Ликвидатор - Валерий Горшков

— Извини нас, что разбудили. — Наташа стояла рядом с Прохоровым и смущенно отводила глаза. — Гена, мы, кажется, обнаружили что-то очень важное. Надо срочно прогнать это через компьютерную программу, которую ты сделал на основе алгоритма Вадима. И если всё сойдётся…

По взгляду Наташи Ожогин окончательно убедился, что дело действительно неотложное. Он тоже был азартным человеком и не заставил себя просить дважды. Спустя минуту они уже шли по освещенному дежурным светом коридору в направлении напичканного компьютерами рабочего помещения Будулая.

Надо заметить, что по профессиональным навыкам программиста, мастера по сборке и ремонту, а также опытного пользователя Будулаю просто не было равных. Он мог выжать из процессоров и периферийных систем все, до последней капли. Причем с закрытыми глазами.

Когда Гена читал статьи криминальной хроники о злоумышленниках-хакерах, при помощи домашнего компьютера проникающих в компьютерные сети крупнейших международных банков, взламывающих систему защиты и переводящих на свои счета миллионы долларов, то снисходительно улыбался. Ожогин мог обчистить до нуля все банки мира, потратив на каждый не более трех дней и запутав следы так, чтобы не ждать неизбежной в этом случае встречи с Интерполом. Но, как и множество до самозабвения увлеченных своим делом-профессионалов, он никогда бы этого не сделал. Ему вполне хватало сознания, что он может это сделать в любое удобное время. Гордость за себя с лихвой заменяла Ожогину все деньги мира.

— А где Лещинский? — спросил Прохоров, когда они поднимались по крутой металлической лестнице на палубу, чтобы пройти в рабочие помещения, расположенные на первом этаже надстройки. — Его не было к каюте.

— Видео смотрит в кают-компании, — и Будулай сделал хорошо всем понятный жест, щелкнув указательным пальцем по горлу. Константин Константинович третий день праздновал свой день рождения. Славгородский просто сходил с ума, не понимая, откуда у старика появляются одна за другой полные бутылки армянского коньяка «Арарат». — Не знаешь, что ли? Шеф опять грозился его уволить. — Гена усмехнулся и покачал головой: — Деятель…

Когда Прохоров, Наташа и Ожогин наконец добрались до компьютерного центра, зашли внутрь и включили базовый компьютер, Вадим протянул Будулаю написанные на бумаге формулы, под которыми был от руки набросан рисунок схемы обратной кодировки радиосигнала. Геннадий с минуту внимательно изучал его, а потом расплылся в улыбке, вероятно, уже просчитав все в своем гениальном аналитическом уме.

— Слушай, ты хоть сам представляешь, что натворил?! Ты… замкнул цепь! Ты сделал это, мать твою так! Ну, Прохоров, ну голова… — Будулай нашёл нужный файл, загнал туда всю информацию с листка, начертил схему рекодировки, а потом пропустил полученные данные через специальную программу.

Даже одному из самых совершенных компьютеров мира понадобилось около минуты, чтобы выдать окончательный результат. Он оказался стопроцентным.

— Вот и всё. — Прохоров достал из кармана брюк чистый носовой платок, вытер им крупные капли пота, проступившие на лбу и над верхней губой, сунул платок обратно и тяжело опустился на вращающееся кресло. — Вот и всё, дорогие мои. Не слышу оваций и поздравлений.

Будулай, всё ещё не веря своим глазам, молча и сильно стиснул своей могучей клешней руку Прохорова и снова уставился на монитор. Результат был слишком очевидным, чтобы вызывать сомнения в его правдивости. Машина не могла ошибиться. Она безапелляционно констатировала факт. Прохоров сумел замкнуть схему передачи мозгового импульса на расстоянии при помощи спецоборудования, декодера, радиосигнала и вшитого в объект ретранслятора. Теперь оставалось только провести эксперимент на стационарном стенде, с участием «куклы» и оператора. А стенд имелся лишь в Экспериментальном исследовательском центре, в «Золотом ручье», и нигде больше. По крайней мере, именно так считал компьютерный гений Ожогин.

— Вадим, ты самый замечательный человек, которого я когда-либо встречала за свою жизнь, — прощебетала Наташа, подошла сзади и обвила шею Прохорова тонкими загорелыми руками. — Я люблю тебя.

— Я тоже. — Прохоров вдруг посерьезнел, он резко встал, достал из стоящей на столе прозрачной пластмассовой коробки форматированную дискету, вставил её в дисковод главного компьютера и вызвал операцию переноса файла.

— Что ты делаешь, эй! — со скоростью процессора отреагировал Ожогин. Он положил ладонь на манипулирующую «мышью» руку Прохорова. — Инструкции не знаешь?

Но когда Будулай встретился взглядом со сверкающими глазами Вадима, рука его непроизвольно ослабла. Он впервые видел на лице коллеги звериную злость. Если бы Ожогин продолжал настаивать на своем, то, вполне вероятно, Прохоров разорвал бы его на молекулы. Это было полной неожиданностью.

— Вадим, ты с ума сошёл? — испуганно спросила Наташа, наблюдая за движением индикатора на мониторе.

Он уже показывал шестьдесят процентов заполнения. Еще минута, и секретный файл перекочует с жесткого диска памяти на флопи-дискету. В отличие от операции копирования, оставляющей информацию на ее источнике, перенос файла автоматически стирал его из основной базы данных, переводя на портативный носитель. А это было категорически запрещено секретной инструкцией, под которой стояли подписи всех без исключения членов экспедиции, в том числе и Прохорова. Неповиновение грозило обернуться разборками с курирующей разработки Службой безопасности.

— Ну и что? — Прохоров снова улыбался и как ни в чём не бывало пожал плечами. — И куда я, по-вашему, денусь с корабля вместе с этой дискетой? Поплыву на надувном матрасе обратно в Балтийск? Сейчас вы оба очень напоминаете мне прапорщика, которому приказали заглушить танк, а он начал его перекрикивать. Я просто хочу сделать сюрприз нашему шефу, уже разочаровавшемуся в проекте, и своему коллеге Мишке. Пусть учится, пока я жив! — и Прохоров громко рассмеялся. Сейчас он снова был самим собой.

Ожогин расслабился, сел на кресло, молча наблюдая, как завершилась операция переноса файла, как Прохоров вытащил из дисковода маленький черный квадратик и спрятал его в нагрудный карман рубашки. Действительно, что Вадим может сделать с информацией, кроме как удивить ею коллег по работе? Ничего.

Будулай глубоко ошибался…

— Ты собрался куда-то? — настороженно спросила Наташа, заметив, как Прохоров подошел к входной двери, ведущей в коридор.

— Да. Пойду подышать свежим воздухом. Я чувствую, что мои извилины вот-вот спляшут ламбаду. — Вадим и впрямь выглядел измученным. За последние двое суток он очень много работал и всего два часа спал.

— Я с тобой. — Наташа сделала шаг навстречу Прохорову, но тот отрицательно покачал головой.

— Не волнуйся, через десять минут я буду в нашей каюте. — Он весело подмигнул ей. — Мне просто нужно побыть одному. Только что я сделал самую важную работу в своей жизни, понимаешь? — Вадим ласково посмотрел на любимую женщину и, прижавшись к ее щеке губами, нежно поцеловал. — Не знаю, может, на обратном пути разбужу шефа. А может, и нет. Тогда после завтрака соберемся здесь, и я продемонстрирую ему новый компьютерный мультик! Старик будет доволен. — Прохоров уже собрался выходить, как вдруг обернулся и добавил: — Кстати, работа закончена. Заберем передатчики из воды и — по коням, в матушку-столицу. Так что собирайте манатки!

Дверь за ним плавно прикрылась, неторопливые шаги, смягченные тонкой ковровой дорожкой, направились в сторону выхода на палубу.

Вадим незаметно, как ночная тень, проскользнул через овальную металлическую дверь, отделяющую коридор от палубы, и оказался снаружи… В лицо ударил ночной океанский воздух. Прохоров на секунду остановился, вдохнул полной грудью, ощутив ни с чем не сравнимый аромат соленой океанской воды, водорослей и, видимо, прилетевший сюда с расположенных в нескольких десятках миль Бермудских островов пьянящий дух диковинных тропических цветов. Затем, стараясь не попасться на глаза возможному шальному романтику, решившему постоять ночью на темной палубе «Пеликана», прошел вдоль надстройки и поднялся по узкой наружной металлической лестнице, ведущей в радиорубку и на капитанский мостик. И там, и там горел свет. Вадим прокрался на корточках к мостику, вжался в переборку и аккуратно заглянул внутрь ярко освещенного помещения. Кроме штурмана там никого не было. Он сидел за расположенным в центре помещения столом и лениво раскладывал на нем потертые и замусоленные карты. Оказывается, штурман был любителем пасьянса.

Прохоров быстро развернулся, тремя шагами преодолел расстояние, отделяющее его от радиорубки, и тихо постучал в дверь. Два длинных удара, один короткий. Это был условный знак. Радист Игорь, находившийся внутри, понял, что пришел Прохоров. Дверь бесшумно открылась, и Вадим проскользнул в радиорубку.