Фантастический Калейдоскоп: Йа, Шуб-Ниггурат! Том I - Владимир Михайлович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Разве Бог может сидеть на дне ямы? – удивился он.
– Почему же нет? – пожал плечами ведущий. – Ты вот раньше хоть раз видел Бога? Тогда, откуда же тебе знать, что он может делать, и как может выглядеть?
Гришка хотел привести в пример иконы в церквях, но передумал и задал ещё вопрос.
– Но почему же Бог там сидит?
– Видишь ли… Она…
– Бог ещё и она? – перебил Гришка.
– Естественно! Так вот: она могущественная, она породила всех нас. Но она же беззащитна перед своим врагом – светом. Мы заботимся о ней и тысячах её детей, а она оберегает нас…
Зал и манеж опустели. Гришка понял, что представление закончилось. Его проводили к выходу, где уже поджидал знакомый клоун-проводник.
– Ну как, тебе понравилось представление? – сразу поинтересовался он.
– Да, – кивнул Гришка. – И ещё… Я теперь вспомнил. Кажется, я видел это всё во сне. И вас, и других артистов.
– О, значит, сама судьба привела тебя сюда! – всплеснул руками клоун.
Они вернулись тем же путем, через тёмный коридор, ведущий к дверце холодильника. Над свалкой всё ещё царила ночь, но она больше не пугала Гришку. Ведь теперь за нагромождениями хлама его никто не подкарауливал.
Клоун поклонился на прощание и снова переместился на постер, замерев глянцевой картинкой.
Гришка не удержался, открыл ржавую дверцу. Сунулся в тёмное нутро, но вытянутые руки почти сразу упёрлись в шершавую стенку. Проход закрылся.
От этого стало немного грустно. Он опустил руку в карман, достал приз, который выиграл у шпрехшталмейстера.
«Покажи это отцу», – сказал он, вручая Гришке безделушку.
Удивительно, что загадочный джентльмен знал о его отце. Но Гришка слишком устал, чтобы задумываться об этом.
На его шестипалой ладони поблёскивал амулет. Серебристые линии скрещивались в звезду с семью лучами, а из центра единственным аметистовым глазом поглядывал жирный извивающийся Червь.
«Передай отцу, – перед расставанием напутствовал безликий шпрехшталмейстер, – передай, что Червь помнит всех своих детей и всех, кто служил ему. Мы скоро встретимся снова».
Козлоголовый
Дмитрий Передонов
Её остывающее тело сводит меня с ума.
Девушку зовут Галиной. Точнее, звали. Пятнадцать минут назад я разбил ей голову топором и отволок с дороги в овраг, подальше от возможных свидетелей. Теперь она лежит, раскинувшись на пластиковых пакетах с деревенским мусором, голая и мокрая. Здоровая восемнадцатилетняя девчонка, крепко сбитая, с упругой грудью и роскошными бёдрами. Волосы, лицо и глаза обильно залиты кровью, и когда я целую Галю, на губах остаётся солёный привкус. Восхитительный десерт к основному блюду – сексу с девичьим трупом.
Наконец-то я делаю с Галей, что хочу. Трогаю, тискаю, целую, буравлю её святая святых, кусаю. Всё то, что она никогда бы мне не позволила, будь она живой.
Галя мокрая, и я вымок, до нитки. Но не от любви. Хлещет сумасшедший ливень. Это Козлоголовый его вызвал. Козлоголовый – мой демон-хранитель, если можно так выразиться. И ливень он вызвал неспроста. Сейчас четыре тридцать шесть утра, берёзовские бабы выходят на первую дойку коров. Те, кто живут поблизости, наверняка сперва бы попёрлись к оврагу, чтобы выбросить мусор. А в проливной дождь не пойдут, до коров добежать бы, не сильно промокнув. Ещё дождевая вода хорошенько разбавит кровавый след от Галиного дома к оврагу.
На ферме, конечно, Гали хватятся, но вряд ли станут её искать. Розовый смартфон, что лежал у неё в заднем кармане штанов, я предусмотрительно выключил. Так что можно расслабиться и получать долгожданное удовольствие.
Давай-давай-давай… вот уже, вот… да-а-а!..
Оргазм ударяет в голову, и пока он длится, я чувствую себя океаном, полным кипящего наслаждения. Усталый, но счастливый, переворачиваюсь на спину. Холодные капли затекают в глаза и за ворот куртки, безжалостно барабанят по распалённой плоти, торчащей из раскрытой ширинки как доказательство моей мужской состоятельности. Плоть упакована в презерватив, и дождевой массаж только поддерживает возбуждение.
Я не вижу Козлоголового, но слышу его запах – едкий, тошнотворный. Видимо, так пахнет адская сера. Козлоголовый всегда рядом: где бы я ни был, меня преследует запах серы.
Интересно, окружающие его слышат?
Проморгавшись, я поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с Козлоголовым. Он смотрит на меня в упор и улыбается. Он улыбается и когда хочет жертвы, и когда получает её. Улыбка у него – волчья. Из-за длинных и острых клыков. Козёл с клыкастой пастью – кошмарное зрелище!
Вот я, человек неробкого десятка, людей убиваю, – Галя у меня не первая и, Бог даст, не последняя, – да и Козлоголового часто вижу, а когда он щерит в улыбке клыки, меня охватывает суеверный ужас, мышление отключается, и я, как зомби, выполняю очередной приказ Козлоголового.
Приказ у него всегда один и тот же: «Возьми топор и убей». И я встаю, одеваюсь, выхожу из дома и убиваю везде, где придётся: на трассе, на просёлках, во дворах домов и в самих домах, в Берёзовке и в соседних деревнях… Обычно Козлоголовый является, когда я мучаюсь от бессонницы, куря на кухне. А бессонные ночи у меня случаются часто…
Козлоголового интересуют исключительно бабы. Возраст – от пятнадцати до пятидесяти. Почему так, я не знаю. Должно быть, у половозрелых самок кровь особенная, ведь он пьёт их кровь… А мне разрешает заниматься с трупами любовью. Потому что если не с трупами, то с кем? Ни девушки, ни зрелые женщины меня всерьёз не воспринимают.
С Галиной, с недотрогой этой, сколько раз пытался законтачить: мне она очень нравилась, очень… Всё впустую. Брови нахмурит и отвернётся. Пару раз сочно так сплюнула в мою сторону – меня аж в жар бросало…
А однажды ей, видно, надоело намекать, и она мне выдала:
«Хочешь, открою секрет, почему тебе не дают? Потому что ты от нас хочешь только этого. А мы таких презираем, ясно?»
И смотри, ведь не побоялась сказать это мне наедине. Была уверена, что я её пальцем не трону, а трону – огребу по полной: она с детства сильная, мальчишек гоняла только так…
Но Козлоголовый рассудил иначе. Сказал, как отрезал:
«Убей суку».
Если бы не он, я тогда, наверно, повесился бы или утопился от стыда и отчаяния…
Тем временем Козлоголовый раскрывает пасть, и из неё выползает язык. Длинный, сантиметров тридцать, и раздвоенный, как у змеи. Склонившись к неподвижной Гале, Козлоголовый облизывает её окровавленный лоб, широко открытые глаза, скулы, нос… Пробует рану на голове, пытается засунуть язык внутрь – хочет высосать мозг?
Чтобы не вырвало, отворачиваюсь и привожу себя в порядок – снимаю презерватив и прячу в карман, мочусь, застёгиваю молнию на штанах. Спасибо Козлоголовому за этот ливень, мне он на руку, но всё же я порядком промок и промёрз. Гале-то ничего, ей теперь что дождь, что снег – всё едино, а вот я могу заболеть, и кто тогда пойдёт искать для Козлоголового живой сосуд с женской кровью?
Хотя – замена быстро найдётся. Таких, как я, много. Мы всегда были, есть и будем. И человечество не в силах что-либо с этим поделать. Где люди, там и мы. Хотите избавиться от нас – истребите людей. В первую очередь женщин. Этих вообще под корень. От них одно зло. Меня вон до чего довели – лежу весь мокрый и грязный в разлагающихся отбросах, шпилю дохлую девку и, мало того, притворяюсь, что мне это нравится…
Ловлю на себе взгляд и поворачиваюсь. Козлоголовый смотрит на меня и скалится. Его клыкастая морда густо измазана кровью. Кровь из разорванной шеи Галины струится по туго набитому пластиковому пакету.
«Ты ещё здесь? – звучит у меня в ушах. – Видишь – светает! Скорей уходи, пока дождь не закончился!»
Я стучу зубами, но уже не столько от холода, сколько от накатившего страха. В самом деле, давно пора покинуть этот мерзкий овраг. Быстро достаю свой смартфон и делаю несколько снимков трупа на память (знаю, улика, но – хочется, чёрт меня дери!). Сую в карман Галины трусики –
