Арбин (СИ) - Асхадова Амина

Теперь это мое, да и некому больше было перенимать – я втянулась туда, где не думала себя найти. На мне уже давно лежит ответственность и бремя, и я не должна была подвести. Я выросла настолько, что с уверенностью обещала – не подведу. Много лет я была рядом с дядей. Мы были далеко друг от друга, но близко одновременно.

Мои теплые губы, что теперь будут улыбаться совсем редко, касаются ледяного лба давно осиротевшего человека, который слишком часто в этой жизни хмурился.

Последнее прикосновение жизни – оно всегда холодное.

Нести смысл чьей-то жизни – всегда болезненное бремя.

Стою возле гроба порядка семи минут. Все ждут, как тому приказывает ситуация. Молчат и покорно ждут.

Столько, сколько я хочу.

До встречи, дорогой дядя. Я тебя за все простила.

Кидаю горсти земли, помогая закапывать гроб. Встаю с колен и до конца выдерживаю все захоронение. Я изнасилования выдержала, пленницей была, ребенка выносила от чудовища и полюбила его, как полюбила бы ребенка от собственного любящего мужа. Не больше и не меньше!

И это выдержу.

Вот и все…

Я направляюсь обратно – туда, где стоит Марат. Сбоку вижу шевеление и понимаю, что это Арбин пытается двинуться ко мне, пока ребята не выдают себя и не показывают, на чьей они стороне.

Трое вышли из тени. Еще около пятнадцати человек были раскиданы рядом со мной, а потому я без страха иду к Марату. Становлюсь рядом и из-под капюшона ловлю жаждущий взгляд его. Арбинский понимает, что у него нет шансов вернуть меня в положении пленницы, все потеряно. Я свободна, и свободу эту не разбить более.

Без моего на то желания.

Но желания нет.

Я смотрю вперед, прося подойти одного моего человека, и Марат, стоящий рядом, прекрасно понимает, что я неспроста вновь подошла к нему. Мой человек послушно идет к нам и встает рядом. Напротив меня.

Как это выглядит? Я не знаю, но мне так спокойнее. Мой человек стоит прямо напротив меня, и я смотрю на него, но обращаюсь к Марату:

- Передай, что его сына зовут Артем – в честь моего отца Артема Отрады. Передай, что его сын давно произнес слово «мама». Передай, что мне жаль, если в старости Арбин уподобится Виктору, но такова его судьба.

- Он изменился.

Я поворачиваюсь и неспокойно, зло ловлю взгляд Марата.

- А о себе ты попросить не хочешь? Не ты ли мне говорил смириться, ведь моя семья теперь – это Арбинский?! Ведь я ношу его ребенка под сердцем. Не ты ли говорил: «Даже не пытайся сбежать, Влада!», не ты?..

Марат молчит, но я поймала его взгляд. Ему нечего сказать.

Кроме одного вопроса:

- Ты убила Ленского?

Усмехаюсь горько:

- Я уже и не помню сколько людей погибло от моих слов. Я ведь годы была с дядей рядом, и вот только теперь наступил конец моих деяний: я выполнила свою миссию. Я отомстила за своих родителей и Ленского я помню, - цепляю взглядом замершего Марата, - это тот самый урод, насиловавший свою жену и избивающий своих детей. А еще это он семь лет назад убил моих родителей и много лет сидел на месте моего отца. Нечестно сидел, руки у него по локоть в крови были. Автокатастрофа… Как жалко звучали его последние в этой жизни слова!

- Братья Савины… - Марат отходит от безумия в моих глазах.

- И не только они были причастны к делу и тюремному заключению моего дяди. Все враги Виктора – мои враги, и они погибли заслуженно. Мой дядя виноват лишь в своей неосмотрительности, но он любил меня. Любил дочь своего единственного брата, единственную племянницу и кровь родную. Перед смертью мы простили друг друга за все, как же могло быть иначе?

Марат чуть вздрагивает, но оперативно, боясь потерять время, задает тот самый вопрос, который я ждала:

- Разве ОН не твой враг? Не враг твоего дяди?

Арбин… Я ненадолго кидаю взгляд туда, где должны были сдерживать попытки Арбина подойти. Этот ответ дается мне тяжелее, чем признания в многочисленных жертвах, и я ненадолго замолчала.

В сомнениях, что я попросту уйду, не ответив, Марат поспешно задает вопрос:

- Или ОН тоже в твоем черном коротком списке?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

На этих словах я поворачиваюсь к Марату, внимательно смотря в глаза своего бывшего надзирателя:

- Я когда-то обещала тебе, что мы будем на равных. Мы действительно были на равных, когда власть была нужна мне, - недобро улыбаюсь я, ловя взгляд преданной Арбинской охраны, - теперь мне все это не нужно, Марат, но одно только мое слово и вас сотрут в порошок. За все, что он сделал со мной. За то, что вы считали меня маленькой лисой, не способной быть чем-то большим в этой жизни, кроме как быть послушной женой Арбинского. За все дела мести, за эти беспощадные годы мне еще долго придется раскаиваться, и больше вы не услышите фамилию Отрада в своем мире, потому что я исчезаю – в мир своего сына, любви к нему и безопасной рядом с ним жизни.

- Что это значит?

Я коротко улыбаюсь. Коротко:

- ОН набирает мощь и силу, и я наблюдаю за его огромным ростом. Арбинский уже не человек – это железо, преумножающее свою власть и свое могущество. Я ухожу, но и прежняя наивная лиса не возвращается. Марат, оставьте свои ищейки и поиски – это все бесполезно, мы с сыном в надежных руках. Но последнее слово остается за мной, – шепчу я, проникновенно смотря в глаза Марату.

Больше ни слова. Больше ни одного разговора!

- Уходим! – приказываю я и разворачиваюсь, но лишь на секунду вскидываю голову обратно, - давно, Марат. Я давно простила вас, но к добру ли это?

Не к добру, ведь я исполню и для ваших судеб задуманное… Не к добру.

Кладбище становится пустым: оказывается, половина собравшихся были моей охраной.

Дядя позаботился об этом. О моей безопасности и о моем благополучии. Перед своим уходом для нас с сыном он сделал все, что мог. Теперь моя кровь и плоть – это только мой сын, больше у меня никого не осталось! И потому пора покончить с той жизнью, в курс которой меня вводил дядя. Не хотел вводить, не хотел уподоблять меня себе, но я заставила, гонимая местью за своих родителей. И за них отомстила, и за дядю.

Срываюсь с места, а в эту же секунду за мной следом срываются все восемнадцать человек. Синхронно выходят с кладбища за мной.

Посчитаешь количество, Артем?

Их столько же, сколько мне было лет. В восемнадцать ты посмел тронуть меня, в восемнадцать ты меня изнасиловал.

Больше не хочу этой жизни. Не хочу быть Арбинской – жестокой и мстительной, железной и беспощадной. С меня хватит.

Пройдут месяцы, и мы вновь уедем в тихий курортный городок. Мы с малышом зайдем в наш уютный двухэтажный дом на берегу моря и будем жить в благополучии, как и первое время жили – станем вновь принимать гостей и часто видеться с теми, с кем я обрела прочную связь.

Глава 28

Февраль, 2009 год. Автокатастрофа.

Моя жизнь была налажена от и до, от начала новой жизни и до конца. Я знала каждый уголок своего дома и я - любила свой новый постоянный дом. Любила его уют, обожала тепло этого дома, вид на море и маленький закрытый балкончик на втором этаже, куда я выходила утром, чтобы встретить рассвет, и куда я выходила вечером, что проводить еще один уходящий день. А затем возвращалась в дом, на замочек закрывала балкон, все двери и окна, затем уходила в свою спальню и уделяла время сыну, себе и нашему сну. Всего в нашем доме помимо просторной кухни и прочих ответвлений было две спальни: одна наверху, другая внизу - на первом этаже, однако и в одной просторной комнате нам с сыном было комфортно.

Уютно, тепло и комфортно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В этом городе я знала людей, к которым я могу обратиться за помощью, людей этих было много – и каждого я любила. В первую очередь я всегда могла обратиться к Цесарскому - он часто напоминал мне об этом, но, к счастью, наша с сыном жизнь протекала в благополучии и нам совсем ничего не было нужно. И этому мужчине, Цесарскому, я верила, потому что однажды он спас меня.