Ночные гости - Лариса Соболева

– Ну, так и у меня изменились обстоятельства. – Свои обстоятельства Гаррик не стал ему выкладывать. Он подхватил пальцами маринованный лук, закинул его в рот. – Гони бабло, Гудвин. Половину. За ожидание.

– Половину?! – протянул тот, видимо, платить раньше времени его жаба душила. – А почему я тебе должен верить? Его менты искали, не нашли, а ты…

– Нашел, нашел, – вяло перебил Гаррик. – Привози бабло, я тебе притащу его фотокарточку.

– Хорошо, – скрипнул Гудвин. – Как к тебе попала трубка Дианы?

– Зашел к ней, дверь была открыта, Диана убита. Кто ее завалил?

– Не знаю. Диану шантажировала какая-то девица по имени Лиля, она знает номер ее машины, видела вас, когда вы стреляли по джипу.

– Даже так?

– Думаю, она с сообщниками и убила Диану.

Гаррик, хоть и был туповат, в миг сообразил, что Гудвин туфту несет:

– Зачем? Это Диане выгодно было убить девчонку.

– Других версий у меня нет. Кстати, Гарри, тебе не мешает найти Лилю и тех, кто с нею видел вас. Ты ж понимаешь, насколько она для тебя опасна? У нее примета есть – волосы покрашены в рыжий цвет, даже не рыжий, а красный.

– Подумаю. Бабло когда притаранишь?

– Завтра здесь же. И завтра скажу, когда убрать его, только и ты не забудь фотку. Я поехал.

Гаррик продолжил поедать шашлык с луком, не оглянулся и тогда, когда услышал, как завизжали явно на повороте колеса. На мгновение он замер, взгляд его остановился, почти не разжимая губ, он произнес вслух:

– Я знаю, кто.

Если она приняла бесповоротное решение, то это надо сделать безотлагательно, так и с переездом: сейчас, в крайнем случае, завтра. Каково же было ее разочарование, когда Паша приехал в офис и сообщил:

– Контейнер будет только через неделю.

– Почему? – возмутилась Лиля.

– Нет свободных.

– Как это – нет?! Им не надо зарабатывать? Почему они не имеют контейнеры в достаточном количестве?

– Ко мне какие претензии? – плюхнувшись на стул, спросил Паша. – Наша промышленность не выпускает ящики для перевозки, используют старье, их не всегда хватает. А если тебе не терпится уехать, найми грузовик, фуру и перевези вещи, но это тебе влетит в хорошую копеечку. Если ты экономишь на вшивых досках, то машину очень невыгодно нанимать.

– Ладно, подождем, – смирилась она.

– Лилек, я хотел сказать… В общем, вы поедете без меня.

– Как!!! – подпрыгнула на месте она. – Ты нас бросаешь? На что жить будешь?

– Дашка предложила мне выйти за меня замуж, я подумал и согласился.

– Она же страшная! И старше тебя на двадцать лет…

– На семь. Зато я у нее король, прихожу – она вокруг меня на цыпочках ходит, подает-прибирает. Любит меня. Найду себе дело, буду ходить на работу… Извини, Лилек.

– Обыватель несчастный! – рассердилась Лиля. – А говорил, не хочешь спать с крокодилами.

– Да привык я к ней, мне она даже нравится. Алик пусть инкубом поработает, у него получится.

– Алик? Ни за что! Убью.

В кабинет ввалились Алик с Маратом, первый сообщил:

– Плот не забрали. Его кто-то вытаскивал из камышей, он весь в черной грязи, я не рискнул его кидать в машину, потом не отмоем ее…

– Мальчики, у нас предатель, – заявила Лиля и указала на Пашу. – Он.

– Можно? – К ним заглянула женщина. – Я по поводу привидения. У меня во времянке в десятилитровых баллонах вино…

– Да, да, помним, – сказал Алик. – Подождите, пожалуйста.

– Сколько ж можно ждать? – заверещала женщина. – Я ж и так прождала, а вы не едете, а у меня вино пропадает…

– Минуточку, всего одну, прямо сейчас поедем, – улыбнулась ей Лиля так, будто увидела родную сестру. Тетенька захлопнула дверь. – Алик, Марат, поезжайте и найдите этого вора, хоть ночуйте у нее. Денег заработаете.

– А почему у нас предатель? – поинтересовался Марат.

– Пашка выходит замуж, бросает нас, контейнер через неделю, быстро на точку зарабатывать бабки! – выпалила она на одном дыхании.

Чтобы не оставаться наедине с бешеной Лилей, Паша убежал вместе с ребятами ловить вора. А она расстроилась до слез. Была великолепная, сплоченная команда, теперь один откалывается, где еще такого классного «инкуба» найдешь? Достался же уродливой крысе полноценный красавец! Обидно.

Странно, дверь в плачевном состоянии – замок выворочен, вставлен новый, по всем приметам вставили недавно. На площадке появилась соседка:

– Вы к Изольде? Не звоните, ее нет. Зарезали Изольду.

– Что? – вытаращился Береговой? – Когда? Как?

– Вчера вечером, – ответила женщина. – Милиция приезжала, «скорая», мы замок ломали, потом муж наш старый вставил. Увезли Изольду в больницу.

– Так она жива? – с надеждой спросил он.

– Когда увозили, жива была, а сейчас не знаю, больно много крови потеряла. А «скорую» сама вызвала и нам позвонила.

Береговой смотался в больницу, поднял там переполох, его отвели к врачу, который, к радости Константина Михайловича, обнадежил:

– Будет жить ваша Изольда, будет. Рана неопасной оказалась, жировой слой помешал лезвию глубоко проникнуть в брюшную полость. Конечно, повреждения есть, крови много потеряла, у нее свертываемость неважная, а в общем, состояние стабильное, не при смерти.

– Можно ее увидеть?

– Спит она, еще после наркоза не отошла, да и потом спать будет. Не тревожьте женщину, неужели у вас такое срочное дело, что хоть умри? Приходите завтра, лучше после обеда. Мы ведь не знаем, как дело после операции пойдет, возможны осложнения.

Да, сюрпризы! Один за другим. А Изольду кому понадобилось убивать, за что? Как подружку Дианы, за компанию, полагая, что она много знает? Бред. Будь воля Берегового, он разбудил бы раненую, несмотря на наркоз, и выяснил, что произошло у нее в квартире, кто к ней приходил с ножом за пазухой. А ведь от Изольды сейчас многое зависит, только она способна дать показания: та Лиля или не та. Придется ждать завтрашнего дня, интересно, какой еще сюрприз приготовил новый день. В данном вопросе Береговой был суеверным. Спускаясь по лестнице, он постучал по деревянным перилам и поплевал через левое плечо, чтобы больше никаких неожиданностей… спаси бог!

А коварная неожиданность подстерегала его уже сегодня.

Панасонику невероятно нравилось начальствовать. Нравилось крутиться в мягком кресле, а то и просто сидеть в нем, например, чай пить с сухими баранками. Он купил баранок два килограмма, положил в ящик стола и время от времени требовал чай с сахаром (пять ложек), доставал баранку, грыз ее и запивал сладким чаем. Каждое утро Валерьян Юрьевич рисовал план на день, Панасоник точно следовал расписанию и требовал от работников то, что было написано в подпунктах. Затруднения он ощущал, когда внезапно (не по записке) к нему приходили и спрашивали, как поступить да что делать. В этом случае он либо звонил Валерьяну Юрьевичу, либо делал умную мину, шмыгал носом и говорил:

– Я подумаю. Завтра скажу свое решение, ага.

Думать до завтра ему больше нравилось, таким образом он показывал свою значимость, неоспоримое право хозяина большого дела. Иногда он подходил к зеркалу, видел свою невзрачную рожу и восторженно произносил:

– Елки-моталки! Я это или не я?

Ну, каждому свое. Кому-то радость – очутиться в роли магната на час. Однако Панасоник так увлекся новой ролью, что домой не желал ехать, он бы с удовольствием ночевал прямо в хозяйстве, тем более что у Валерьяна Юрьевича все для этого было предусмотрено. А как все бегают к нему с уважением: «Тарас Панасович… Тарас Панасович…» Будто к особе царского роду обращаются. Приятно.

Рабочий день закончился, но Панасоник не звонил дочери, мол, приезжайте да заберите меня. Тогда как Валерьян Юрьевич, получив приказ от следователя не покидать дом, балдел с Галочкой в постели. Панасоник же балдел, развалившись в кресле и слушая радио. Чай давно выпил, секретарша Ирина часа два назад уехала – подать другую порцию горячего напитка было некому. Здание управления опустело, только сторож в каптерке смотрел маленький черно-белый телевизор. Панасоник не хотел расставаться с облюбованным кабинетом, однако всему хорошему приходит конец. Он довольно поздно позвонил дочери, сказал, чтобы ехали за ним, и начал готовиться. Проверил, заперты ли кабинеты, нет ли где пожара, хорошо ли вымыты полы после рабочего дня – потому что порядок должен быть везде, а порядок проверяет начальник.

Дел больше не нашлось, Панасоник вернулся в кабинет, закурил папиросу у раскрытого окна… Но тут как бахнуло! Стекло в шкафу за спиной как треснуло! Осколки со звоном так и посыпались!

– Ой, ё! – втянул голову в плечи Панасоник.

Бахнуло второй раз, одновременно Панасоник шмякнулся на пол, сообразив, что стреляют по кабинету Валерьяна Юрьевича. Прижавшись к стене, он принялся панически нажимать на кнопки телефона и, запинаясь от волнения, затараторил:

– Юрьич! Тут пальба, это… Стреляют, говорю. Да куды ж стреляют, в кабинет твой стреляют… Не-не, правда, стрельнули! Аж два раза, ага. Юрьич, ты б приехал, а? Побыстрее, а? Что-то мне не того… Не, я не боюсь, тока немножко…