потом, словно что-то вспомнил, воскликнул. — Так вы та самая журналистка, которая едет вокруг света?!

— Да, — рассеяно ответила Тереза. Ее голова была занята другими мыслями.

— Позвольте взять у вас автограф? — засуетился мужчина.

Он похлопал себя по карманам, а потом достал из одного из них свернутую газету.

— Ну, хотя бы вот здесь, — попросил он.

В это время колокольчик двери звякнул и наружу вышел Деклер.

«Быстро это у них получается,» — машинально сказала про себя Тереза.

Энтони проскочил мимо, даже не взглянув в ее сторону. Тереза хотела снова пойти за ним, но сдержала порыв. Все, что ей было надо, она уже выяснила.

Журналистка взяла протянутую газету и спросила мужчину, который помог ей разоблачить Деклера:

— Как вас зовут?

— Франсуа Жюстен, мадемуазель.

Тереза аккуратно, насколько это было возможно на весу, и широко, на пол газеты, карандашом, который нашелся у этого мужчины, написала «мистеру Жюстену, самому лучшему знатоку Парижа» и поставила свою подпись.

Сцена 62

«Это надо обдумать. Это надо обдумать,» — повторяла Тереза про себя. Повторяла, когда искала извозчика и когда ехала на нем. Повторяла и теперь, когда сидела на стуле в своем номере, так и не сняв с головы шляпку.

Это надо было обдумать, чтобы принять решение и успокоиться. Потому что надо было идти завтракать, потом идти на вторую пресс-конференцию, на которую подтянулись газетчики, «проспавшие» ее приезд в Париж. Там надо было что-то говорить, а потом ехать на вокзал вместе с этим невозможным Деклером.

«А что тут думать?» — сказала она сама себе.

Тереза и раньше знала, что мужчины пользуются услугами продажных женщин. Продавать свое тело казалось ей чем-то грязным и невозможным. Соответственно, тот мужчина, который пользовался этим, должен был быть таким же. Чистое тянется к чистому, а грязное — к грязному, не так ли? Что же получается, что Энтони такой же грязный и ужасный, как эти продажные женщины?! Нет, это совершенно невозможно! Она знает его, как никто другой!

Тереза вспомнила, как после стычки с шотландцами Энтони раненный и беспомощный лежал в кровати, а она влажным полотенцем протирала