Весна сменяет зиму - Дмитрий Шелест
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мне-то оставил алкаш?
Катоп протянул Зиту фляжку и тот опустошил её, после чего тут же прильнул к фляжке с водой, уж больно мерзкий вкус был у той выпивки. Капитаны попрощались друг с другом, пообещав встретиться следующей ночью. Выпивка быстро ударила Чаку в голову и, качаясь, он пошёл в свой барак, еле дойдя до спального места, капитан, словно полный мешок грохнулся на пол и тут же уснул.
На следующее утро Чак занялся поиском желающих принять участие в вылазке. Желающих было не много, в основном из молодых, кто ещё не совсем разбирался в обстановке. Орен узнал о планах друга и в крайне негативно высказался о них. Он назвал Чака дураком, а Катопа придурком пропившего последние мозги. К вечеру за ужином состоялась их беседа. Они сидели у костра вдвоём и уминали из котелков уже остывшую кашу, запивая её протеиновым напитком.
– Ты посмотри, что мы жрём, Орен. Это же больше похоже на блевотину, чем на кашу. Тут нет ни мяса, ни даже его заменителя. А эта бурда? Если бы я не знал, что она хоть немного способна притупить голод, я бы эту мерзость под страхом смерти бы в глотку не запихнул. И в ближайшее время ситуация не поменяется. Повара говорят еды ещё неделю ждать. – сказал Чак и закинул в рот ложку серой, вязкой жижи.
– Это неправильно друг. Мы должны действовать с разрешения командования, а не самовольно. Неужели голод тебе весь мозг парализовал?
– Я тебя не прошу идти со мной. Я нашёл пятерых добровольцев.
– Если ты переживаешь, что я сболтну Марту, не стоит. Я молчать умею.
– Если вылазка будет удачной, то Март и вякнуть не посмеет.
Орен ничего не ответил, а лишь подкинул в костёр пару сырых дровишек. Огонь неохотно объял их, и те зашипели. Чак переживал, что друг не поддержал его, ведь только его мнение было ему важно. Стоял прохладный вечер и снег, словно белые мухи, иногда пролетал пред глазами.
– Ты в эту ночь идёшь с Катопом? – сказал Орен, смотря на красные угли костра.
– Да.
– Береги себя.
– Спасибо.
В тёмную ночь, двадцать человек покинули свой ночлег и побрели к линии фронта. Часовые их пустили, ибо были в доле. К тому же многие знали об этой вылазке, но предпочитали молчать, дабы не спугнуть удачу. Каждому причастному полагалось поощрение, а голодный солдат порой был предан больше сытному обеду, нежели родине и партии.
Зит плёлся по густым зарослям, ноги промокли, и замёрзли, за спиной побрякивал автомат, оттягивая слабые плечи. За последнее время Чак заметно сдал, раньше он был высоким, статным мужчиной, физически развитым и подтянутым, но сейчас все изменилось. Спустя почти полгода войны, Чак сильно похудел, побледнел и стал постоянно мучится, от своих незаживающих ран. Он многое бы сейчас отдал, за то, что бы сходить в отпуск, выспаться, умыться и вдоволь наесться в каком-нибудь столичном кафе. Но мечты были мечтами, они не грели, и не насытиться было ими, оставалось только дразнить свой разум. Теперь Чак готов был рисковать своей жизнью и жизнями подчинённых, ради сытного ужина.
Ночь выдалась холодная, чувствовались зимние морозы, что постепенно опускались на северное полушарие планеты. В этих краях зима была хоть и короткая, но порой удивляла своими кратковременными морозами и снегопадами, что порой сменялись дождями и оттепелями. Иногда порхал снег, Зит смотрел в тёмное, холодное небо, затянутое черно-серыми тучами. Ему ужасно хотелось спать и есть, эти желания напрочь отбивали другие мысли. Только одно воспоминание порой навещало его, точнее персонаж этих воспоминаний – Китти. Он не пересматривал своё отношение к ней, но все-таки, с каким-то теплом и нежностью эта девушка засела в его голове. Зит не был любимчиком девушек, не вписывался он в романтические каноны девичьих грёз, ни внешностью, ни характером. Да и сам капитан не тратил на увлечение времени, ему хватало платной любви и редких встреч с легкомысленными особами. К Китти же он испытывал странный интерес, не любовь, а интерес, любопытство, как порой любопытно узнать о чём то поподробней.
– Чак! – Послышался голос из лесной глуши. – это ты?
– Да я! А кто ещё попрётся в такую стужу в прифронтовой лес?
– Тащи свою задницу сюда! Мы уже все здесь. Лишь тебя с твоими бойцами не хватает. – хрипел прокуренным голосом Катоп.
Чак пробрался сквозь густой, сырой кустарник и увидел группу солдат, мокрых и замерзших. Это были совсем молодые бойцы, последнее пополнение, некоторые из них ещё не совсем понимали, где находятся, оттого и согласились на миссию, за которую можно было получить по шапке от майора Марта. Катоп оглядел дрожащих от холода мальчишек после подошёл к Чаку и, похлопав его по плечу, сказал:
– Ничего браток, скоро подкрепимся! А то ты как мертвец ходящий! Смотреть аж противно! Откормим тебя, будешь толще Тармы!
– А ты как не просыхал от выпивки, так и не просыхаешь! Поди на склад то за ней самой идёшь!
– Ну надежды-то есть! Что думаешь, медивы не заливают горе и радость горькой?
– Ты рано или поздно выпьешь какую-нибудь гадость и отравишься, Катоп, своей смертью уж точно не подохнешь. – сбивая сырую листву с куртки, бурчал Чак.
– А ты своей помирать собрался, что ли? – закуривая сигарету, прохрипел ротный. – А что друга своего не взял?
– Ты про Орена, что ли?
– Про него самого!
– Он считает, что я дурак, коли связался с таким идиотом и пьяницей как ты. Короче он отказался.
– Только пусть твой умный дружок не чавкает громко, когда идиот добудет провизии для особо одарённых умом бойцов. Которые зассали показать, что у них есть яйца. Ладно, хрен с ним, нужно выдвигаться, пока рассвет не наступил, чем быстрее закончим тем лучше. Кстати познакомься, это Вирт. – Катоп кивнул в сторону молодого сутулого парня курящего в стороне. – Это разведчик, он нас и поведёт к складу, парень толковый, но странный, такое чувство, что контуженый!
– А я и есть контуженый. – встрял Вирт в разговор. – Три раза, и трижды ранен, а странный я не по этому, а потому, что бабы давно у меня не было! Не могу я без них, готов уже на страшную или толстую наброситься. Изголодал совсем по этому делу.
– Чак, не обращай внимания, они с юга все такие, контуженые.
Вирт улыбнулся и забычковав сигарету, спрятал её остаток в
