Тень машины войны (ЛП) - Бейли Кристин

Остальные лезвия тоже закрутились на полной скорости. Одно из них при вращении пронеслось так близко к моему лицу, что я почувствовала, как оно задело выбившиеся пряди моих волос.

Вот оно. Мы умрём, и это моя вина.

— Прости, Papa, — я схватила его руку у каменной стены и крепко сжала. — Я так тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю, девочка моя.

Я закрыла глаза, дыша часто и отрывисто и ожидая, когда жгучая боль лезвий заденет мою плоть. Прежде я уже смотрела в лицо смерти, но никогда это не было вот так. Меня вот-вот разорвёт на части. Я крепче сжала руку Papa, страшась того первого ужасного укуса металла на коже.

Я услышала очередной громкий стук. Я открыла глаза и увидела, что наступление стены со скрипом прекратилось, а лезвия всё ещё вращались возле моего уха.

Я не осмеливалась дышать. Я готова была упасть в обморок. И если это случится, я повалюсь прямо на лезвия.

Краем глаза я увидела, что лезвие замедлилось. Я осмелилась сделать вдох, но потом лезвие закрутилось в противоположную сторону. Во имя Господа! От этого не будет никакого толка. Что в одну сторону вертится, что в другую, оно всё так же смертоносно. Вновь раздался скрежет, и я вздрогнула, ожидая, что сейчас нас располосует. Но внезапно боковым зрением я сумела рассмотреть большую часть лезвия. Я опять моргнула, не веря глазам, поскольку теперь у меня появилось пространство, чтобы повернуть голову.

Стена отступала.

Из моего пересохшего горла вырвался пискливый звук.

Слава небесам. Стена отодвигалась обратно.

Как только у меня появилось достаточно места, я плюхнулась на пол, жадно втягивая воздух и пытаясь успокоить внутренности. Меня вот-вот стошнит.

Грудь Papa вздымалась, он упёрся ладонями в колени и низко опустил голову, точно только что пробежал половину Англии.

В горле слишком пересохло, и я не могла говорить. Я поднесла руку к груди, где должен был висеть мой ключ.

— Ты ранена? — наконец, спросил Papa. Я покачала головой, будучи не в состоянии формулировать слова, хотя я видела, как через рукав просачивается красное пятно. Должно быть, одна из моих ран заново открылась. Я ничего не могла с этим поделать, только позволить себе истекать кровью. Я посмотрела по сторонам, на переломанные доски, ткань и перья. Мы будем спать на полу, если мне когда-нибудь вновь удастся сомкнуть глаза.

Papa положил руку мне на плечо. Затем тяжело вздохнул.

— Джаггернаут не здесь, не во Франции. Если они желают, чтобы мы воспользовались ключом, им придётся отвезти нас туда. И в этот момент, когда они будут наиболее уязвимы, мы должны нанести удар, — Papa крепко хлопнул меня по плечу.

Решётки выглядели чёрными на фоне света от лампы, и лезвия пил пронзительно завывали и стонали, пока стена отступала в изначальное положение.

Я услышала шаги на лестнице.

— О нет. Оноре и Буше, должно быть, услышали шум. Что они сделают? — спросила я, повернувшись к Papa.

— Ну, новую кровать они нам точно не дадут, — сказал Papa.

Я держала Papa за руку совсем как в детстве. Мы смотрели на лестницу, вынужденные беспомощно ожидать своей судьбы. Я дрожала, но мне нужно было оставаться храброй. Я не хотела, чтобы Papa чувствовал себя обязанным защищать меня от страха.

— Мег, ты там? — прошептал тихий голос.

В свете фонаря стоял осунувшийся и до невозможности обеспокоенный Уилл.

Глава 25

— Уилл! — ахнула я, не в силах сдержать свой шок и душевный подъём.

Он бросился к нам.

— Слава Богу, ты жива, — Уилл резко остановился. — Что, во имя святого, это такое?

Я побежала к лезвиям, которые несколько мгновений назад едва не оборвали мою жизнь.

— Это то, с чем шутить не стоит, поверь мне.

Мы стояли лицом друг к другу на расстоянии какого-то полуметра, но разделённые ужасной клеткой.

Я томительно желала потянуться к нему, позволить ему обнять меня. Я едва не умерла. Я бы никогда больше его не увидела. А теперь он здесь, но мы никак не могли обойти это чудовище между нами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Как ты меня нашёл?

— Ты же оставила мне записку, помнишь? — он не улыбнулся, осматривая клетку.

— Там говорилось лишь о том, что я буду на острове. Но как же ты нашёл нужный дом? — я думала, что надежды нет, но Уилл каким-то образом отыскал способ. Он всегда находил выход из ситуации.

— Я пробирался в каждую конюшню на острове, пока не нашёл лошадь и карету, которые следовали за нами.

— С конюха станется, — я бы никогда и не додумалась до такого.

— Мег, — сказал Papa. — Кто этот молодой человек?

Я сделала маленький шаг назад и опустила подбородок. Внезапно я ощутила сильное волнение.

— Papa, это Уильям МакДональд. Он был конюхом у Рэтфорда, когда я служила горничной в его доме, а теперь он работает на Литейном заводе. Я бы никогда не нашла тебя без его помощи. Уилл, я бы хотела представить тебе моего деда.

Уилл уважительно поклонился Papa.

— Я бы пожал вам руку, сэр, но боюсь, что при таких обстоятельствах нам придётся повременить с хорошими манерами, — Уилл шагнул в сторону и привстал на цыпочки, чтобы получше рассмотреть угол клетки. — Если удастся остановить лезвия, мы сумеем вас вытащить.

— Нет! — тут же воскликнули мы с Papa. Уилл уставился на нас так, будто мы выжили из ума.

— Я уже пыталась, — объяснила я. — Если ты сделаешь что-то с лезвиями, решётка пригвоздит нас к дальней стене, — способа сбежать не существовало. По крайней мере, пока мы не победим Буше и её сына. — Выхода нет. Собери Развлекателей и приведи их сюда. Нужно остановить мадам Буше.

— Кто такая мадам Буше? — Уилл посмотрел в центр клетки, затем переключил внимание на нижний левый угол.

Papa шагнул вперёд.

— Буше — дочь Ричарда Хэддока. Мужчина в заводной маске — её сын, — он помедлил, затем повесил голову. — Он мой сын.

Это привлекло внимание Уилла, и он настороженно посмотрел на Papa. Они ничего не сказали друг другу, и я почувствовала себя неловко в этом молчании.

— Чего Буше хочет от вас? — наконец, спросил Уилл.

— Она ищет набор чертежей, которые Papa запер в джаггернауте её отца. Она надеется продать их повстанческой армии в Америке, — сказала я, и слова хлынули из меня неожиданным потоком. — Она безжалостна и готова убивать. Ты должен уйти, пока тебя не поймали. Надо остановить Буше прежде, чем она сможет отправиться обратно в Лондон.

Я не хотела, чтобы он уходил, но ему нельзя оставаться. Мы подняли ужасный шум. Буше в любой момент могла спуститься по лестнице, и у них не будет никаких причин запирать Уилла. Он для них бесполезен. Он лишь представлял угрозу. Они его убьют.

— Я не уйду без тебя, — он сделал шаг назад, и его взгляд метался туда-сюда, пока он следил за механизмом из лезвий, движущихся по решётке.

— Пожалуйста, Уилл. Здесь ты ничего не можешь для нас сделать. Ты должен бежать, — я посмотрела ему в глаза. — Спаси себя, чтобы иметь возможность вернуться.

Уилл достал нож из ботинка.

Я думала, что он засадит клинок между шестерёнок, и ринулась вперёд... но остановилась как вкопанная, когда лезвие едва не прочертило диагональную рану на моём лице.

— Уилл, не надо, — сказала я, но он как можно ближе подошёл к решёткам и встал на колени. Затем одним быстрым движением просунул руку внутрь.

— Возьми, — настоял он. — Воспользуйся им, если придётся.

Я сжала руками его ладонь, забрала нож и положила его на землю, сама упав на колени перед ним. Лезвия проходили в опасной близости к его запястью, но Уилл даже не вздрагивал. Он нашёл единственный промежуток в работе механизма.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Уилл, — у меня кружилась голова, и перехватывало дыхание, пока тепло и надежда боролись с холодным страхом, который словно лёд струился по моим венам. Я прижалась лицом к его ладони, отчаянно пытаясь ощутить близость к тому теплу, которое помогало мне оставаться целой и храброй. Его пальцы зарылись в мои волосы за ухом. Я поцеловала его ладонь, ничуть не заботясь о том, что это увидит мой дед. Лезвия вновь прошли опасно близко, полоснув по рукаву пальто Уилла под его рукой. Он опять даже не дрогнул. — Я люблю тебя, — прошептала я. Я столкнулась лицом к лицу со смертью, и если мне не удастся выбраться, я хотела, чтобы он это знал. Он должен знать это без единой капли сомнений.