Превращения Арсена Люпена - Морис Леблан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы должны вспомнить, Кларисса, это необходимо, – умоляюще произнес Рауль, которого встревожило мрачное выражение лица Жозефины Бальзамо.
Кларисса с видимым усилием напрягла память, борясь с противоречивыми чувствами, но наконец, овладев собой, медленно произнесла:
– Вот… я вспомнила… вот в точности фраза, которую я разобрала… пять слов на латыни… в такой последовательности… Ad lapidem currebat olim regina…
Едва она успела произнести последний слог, как Жозефина Бальзамо в гневе бросилась к ней и резко крикнула:
– Ложь! Эту надпись мы прочли уже давно, Боманьян может подтвердить! Не правда ли, Боманьян, эти слова мы знаем?.. Она лжет, Рауль, она лжет. Кардинал де Бонншоз упоминал их в своем рассказе, но полагал бессмысленными, поэтому я о них даже не упомянула!.. «Давным-давно королева бежала к камню». Но где он, этот камень, и о какой королеве ведется речь? Двадцать лет никто не может найти ответа. Нет, должно быть что-то еще!
Ее снова охватил тот ужасный гнев, который проявлялся не в криках, не в беспорядочных жестах, а в том внутреннем возбуждении, о котором можно было догадаться только по некоторым признакам и особенно – по необыкновенной жестокости ее слов.
Нависнув над молодой девушкой, она отчетливо произнесла, отбросив всякую учтивость:
– Ты лжешь!.. Лжешь!.. Есть еще одно слово, которое разъясняет эти пять… должен быть ключ! Какой? Отвечай!
Онемев от ужаса, Кларисса молчала. Рауль взмолился:
– Подумайте, Кларисса… припомните… кроме этих пяти слов, вы ничего не видели?
– Я не знаю… кажется, ничего… – простонала девушка.
– Вспомните… вы должны вспомнить… В этом ваше спасение…
Но сам тон Рауля и его трепетное волнение за Клариссу вывели Жозефину Бальзамо из себя.
Она схватила девушку за руку и приказала:
– Признавайся, иначе…
У Клариссы вырвалось рыдание, но она не ответила. Калиостро резко свистнула в свисток.
Почти тут же в дверях появился Леонар.
Она велела сквозь зубы:
– Уведите ее, Леонар… и начинайте допрос.
Рауль рванулся вперед, забыв о веревке.
– О, подлая душа! – вскричал он. – Что ты собираешься с ней делать? Да женщина ли ты вообще?! Леонар, только попробуй тронуть эту девушку, клянусь Богом, рано или поздно…
– Так вот как ты боишься за нее! – усмехнулась Жозефина Бальзамо. – Не можешь даже думать о ее страданиях! Черт побери! Да вы созданы друг для друга. Дочь убийцы и вор.
Да, вор! – выкрикнула она, повернувшись к Клариссе. – Твой любовник вор, и больше никто! Он всю жизнь промышлял воровством. Воровал с самого детства! Чтобы подарить тебе цветы и помолвочное кольцо, которое ты носишь на пальце, он воровал. Он грабитель и мошенник. И даже его фамилия, благородная фамилия д’Андрези – тоже чистое мошенничество. Рауль д’Андрези? Как бы не так! Арсен Люпен – вот его настоящее имя. Запомните его, Кларисса, оно себя еще прославит. Потому что я видела твоего любовника в работе. Это мастер! Чудо-виртуоз! Какая отличная пара получилась бы из вас, если бы только я это допустила, и какие замечательные черты унаследовал бы ваш ребенок – сын Арсена Люпена и внук барона Годфруа!
Эта мысль о ребенке словно бы подстегнула ее ярость. Все безумие зла выплеснулось наружу.
– Леонар!..
– Чудовище! – бросил ей в отчаянии Рауль. – Какой позор!.. Ты решила показать свое истинное лицо, Жозефина Бальзамо? Больше нет смысла играть комедию, правда? Так это ты – палач?..
Но она его не слушала, упорная в своем варварском желании истерзать девушку до смерти. Она даже подтолкнула Клариссу, которую Леонар уже тащил к двери.
– Отпусти ее! Изверг! – закричал Рауль. – Если хоть один волос, ты слышишь… Хоть один! И вы оба умрете! Мерзавцы! Да отпустите же вы ее!
Он так сильно натянул веревки, что ветхий ставень сорвался с петель и упал в комнату позади него, сделав бесполезным скользящий узел, затянутый Боманьяном на шее Рауля. В стане противника наступило минутное замешательство. Но веревки, хоть их натяжение и ослабло, были прочны и достаточно надежно удерживали пленника, чтобы его не бояться. Леонар выхватил из кармана револьвер и приставил его к виску Клариссы.
– Если он сделает хоть один шаг, хоть одно движение – стреляй! – приказала Калиостро.
Рауль не трогался с места. Он не сомневался, что Леонар беспрекословно повинуется, что малейшее движение станет смертным приговором для Клариссы. Так что же делать? Неужели смириться? Неужели никак нельзя ее спасти?
Жозефина Бальзамо не спускала с него глаз.
– Я вижу, – сказала она, – ты оценил ситуацию и впредь будешь вести себя разумно.
– Нет, – ответил Рауль хладнокровно. – Я размышляю.
– Над чем?
– Как мне сдержать свое обещание. Ведь я обещал Клариссе, что она будет свободна и что ей нечего бояться.
– Возможно, ты его и сдержишь. Но не сейчас, – ответила она.
– Нет, Жозина, ты освободишь ее немедля.
Она повернулась к своему сообщнику:
– Ты готов, Леонар? Действуй, и покончим с этим поскорее…
– Остановись! – потребовал Рауль таким решительным тоном, что она невольно осеклась. – Остановись, – повторил он, – и освободи ее… Слышишь, Жозина, я хочу, чтобы ты ее освободила… И не просто отсрочила это гнусное дело, на которое ты уже готова, а еще и широко распахнула дверь и выпустила отсюда Клариссу д’Этиг!
Должно быть, он чувствовал огромную уверенность в себе, а исключительные обстоятельства заставили его напрячь всю свою волю, если он смог произнести это с такой властной торжественностью.
Леонар, на которого эти слова произвели сильное впечатление, остановился в нерешительности; Кларисса, до конца не осознавая весь ужас происходящего, немного приободрилась.
Озадаченная Калиостро пробормотала:
– Пустая болтовня, Рауль! Какие-нибудь новые уловки…
– Только факты, – возразил он. – Вернее, один, зато очень весомый факт, который ты не сможешь оспорить.
– О чем это ты? – спросила Калиостро с тревогой. – Чего ты хочешь?
– Я не хочу, а требую.
– Чего?
– Немедленного освобождения Клариссы и того, что вы дадите ей уйти отсюда, причем ни ты, ни Леонар не броситесь за ней в погоню.
Она засмеялась и спросила:
– Только это?
– Только это.
– А что же ты предлагаешь мне взамен?
– Разгадку.
Она вздрогнула.
– Так она у тебя есть?
Драма принимала новый оборот. Разделявшая их бешеная вражда, питавшаяся взаимной ненавистью, любовью и ревностью, была на время забыта ради главной цели. Одержимость местью отошла у Калиостро на второй план. Тысячи и тысячи драгоценных камней засверкали перед ее глазами по воле Рауля.
Боманьян, привстав со стула, жадно прислушивался.
Оставив Клариссу под присмотром своего сообщника, Жозина вышла вперед и спросила:
– Достаточно ли знать
