Восточные страсти - Майкл Скотт

Не теряя ни секунды, он должен пойти и позвать их на помощь. Все вместе они справятся с гигантом-дворецким. Он попятился к двери. Лу Фань не шелохнулся.

— Прежде чем я начну свои объяснения, мадам Молинда, — сказал он, — я должен позвать своих ассистентов, которые остались на улице.

Молинда поняла, что настал момент решительных действий.

— В этом уже нет необходимости, мистер Вень. Ваших ассистентов вы там все равно не найдете.

Он смутился и, казалось, не мог взять сказанного в толк.

Лу Фань расставил точки над i:

— Все твои бандиты схвачены и сейчас дожидаются появления гонконгской полиции, которая только обрадуется возможности усадить всех их разом за решетку. Не каждый день удается схватить и усмирить членов такой знаменитой шайки.

Вень был сражен ужасом, но все еще пытался увильнуть.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — громко заявил он.

— Думаю, что отлично понимаете, — ответила Молинда. — Будьте так любезны, присядьте.

Он продолжал стоять. Она кивнула Лу Фаню, и тот, в два-три шага преодолев разделявшее их расстояние, легонько обхватил Веня за плечи и почти в ту же секунду опустил его. Вень грохнулся на ближайший стул о трех ножках с таким видом, будто только что хорошо схлопотал по голове тяжелой дубинкой.

— Вы допустили ошибку, мистер Вень, — ласково произнесла Молинда.

Вень, заикаясь, начал было что-то лепетать.

Лу Фань оборвал его:

— Ты явился сюда прямо из Макао. Ты собирался похитить Молинду и переправить ее в Макао в трюме своей джонки. Ты планировал доставить ее во дворец твоего друга и покровителя, маркиза де Брага. Как бы он распорядился ее судьбой, ты не задумывался. Тебя интересовало только золотишко, которое было тебе обещано в конце.

Вень понятия не имел, почему этот гигант был до мельчайших деталей посвящен в его план. Но не об этом он теперь думал. Ни ложь, ни увертки — ничто не позволило ему добиться желанной и заманчивой цели. Наступил момент, когда необходимы были действия — быстрые и решительные. Вень был готов к тому, что требовала от него ситуация. Из-под своего европейского камзола он извлек длинный никелированный шотландский пистолет.

Заметив, как сверкнул металл, Лу Фань одним прыжком оказался рядом с Венем и, резко взмахнув рукой, ребром ладони ударил по его запястью — прием, хорошо известный всем, кто учился восточным единоборствам. Пистолет упал на пол.

Еще один сокрушительной силы удар Лу Фань нанес по голове незадачливого гостя. Далее последовала серия таких молниеносных движений, что Молинда, несмотря на то что ее внимание было приковано к этой сцене, едва ли смогла бы потом ее описать. Одно было очевидно — Вень еще раз тяжело грохнулся на стул, причем на сей раз казалось, что он смертельно устал и потому решил даже прикрыть глаза.

— Этот презренный негодяй сейчас без сознания, — сообщил Лу Фань. — Я удалю его с глаз Молинды, и больше он ее не потревожит.

Молинда, при всей своей исключительной женственности, была долгое время ученицей Толстого Голландца, и с тех пор никогда не тратила силы на фальшивые сантименты.

— Что ты намерен с ним делать? — сухо спросила она.

Если бы этот вопрос Лу Фаню задала любая другая женщина, он бы постарался уйти от ответа; однако сейчас ему ничего не оставалось, как сказать правду.

— Сперва мы отнесем его в джонку, которая стоит у мола. А потом перережем ему горло.

Молинда задумчиво кивнула головой.

— Это все?

Лу Фань решил сделать комплимент, который подчеркнет ее ум и рассудительность.

— Если Молинда хочет что-нибудь предложить, мне будет очень приятно выслушать ее.

Она постучала каблучком по кафельному настилу.

— Мне кажется, — сказала она, — что следует послать своего рода предупреждение маркизу де Брага. Мне бы хотелось отблагодарить его — скажем так — за глубокий интерес, проявленный к моей особе.

Лу Фань тут же уловил ее мысль и разразился оглушительным хохотом.

— Все будет так, как ты решила.

— Чудесно. — Ее улыбка, холодная как лед, выдала в ней дочь Востока, жившую по его суровым законам. — И было бы неплохо, если бы подарок, который мы хотим приготовить маркизу, был послан ему в специальном ящичке.

— Будет исполнено, — ответил Лу Фань и, без видимого усилия подхватив лишившегося чувств Веня, перебросил его через плечо и спокойно вышел из кабинета.

Труп когда-то внушавшего ужас преступника по имени Вень был доставлен в большом ящике во дворец генерал-губернатора Макао поздно вечером того же дня. На листе бумаги, приклеенном к ящику, округлым женским почерком по-португальски было написано: «С наилучшими пожеланиями от Молинды».

Дон Мануэль не догадывался, что за подарок заключал в себе ящик, доставленный во дворец, и нетерпеливым движением сдирал крышку… Только потом он прочитал записку.

Еще раз его план больно ударил по нему самому. Он был вне себя от бешенства, и, проклиная Молинду, поклялся, что изыщет способ отомстить ей. И ее хозяевам, Рейкхеллам и Бойнтонам.

Доктор Мэтью Мелтон прибыл в Гонконг на борту клипера «Рейкхелла и Бойнтона», совершавшего рейс из Нью-Лондона в Британскую Королевскую Колонию. Он плыл девяносто семь дней, — что было неплохим результатом, но далеко от рекордного показателя. В Гонконге устройством вновь прибывшего занялась Молинда — она настояла на том, чтобы доктор расположился на время в ее собственном доме, а сама улаживала все вопросы, связанные с его путешествием на специально снаряженной джонке до порта Тяньцзинь, откуда уже сушей он должен был преодолеть последние девяносто миль до Пекина. Гонконг в то время был воротами на Восток. Доктор напрочь потерял голову от его видов, звуков и запахов. Однако Молинда посчитала нужным объяснить ему, что все, что он видит и слышит, — лишь верхний слой пирога.

— Вы оказались в мире, который ничем не будет напоминать вам то, что было дорого вашему сердцу. Я недостаточно хорошо знаю вас, чтобы с уверенностью сказать, сможете вы принять и полюбить Восток или возненавидите его. Время покажет. Джонатан Рейкхелл откровенно написал мне о ваших договоренностях и, со своей стороны, я могу лишь просить вас, как можно скорее поставить меня в известность, если вы примете решение расстаться с Китаем.

Мэтью поблагодарил ее. Он был потрясен красотой этой женщины, ее умом и радушием. Джонатан Рейкхелл располагал воистину удивительным представителем в Срединном Царстве.

Еще три дня, как завороженный, впитывал в себя молодой американский медик культуру, столь отличную от его собственной, а затем поднялся на небольшую джонку «Рейкхелла и Бойнтона», совершавшую рейсы вдоль побережья и на сей раз взявшую курс на Тяньцзинь. Путешествие прошло без особых приключений, и доктор отдал должное комфорту и скорости странного, необычного на вид суденышка. Ему отвели просторную каюту, и, хотя море было неспокойно, ход джонки оказался плавным, и качка почти не ощущалась. По-видимому, китайцы — отличные мореплаватели.