Коллекция страхов прет-а-порте - Анна и Сергей Литвиновы

– В документах – нет, – покачал головой Полуянов.

– Жаль… – расстроилась Надя.

А журналист хитро улыбнулся:

– Зато есть еще одна штучка… не документ, правда… но все равно очень забавная…

Он медленно полез в карман. Еще медленнее вытянул оттуда небольшой бумажный пакетик. Задумчиво повертел его в руках.

– Это тоже в Маратовой папке лежало…

– Ну, не томи! – попросила Надя.

– Давай руку, – приказал Дима.

Митрофанова послушно подставила ладонь. И Дима вытряхнул на нее… пуговицу.

– Что это?.. – удивилась девушка. – Ничего не понимаю.

– А ты логотип прочитай, – подсказал Полуянов.

Надя прищурилась:

– Роберто Кавалли.

– Ну, поняла? – предвкушающе поинтересовался журналист.

– Опять нет, – вздохнула она.

– Вот что бывает, когда всю ночь на чужом сексодроме дрыхнешь без просыпу, – укорил журналист. – Как мозги-то застаиваются! – И подсказал: – Ты вспомни, Лерка вчера об этом говорила!

– Да она много чего говорила, – буркнула Надежда.

– А в том числе – что на показе, где Соню убили, она встретила Блохину… И та была одета…

– Точно, в костюм от Кавалли! – вскричала Надя. И пораженно взглянула на журналиста: – Думаешь, это пуговица от того самого костюма?!

– Ну, не на сто процентов, конечно. Однако такая вероятность, как говорится, не исключена.

– Давай поцелую, – неожиданно предложила Надя.

– Зачем? – опешил журналист.

– Экий ты вежливый, – усмехнулась Надя и чмокнула Полуянова в щеку. – На радостях! Это же какая получается схема! – Она села на постели – и даже внимания не обратила, что кофточка у нее подрасстегнута, а добрая половина бюста выставлена на Димино обозрение. – Ты ведь помнишь, как было? Считается, что Сонин труп нашла я, – но я ведь ее даже не видела, я в туалете перед зеркалом стояла, а она… она лежала в кабинке. Потом пришел Марат – именно он открыл дверь в кабинку и наткнулся на тело. И выскочил оттуда, кстати, не в сию же секунду… Значит, там эта пуговица и была, где-то на видном месте. Пуговица от костюмчика доктора Блохиной. – Надя зябко поежилась.

Полуянов не спускал с нее внимательного взгляда. Попросил:

– Продолжай!

– Это я в полном шоке была, а Марат – все-таки мужчина. Хоть и труп перед глазами, он не растерялся. И быстро скумекал, что к чему. В модельном же бизнесе работает, привык, наверно, замечать, кто во что одет… Так что пуговицу мигом приметил, подобрал и от следствия скрыл, а сам начал докторшу шантажировать. За что и поплатился. Супер картинка получается!

– Супер, – согласился Полуянов.

Вдруг склонился к Надежде и впился в ее губы требовательным поцелуем.

Сказать, что она опешила – не сказать ничего. Полуянов, Димка, друг детства! Давний, недостижимый идеал!.. Красивый, мужественный, умный, из иного, сияющего и успешного мира!..

– Что… ты… делаешь? – прошептала Надя, отвечая на его поцелуи.

– Не говори ничего… Просто ничего не говори… – тихо и ласково попросил журналист.

Его рука, теплая и сильная, скользнула на ее грудь, нежно коснулась сосков, поползла ниже… Наде было и приятно, и страшно.

И тут зазвонил телефон. Димин мобильник. Мелодия у звонка оказалась неприятная – словно сирена у «Скорой помощи». Надя вздрогнула.

– Ч-черт… – пробормотал журналист.

Надя ждала, что он прибавит: «Плевать!» Но Полуянов досадливо отстранился. Виновато пояснил:

– Это с работы.

Схватил аппарат и рявкнул:

– Слушаю!

Надя же принялась лихорадочно застегивать кофточку и поправлять волосы. Вот дура она! На любовь губу раскатала, а журналист, похоже, просто свободное время с ней проводил. А с работы позвонили – так «любовь» сразу и кончилась.

Дима же тем временем строго сказал в трубку:

– Как, вы сказали, вас зовут? Да, очень приятно…

Надя с удивлением наблюдала, как вытягивается его лицо. Прошептала:

– Кто это?

«Сонькин отец», – черкнул Полуянов на страничке блокнота.

Митрофанова в изумлении покачала головой. А журналист – его тон теперь заметно смягчился – продолжал:

– Вы в редакции?! Хорошо, я подъеду… Нет, через десять минут не получится. Через полчаса… Дождетесь?.. Отлично! Да, не волнуйтесь. Деньги я привезу.

Он нажал на отбой, растерянно пробормотал:

– Ну и дела…

– Что, правда – Сонин отец? – затеребила журналиста Надя.

– Да.

– А что он хочет?

Полуянов не без сожаления взглянул на ее глухо застегнутую кофточку.

– Говорит, что читал «Смерть на подиуме». И другие мои статьи. Ему понравилось. И он встретиться хочет. Как можно быстрее. У него якобы есть для меня эксклюзивная информация.

– Так езжай быстрее! – Надя даже подпрыгнула.

– Он поддатый. А за свой эксклюзив – пятьсот баксов требует.

– Вот как… – нахмурилась Надя.

– Сказал, ровно полчаса меня ждет. А потом – уходит в «Московский комсомолец». Там, говорит, ему и «штуку» заплатят.

– По-моему, натуральное вымогательство, – покачала головой Митрофанова.

– Но съездить все равно надо, – произнес журналист. И строго добавил: – Если ты со мной, то собирайся очень быстро. Через три минуты выходим.

Тон – ледяной, взгляд – надменный. Куда только делся человек, который всего пять минут назад страстно ее целовал?.. И склонялся к ее груди беспомощным затылком…

– Нет, Дима, езжай лучше сам, – покачала головой Митрофанова.

– А ты?

– А я тут тебя подожду. – Она спохватилась и прибавила: – Если ты не возражаешь, конечно.

– Чего мне возражать… – пробурчал журналист (голос, показалось Наде, стал совсем уж недовольным).

И она поспешно добавила:

– К телефону подходить не буду, в твоих вещах рыться – тоже. Только в Интернет, если можно, слажу. У тебя ж, наверно, выделенная линия?

– Да лезь ты, куда хочешь, – хмыкнул Димка. – И трубку снимай. – Он подмигнул: – Только если барышни будут звонить – моей тетушкой представляйся. Из Саратова.

– Договорились, племянничек, – улыбнулась Надя. – Беги, а то опоздаешь.

Она улыбнулась вслед Диме.

Ну и пусть их любовь пока окончилась ничем. Все, наверно, еще впереди. Ну, а пока не об амурах надо думать, а о совместном расследовании. Наде очень хотелось внести в него весомый вклад, и уже второй день ей не давала покоя одна мысль – давно пора проверить…

В кабинет к главному врачу Надю пригласили после изнурительных сорока минут в холле.

– Присаживайтесь и давайте поговорим, – молвила Ирэна Валентиновна Блохина.

Надя неуверенно опустилась в кресло. Она всегда терялась в присутствии таких женщин – холеных, самоуверенных, жестких. И, что скрывать, слегка завидовала – как только им все удается? Своя клиника, бриллианты на пальцах, а выглядит – будто юная девушка. Матовая кожа, прекрасные зубы, точеная фигура… Только глаза – много повидавшие, взрослые.

– Я посмотрела ваши анализы, – начала Ирэна Валентиновна и внимательно, изучающе взглянула на Надю.

Митрофановой захотелось съежиться. Казалось, будто Блохина видит ее насквозь – и как она зарплатные копейки считает… и одежду чаще всего подбирает в «Сток-центре»…

– По большому счету, – произнесла Ирэна, – с вами все в порядке. И в районной поликлинике (еле заметная презрительная усмешка) вам бы даже сказали, что вы практически здоровы.

У Нади будто камень с души упал. Она слабо улыбнулась:

– Ох, слава богу… А я все боялась – может, опухоль какая-нибудь…

Блохина будто не расслышала.

– Ваши жалобы, – она заглянула в Надину медицинскую карту и перечислила, – слабость, головокружение, головные боли, мушки перед глазами, учащенный пульс, субфебрильную температуру – в районной поликлинике спишут на вегетососудистую дистонию или невроз. А эти недуги в государственной медицине болезнями не считаются.

– А что со мной… на самом деле? – робко спросила Надя. – Ну, почему я себя чувствую так неважно?..

– Во-первых, снижен иммунитет, – отрезала Ирэна. – Во-вторых, серьезный гормональный дисбаланс. Ну и, как говорится, по мелочи – запущенный остеохондроз. Хронический тонзиллит. Анемия.

– И что с этим всем делать? – растерялась Митрофанова.

– Лечить, конечно, – пожала плечами Блохина. – Терпеливо и достаточно долго. Я напишу вам подробное назначение.

Ирэна Валентиновна склонилась над листком бумаги. Надя тоскливо смотрела, как пункт сменяется пунктом… Какое уж тут лечение – она после одного обследования – и то вся в долгах…

А Блохина вдруг оторвалась от писанины и впервые за весь разговор улыбнулась:

– Надя, я все понимаю. Расценки в нашей клинике высокие. Но все же прошу вас: постарайтесь исполнить хоть что-то… Обещаю: вам сразу станет гораздо легче. – И упрекнула: – Вы ведь молоды, красивы, умны – и так себя запустили… Всего (ура, и в голосе докторши нотки зависти прозвучали!) двадцать семь лет, в таком возрасте вы не ходить – летать должны!