А потом я проснусь - Алайна Салах

что проступают ребра, Ярослава убирает пальцы с сосков и смотрит мне в глаза. Уязвимо как-то, доверчиво. Снова в самое сердце.

Черт знает, что со мной происходит. То ли я к тридцати каким-то сентиментальным стал, то ли это все она.

Чтобы не стоять истуканом, я снова берусь за пояс джинсов, но потом вспоминаю о важной детали и иду к комоду.

— Что ты ищешь? — обеспокоено звучит сзади.

— Презерватив, — поясняю я и, нащупав в верхнем ящике серебристый прямоугольник, возвращаюсь к кровати.

— Столько приготовлений… — ворчит Ярослава. — У меня уже весь настрой сошел.

Усмехнувшись, я скидываю джинсы вместе с боксерами и, рывком избавившись от рубашки, ложусь на нее. В паху остро сводит. Ее тело горячее, упругое и сладко пахнет.

Коснувшись ее подбородка губами, я проталкиваю между нами руку и трогаю ее через стринги. Ярослава как по команде дергается и стонет. Я же машинально прикрываю глаза, потому что, кажется, чувствую на пальцах ее влагу. Надавливаю сильнее, заталкивая в нее тонкую ткань, и нахожу ее рот. Она не остается в долгу и, обняв мою шею, страстно целует в ответ. Окончательно освоившись, я отодвигаю в сторону тряпичную преграду и свободно трахаю ее пальцами. Ее стоны отдаются в паху и ушах. А еще внутри нее очень-очень влажно.

— У меня стоит просто охренеть как, — признаюсь я и, сжав в кулаке ноющий член, ощупываю кровать в поисках презерватива.

— Очень больно будет, не знаешь? — шепотом спрашивает она и, приподнявшись на локтях, смотрит, как раскатываю латекс. — Точно будет… Ты реально огромный…

— Мне в первый раз не было больно совсем, — шучу я, чтобы немного разрядить накаляющуюся обстановку. — А вообще постарайся просто об этом не думать. Сдается мне, все эти ужасы, которые вы друг другу рассказываете, сильно преувеличены. Это же член, а не гильотина.

— Инга мне говорила, что ей в первый раз было очень больно. Я поэтому запомнила.

— Ты в другой город одна не побоялась переехать. А тут дел на пару минут.

Забавно, что мы именно так и об этом разговариваем в этот момент: когда она лежит передо мной голая с раздвинутыми ногами, а у меня стояк высотой с Эверест. Но с ней это как-то легко и естественно выходит. С Женей бы такое не прокатило, и она с большой вероятностью обвинила меня (мысленно, конечно) в недостаточной романтизации столь важного процесса.

— На пару минут? — язвит Ярослава. — Тогда я, кажется, адресом ошиблась.

— Не ошиблась, — заверяю я, вновь наваливаясь на нее всем телом. Целую ее губы, шею, трогаю языком соски, настраивая на нужный лад.

Блядь, как она стонет… Какой-то грудной, протяжный звук, от которого сводит и член, и яйца. Я нарочно не медлю, когда приставляю головку к ее входу. Чтобы не делать на этом акцент.

— Сейчас? — лепечет она сквозь срывающееся дыхание.

Вместо ответа, я глажу ее рот большим пальцем и проталкиваю его внутрь.

— Пососи.

Я вижу непонимание в ее глазах, но потом Ярослава делает то, что я говорю. Скользит кончиком языка по фаланге и, обхватив губами, делает характерное движение головой. Зажмурившись от новой горячей вспышки, сбегающей от позвоночника к паху, я толкаюсь в нее на всю длину.

Она приглушенно вскрикивает и, широко распахнув рот, падает на подушку. Все. Для того, чтобы лишить ее невинности в физическом смысле, не понадобилось даже пары минут — я сразу это почувствовал. Даже проверять член на наличие крови не нужно, чтобы в этом убедиться. Я точно у нее первый.

— Ты нормально? — Я глажу ее по лицу и, сделав еще один осторожный толчок, осторожно целую.

Она моргает и, хотя на ее щеках видны мокрые разводы, улыбается.

— Ага. Реально Инга меня напугала. Не так уж и больно.

— Это потому что работал профессионал, — тихо смеюсь я.

— Чего застыл-то, профессионал? — моментально язвит она и даже пришпоривает меня ногами. — Продолжай. Инга мне говорила, что одна ее знакомая, тоже девственница, испытала оргазм во время первого раза.

Эта Инга просто кладезь бесполезной информации.

Но дважды меня просить, конечно, не нужно. Приподнявшись на руках, я продолжаю ее трахать. Не так как,хотелось бы и как бы мог, а бережно. Как говорит Лелик, «на полшишки».

И в голове неотступно пульсирует мысль, что я по ней адски соскучился. И что с ней мне хорошо.

____________

— Никак не могу понять, какого цвета у тебя потолок, — шепотом и немного охрипше произносит Ярослава, уставившись наверх. — Серого или белого?

— Я всегда думал, что белого.

— Точно? Потому что я слышала, что мужчины в большинстве своем дальтоники и не различают больше пяти цветов.

— Очередная информация от Инги? — иронизирую я.

С момента, как "наш первый раз" закончился, прошло всего несколько минут. Хватило времени, чтобы восстановить дыхание, сходить за минералкой и целомудренно накрыться одеялом. Накрывалась, конечно, она, а не я. Мне пришлось банально натянуть трусы, чтобы не смущать ее не падающим стояком. Особенность у меня такая: одного раза редко хватает (достойный сын богини — прим. автора).

И чем больше этих минут проходит, тем все больше я задаюсь вопросом «А что дальше?» На эмоциях много думать некогда, в особенности, когда возбужден, но сейчас… Ну уехала она с дня рождения Сойки, чтобы лишиться девственности со мной. А дальше-то что? Что вообще все это значит?

— Нет. — Ярослава дергает коленом и поворачивает голову в мою сторону. — Читала где-то. Не помню уже где. Так ты, выходит, много цветов различаешь?

— Трусы у тебя черные, — я киваю на пол, где они предположительно валяются. — Глаза карие. Губы розовые. Пойдет?

— Пойдет, — кивает она. — А волосы у меня, какого цвета?

— Объясни, что все это значит. — Резко повернувшись, я смотрю ей в переносицу. — Делать вид, что все в порядке, я не буду.

Несколько раз моргнув, Ярослава отводит взгляд и тихо переспрашивает:

— А что тебе объяснить?

Я снова начинаю раздражаться. Оказывается, терпеть не могу, когда она дурочкой прикидывается. Предпочитаю слушать ее язвительное, но искреннее шипение.

— Хочешь, чтобы я разжевал?— Уснувшее негодование вновь во мне просыпается,