Рыцарь - Олег Говда

В это время хозяйка подала к столу большую миску клецек, заправленных жаренным с луком салом.

– О, – сразу оживился слепой мудрец. – Вот и обед подоспел. Ну, Ханджар, сделай милость, угощайся, чем хата богата, а я тем временем потихоньку обрисую тебе твое же будущее. Как оно мне представилось в вещем сне.

– Да не томи уж, сделай милость, – попросил Владивой, не отказываясь от еды. Уж больно аппетитно пахла и выглядела эта простая крестьянская пища, особенно после седмицы, проведенной на жареной зайчатине, запеченном на углях ломте сала и черствых лепешках.

– Две дороги тебе стелются явнее иных, – начал неторопливо провидец. – О них и поговорим. Первая, самая простая и очевидная. Наплевав на все и вся, пойдешь ты дальше на юг, забирая в сторону Северных вод, и где-то на седьмой или восьмой день пути набредешь на такой же овраг. Его еще атаман Вернигор для своей заимки присмотрел. На старости собирался там пасеку завести. Ну да теперь Вернигору он без надобности – чую я, что не воротится более в Кара-Кермен лихой атаман… Так вот, ты можешь там поселиться и, не ведая хлопот, дожить до глубокой старости. Хоть бобылем, а хоть с гаремом и целым выводком шумной ребятни. По этому поводу нет ни запретов, ни противоречивых знаков. Умрешь ты в почете и в ладах с самим собой. Сожалея лишь едино о том, что не свернул вовремя с проторенной дорожки на более запутанную и рисковую, но манящую вдаль непредсказуемостью и возможной наградой.

– Из речей твоих, мудрец, – поспешно проглотив очередную галушку, уточнил Владивой, – следует, что мне будет известно и о второй стезе, от которой я, вполне возможно, откажусь?

– Непременно, – ответил Островид. – Ведь именно о ней я и собираюсь тебе сейчас поведать. А ты ешь, ешь, не отвлекайся… Пища только рот занимает, а уши в этом деле не участвуют. Как знать, когда следующий обед поспеет. И с кувшина еще плесни себе, не стесняйся. Коль сумел ты, Ханджар, в мой дом войти и имя с моих уст принял, считай, родным стал…

– Благодарю, мудрец. И хоть не все в твоих словах мне сейчас понятно, но с вопросами погожу до конца. А там уж, не обессудь, о многом переспрошу.

– Времени б на все хватило, да знаний моих. А то иной глупец, прости, не о тебе речь, столько вопросов задать норовит, что и весь Оплот не справится.

От такой отповеди Владивой даже медом поперхнулся. Не привык барон к такой бесцеремонности.

– Так вот, – сделал вид, что ничего не заметил Островид. – Второй шлях тебе предстоит одолеть не по проторенному пути, а тернистыми буераками. Многое в нем и от моих глаз скрыто. А если быть до конца откровенным, то и почти весь он занавешен непроглядной мглой. Могу лишь одно сказать, что начинать его тебе предстоит в смертельной схватке, и только если сдюжишь, тогда приоткроется он чуток дальше.

– Положим, схваткой рыцаря не очень удивишь, – отмахнулся Владивой. – Это как если б ты поведал крестьянину, что для урожая весной надо поле вспахать. Я другое понять хочу… В том буераке меня ждет спокойная и счастливая старость, а здесь чего ради клинок тупить?

– Резонно… – согласился мудрец. – Тешат меня твои слова, Ханджар, ибо подтверждают, что с разумным человеком разговор веду. И пророчество мое именно в тот грунт ложится, где прорасти сможет, а не в пустыню выброшено будет. Потому что предстоит тебе ни много ни мало, а объединить под своим стягом всю казацкую вольницу и создать из нее армию, равной которой нет и никогда более не будет.

– Здорово, – восхитился рыцарь. – Это сколько надо было медку выкушать, чтоб такой сон пригрезился?

– А сейчас ты себя ведешь как шебутной безусый юнец, – не одобрил шутки Островид. – Нельзя верить в одно и сомневаться в другом, если второе менее походит на правду. В таком рассуждении нет зрелости.

– А кто сказал, что я тебе вообще поверил, Али Джагар? – удивился Владивой. – Внимательно выслушать хлебосольного хозяина ни к чему гостя не обязывает. Просто твои слова о буераке Вернигора легко проверить. В худшем случае я только потрачу зря несколько дней. Так их у меня теперь предостаточно. Спешить некуда…

– И здесь ты, Ханджар, ошибаешься, – грустно улыбнулся Островид. – Нет у тебя больше времени. И решение придется принимать незамедлительно. Слышишь топот конских копыт? Это харцызы Угрюма с похода возвращаются и, уверяю тебя, в очень плохом настроении. Поэтому именно с тех слов, которые мы сейчас произнесем, начнется твой дальнейший путь… Как говорится: «налево пойдешь – сыт и пьян будешь, а направо пойдешь – голову сложишь… или корону добудешь!» Тебе выбирать.

– И как это все произойдет? – еще колеблясь, уточнил Владивой.

– А назваться тебе придется тем, кем стать хочешь, – ответил серьезно и степенно Островид. – Если пасечником, то скажешься беглецом из Зелен-Лога, пришедшим в степь лучшей доли искать. И я твои слова подтвержу, поскольку мне здесь больше веры. А ежели ратный путь тобой избран будет, то и совет мой излишен, Ханджар. Ты сам ведаешь, как рыцарю, не желающему честь потерять, вести себя должно. Думай, Ханджар! Слышишь, предвестник твоей судьбы уже не копытами, а сапогами топочет и в дверь стучится!

Буквально в ту же минуту дверь в избу широко распахнулась и, загораживая собой весь проем, внутрь ввалился огромный разбойник.

– Здоров, батька! – гаркнул он с порога. – Чего в избе паришься? Иль занедужил?

– Здоров и ты, Медведушка, – ласково отозвался Островид. – Удачен ли поход? Все ли живы?

– Кой леший, живы!.. – зарычал тот. – Угрюм таки выпросил себе у костлявой старухи пропуск в чертоги вечной охоты. А для компании еще несколько десятков хлопцев прихватил! Зеленецкая стража выбила почти всю полусотню на ночной стоянке. Хорошо, я со своим десятком отошел дальше. Поэтому и сами уцелели, и часть добычи сберегли. Я ведь просил его, чурбана лысого, не становиться на ночлег так близко от сожженного хутора. Так нет, ему, видите ли, некого в Чернолесье бояться. Вот и остались товарищи наши на корм дикому зверью…

– А вы, стало быть, дружно убежали? – невинно поинтересовался Владивой.

– Не соваться ж с десятком сабель против тридцати кольчужных ратников, – в запале ответил харцыз, а потом засопел раздраженно. – А ты кто таков, что смеешь подобные вопросы задавать?

– Владивой, – неспешно, но, чувствуя приятную дрожь во всем теле, ответил, поднимаясь из-за стола, рыцарь. – Барон Дуброва. Слыхал о таком, харцыз?…

– Что?! – взревел тот. – Засада?!

– Угомонись, Медведь! – прикрикнул Островид на разбушевавшегося здоровяка. – Не смей оскорблять мой дом! Здесь я хозяин! И ни Кара-Кермен, ни Зелен-Лог без моего согласия ничего сделать не смеют! Или ты забыл, где находишься?!

– Извини, батька, – сразу сник тот. – И впрямь запамятовал в горячке. Не ожидал Владивоя у тебя в светлице встретить…

– То-то… – смяк отшельник. – Каждый из вас вправе поступать согласно своему понятию о чести, но только после того, как покинет мое жилище. А здесь я буду решать, что можно и должно делать, а с чем – погодить!

– Конечно, батька, – пожал огромными плечами харцыз. – О чем речь, я ж уже извинился. Никто в твоем доме не посмеет пролить кровь. И твой гость, кем бы он ни был, может чувствовать себя совершенно безопасно под твоим кровом…

– Я и на улице за свою жизнь особо не опасаюсь, – огрызнулся недовольный покладистостью разбойника Владивой.

– А теперь ты помолчи, Ханджар! – прикрикнул на разошедшегося рыцаря отшельник. – Свой путь ты избрал. Хвалю! Но чтоб идти по нему и не свернуть шею с первого же шага, надо под ноги поглядывать. В том, что Угрюм погиб, я тоже вижу руку провидения. С ним столковаться было бы гораздо сложнее. Медведь, а ты чего в дверях застрял? Подходи к столу, присаживайся подле меня. – И когда здоровенный разбойник послушно уселся рядом, добавил, обращаясь к хозяйке: – Аринушка, выйди во двор. Слышу, хлопцы не с пустыми руками воротились. Пусть полонянки умоются, отдохнут… Поди, умаялись-то с такой дороги, ведь уходили с Зелен-Лога в большой поспешности, а? – глянул на атамана и сам с собой согласился. – А как иначе…

Потом наполнил медом три кружки и продолжил:

– Слушайте меня оба. Вражда меж вами не шутейная. Ведаю то. Как и иное ведаю, а ты, Медведь, поправь меня, если совру… Еще с тех пор, как поселились харцызы в Заскалье, передается от старика к новику древняя легенда. Помнишь, Медведушка? Вижу, что вспомнил. Ну-ка, поведай и нам ее, а то у меня уже язык болеть начинает!..

– Гм… – прокашлялся тот. – Наступит день, когда в мир придет Разрушитель, и тогда в Степи родится Ханджар. Он соберет под своим стягом всю вольницу и не найдется силы, которая противостоять ему сможет. И если Разрушитель откроет дверь, но не уничтожит Зло, войско Ханджара встретит его на Сумрачном мосту!