Я — матрос «Гангута»! - Дмитрий Иванович Иванов

сосед справа и сосед слева не выдержали натиска противника, и наш полк вместе с ними вынужден был оставить позиции. Четверо суток мы отходили по проселочным дорогам. Колчаковцы наседали, и наши арьергарды то и дело давали им бой, чтоб сдержать натиск. Все эти дни я с одним-двумя телефонистами находился в группе прикрытия, обеспечивая связь ее с командиром полка. Отходили мы, как правило, последними. Случалось, и под обстрелом сматывали провод (он ведь такую ценность представлял тогда!). Отстреливались, чтоб не отдать ни метра врагу.

В первых числах июня полк закрепился на рубеже деревень Афонинская, Вотский, М. Вотский. Налаживая телефонную связь с батальонами, я видел сумрачные лица бойцов. Даже разговаривали нехотя.

В батальоны и роты пришли политработники полка и дивизии. Они беседовали с людьми, напоминали им, что красноармеец никогда не вешает головы. Конечно, в бою всякое бывает. Разве легко было отрядам Блюхера и Каширина по вражеским тылам пробираться? В тысячу раз труднее, чем нам. Анализируя прошлые бои, политработники отмечали мужество и героизм красных командиров. Речь шла, в частности, о Иване Кенсориновиче Грязнове, командире 1-й бригады. Он пришел в армию с Михайловского завода Пермской губернии. На германском фронте стал прапорщиком, а при возвращении домой в начале 1918 года кулаки схватили его за революционную деятельность и подвергли пыткам. Чем только не били, как только не терзали! Наконец решили сжечь на костре, но не сделали этого лишь потому, что Грязнов не подавал никаких признаков жизни. Его бросили в мусорную яму.

Нашелся добрый человек, фельдшер, ночью вытащил Грязнова и поместил в больницу, где тот выздоровел. Окрепнув, Грязнов пробрался в Красноуфимск и там сумел создать отряд, который не по дням, а по часам рос численно. Вскоре отряд развернулся в полк, и перед ним была поставлена нелегкая боевая задача: взять город Кунгур, который обороняли вражеские силы, превосходившие наши. Надеясь на внезапность, командир смело повел полк на штурм. В результате беляки были опрокинуты, захвачены трофеи — орудия, много снарядов, патронов и обоз.

Не менее отважен в боях был и командир нашей 2-й бригады Николай Дмитриевич Томин. Он из оренбургских казаков, участник первой мировой войны. Революционные казаки выбрали его командиром 1-й Оренбургской казачьей дивизии. Во время сражений с Дутовым Н. Д. Томин командовал Троицким отрядом. Красноармейцы видели его в критические минуты впереди цепей, шли за ним под пулями и разрывами снарядов.

Рассказы политработников о командирах оказывали сильное воздействие на бойцов, воспитывали у них любовь и уважение к начальникам, укрепляли дисциплину. Люди невольно задумывались о храбрости тех, кто вел их в бой.

Политическую зарядку дал нам представитель политотдела 3-й армии И. И. Рак, прибывший в дивизию. Он объективно проанализировал обстановку на фронте. Начав наступление еще 4 марта, Колчак продолжал его. На днях захватил Глазов. Но силы колчаковцев выдыхаются, в то время как к нам поступает пополнение. Соседние армии уже наступают. На южном участке 5-я армия освободила Бугульму и Белебей, ведет бои за Уфу. Успехи имеет и 2-я армия, освободившая города Елабугу и Сарапул. Командование ставит задачи: 5-я армия должна освободить Златоуст и Челябинск, 2-я — Красноуфимск и Кунгур.

— А мы чего ж, сидеть в обороне, что ли, будем? — послышались голоса.

Политработник словно ожидал этой реплики, ответил:

— Нет, и наша Третья двинется вперед. Сначала должна освободить Пермь, а затем совместно со Второй — Екатеринбург.

При этом И. И. Рак указал, что за нашим участком фронта неустанно следит товарищ Ленин. Он предостерегает об опасности движения Колчака на Вятку и требует до зимы освободить Урал. Иначе неминуема гибель революции.

— Видите, как остро поставлена задача перед Восточным фронтом. Наш ответ вождю надо дать один: освободим Урал, еще до зимы освободим! Ведь так, товарищи?

— Только так! — дружно ответили красноармейцы.

Можно было и по лицам определить, какой готовностью полны воины. Возбужденные, с горящими глазами, они ждали только приказа.

Боевая закалка

И приказ поступил. 30-я дивизия пошла в наступление. Наш 266-й полк получил задачу — взять село Валамаз и Матвеевский завод. Бой закипел очень жаркий. Я волновался за работу связи, перебегал из батальона в батальон. Телефонисты действовали везде хорошо. Были обрывы провода, но их старались быстро ликвидировать. Начальник связи полка Милькоп был доволен. Человек он с виду неторопливый, руководил спокойно и четко.

Через два дня, 7 июня, ближайшая задача была выполнена. Полк собирался с силами для нового броска. Штаб усиливал разведку. В нее записалось много комсомольцев. Они смело пробирались во вражеский тыл, добывали нужные сведения о противнике, помогавшие успешному продвижению вперед.

За два дня с боями мы освободили деревни Поверочный Полом, Зяблый, Лаптевская, Кокшанский завод и без боя — деревню Кисели. Теперь из Киселей был выслан в тыл врага разведотряд в составе 40 человек, в который вошли наши тотемские комсомольцы Коля Худяков, Федя Клочихин, Ваня Цикин, Алеша Рязанов, Саша Балашов.

Этот отряд вернулся не только с ценными сведениями, но и с пленными. Сначала привели пятерых пеших. Ребята сбежались поглядеть на колчаковцев, послушать, как схватили их. Ваня Цикин рассказывал:

— По лесной дорожке двигалась цепочка беляков. Впереди шел офицер.

— Почему же вы не захватили офицера? — спросили бойцы.

— Убежал, как заяц… Гнались за ним, да куда там, больно резвый оказался, стервец. А этих, — он указал на пятерых, — словили в лесу.

— Мы недалечко и убегали-то, — вставил один из пленных.

Красноармейцы повели разговор с пленными. Те признались, что им все время твердят, будто красные всех расстреливают.

— Эх, вы! — корили их ребята. — Кому поверили, бывшим царским офицерам, буржуям, кулакам и торговцам.

В интересном виде вернулся с задания Шура Балашов, ходивший в разведку с двумя красноармейцами. Они въехали в Кисели на подводе. В качестве кучера сидел солдат с погонами.

— Принимайте харч! — весело крикнул Шура.

Оказывается, разведчики поймали на дороге каптенармуса, везшего хлеб, масло, сахар и махорку.

— Спасибо тебе, каптенармус, за гостинец, — смеялись добровольцы. А тот моргал глазами, не зная, как ему разговаривать. Тоже, видать, запуган Колчаком.

Разведчики держались героями. Командование похвалило их за лихость и находчивость, поставило в пример всем нам. Добытые данные, подкрепленные показаниями пленных, несомненно, окажутся полезными в предстоящих боях.

Мы приступали к освобождению Прикамья. Командование понимало, что просто так, за здорово живешь, Колчак этот важный район не отдаст. Отсюда он жаждал совершить прыжок на Вятку и проложить путь к Северной Двине, чтобы объединиться с англо-американскими интервентами, наступавшими на Котлас и Вологду.

Меня направили в 3-й батальон, который получил боевую задачу — взять деревню Мухинскую.