'Фантастика 2025-31'. Компиляция. Книги 1-27 - Роман Корнеев

Слёзы хлынули из глаз Джона с новой силой. И тогда он завыл уже в голос, не в силах больше терпеть.

Он оплакивал самую грандиозную потерю в истории человечества.

Даже когда прилетит напророченный Ромулом враг, и даже когда он уничтожит последнего человека на Земле, даже тогда потеря не будет столь невосполнимой.

Когда, когда люди переступили черту и сделали первый шаг к сегодняшней трагедии? Ведь это не Ромул, пусть и не совершивший для спасения Матери ни единого усилия, уверенный, что её всё равно не спасти – это не он её убивал последние два столетия. Это сделали сами люди.

Была ли это Первая или Вторая мировая? Или точкой невозврата стало возведение агломераций современного типа по итогам надгосударственных конфликтов первой половины XXI века? Или последней каплей стала какая-нибудь совсем незначительная на фоне глобальных катаклизмов мелочь вроде однажды реализованной человеком мечты побывать на других планетах, после чего Земля стала не единственным его домом, а значит была обречена. Джон этого не знал. Но от этого ему было не легче.

Он лежал и плакал, как ребёнок, у которого умерла любимая собака, единственное существо в этой жизни, которое он настолько любил. Скончавшаяся у всех на глазах Мать была такой собакой для каждого. Бесполезный бессловесный друг. Единственное, ради чего по-настоящему стоило жить.

Джон пришёл в себя лишь спустя несколько часов, разбудило его чувство холода – под мокрыми простынями можно замёрзнуть даже в вечной сауне Мегаполиса. Конечности почти окоченели и не желали двигаться.

Нужно что-то срочно съесть и напиться, иначе можно потерять сознание и с большой вероятностью погибнуть. Организм был слишком истощён и обезвожен. Сквозь мутную пелену, застилающую глаза, Джон огляделся.

Полупустое, но при этом замусоренное помещение со следами многодневного загула. В углу белеет давно остывшее тело. Женщина средних лет, в одних трусах, удобно откинулась, смотрит в потолок мёртвыми пустыми глазами. Не меньше суток, но имплантанты ещё не разрядились, дают себя прочитать.

Это вернулся Стэнли. А Джону пора на покой. Да он и не против.

Имя женщины ничего Стэнли не говорило. Впрочем, чем ему или тем более ей поможет это ненужное знание.

С тем же успехом здесь вот так же мог бы лежать и сам Джон. Ха, нет, ему бы не позволил Стэнли.

Удалось из последних сил дотащиться до ванной и нахлебаться прямо из крана дрянной «хозяйственной» воды. Слово-то какое мерзкое.

Чуть полегчало, меньше стало стучать в виски. Теперь найти какой-нибудь еды, желательно углеводов, лёгких жиров.

В провонявшей чем-то испорченным холодильной камере в шкафу нашлось подсохшее марш-меллоу. Молоко же в ботлах всё было горьким, так что с третьей попытки его чуть не стошнило. Было бы обидно за марш-меллоу. Во, топлёный сыр, покрытый заветренной коркой. Самое оно, аж хрустит на зубах. Сыр с плесенью, ха-ха.

Руки почти перестали трястись, сознание постепенно приходило в состояние, хотя бы отдалённо напоминающее норму.

Одеться и срочно валить, пока сюда кто-нибудь не нагрянул.

Где он находится, удалось выяснить только при помощи «гоутонга». Ничего себе. Далеко же он забрался. Нужно было возвращаться на конспиративную квартиру и приводить себя в норму.

«В норму». Стэнли криво усмехнулся, пытаясь хотя бы твёрдо стоять на ногах. Что такое вообще – теперь – норма.

Пустота вокруг, будто из комнаты выкачали весь воздух?

Чувство омертвения по всему телу, словно из тебя вынули душу?

Острое ощущение подступающей паники, как если бы ты был маленьким мальчиком, оставленным в одиночестве посреди чужого незнакомого пространства?

Привыкай.

Не те времена, чтобы рыдать себе в жилетку и ждать, когда всё само собой устроится.

Не устроится.

А тот, кто успеет привыкнуть первым, получит преимущество в грядущей драке.

То, что драка состоится, причём очень скоро, было понятно и без того загадочного анонимного послания в интервебе. Для этого не нужны были и те слишком поздно вскрытые послания Парсонсу и Цагаанбат. Достаточно было просто понюхать воздух.

Соратники были почти неслышны, они скользили где-то на самом краю сознания, затаившиеся, выжидающие.

Теперь, после того, что они сделали, Ромул наверняка был готов на любые действия, любые жертвы, лишь бы доказать самому себе, что всё – не зря. Что может быть хуже гибели Матери? Гибель человечества? Да на здоровье. Без неё оно было обречено, так в этот момент казалось Стэнли.

Но он – не человечество, у него ещё есть кое-какие дела на этом свете.

Надо же, какая злая ирония – целая планета живых мертвецов.

Можно было сразу предсказать в ближайшие месяцы массовую волну самоубийств, ещё большую эпидемию несчастных случаев, промышленных аварий с пресловутым «человеческим фактором», не говоря уже об обычных депрессиях. Только эту не излечишь никакими лекарствами и даже личным доктором с добрыми глазами.

Зато пойдёт вниз агрессивность, уступая место общей апатии.

Здравствуй, новая эра, 18 августа 2175 года, 18:25 по Гринвичу. Время смерти Матери. Мы навеки остались одни.

Стэнли глядел сквозь пелену «дополненной реальности» на окружающий мир и видел там всё ту же пустоту, что тяжким ледяным камнем бултыхалась сейчас в нём самом.

Нужно собраться.

Привести себя в чувство.

Любыми средствами заставить себя действовать.

Возвращение на конспиративную квартиру отняло у Стэнли последние силы. Там он первым делом распотрошил аптечку и вколол себе питательный раствор – электролиты, глюкоза, гормоны, витамины, аминокислоты. Потом покосился на свой «гоутонг» – вызова от Цагаанбат так и не последовало – и решительным жестом, пока хватает силы воли, вызвал по линии Корпорации химика.

Хоть что-то ещё функционирует на этой планете. Химик явился спустя каких-нибудь полтора часа.

– Мне нужна полная готовность, всё, что по-максимуму можно сделать в течение ближайших суток. Любые средства, лишь бы хватило дня на три, активация отложенная, можно инъектором.

Химик коротко кивнул и молча начал приготовления.

«Химики». Мясники. Живодёры. Нечто среднее между реаниматологом и спортивным врачом. К ним прибегали лишь в крайнем случае и всегда были предельно сдержанны в желаниях. Эти хмурые парни обеспечивали тебе нужную выносливость, силу, скорость реакции, обостряли внимание и работу органов чувств. Заставляли мозг работать подобно чётко отлаженному механизму.

Ты становился почти всемогущим. Почти Соратником.

Но за каждую секунду этого дара ты неминуемо расплачивался годами жизни, посаженными внутренними органами, зависимостью от препаратов, банальными травмами – одурманенный «волшебными пиявками», ты рвал себе сухожилия, выбивал суставы, ломал кости и не замечал этого. Были случаи, когда агент с пулей в одном из полушарий ещё шесть часов продолжал успешно участвовать в операции, правда, это был мекк, а их биологические тела были куда лучше подготовлены к применению боевой химии, количество имплантантной начинки в них таково, что уже не совсем понятно, где заканчивается машина, и где начинается человек.

Стэнли этот вариант не подходил. Поэтому он и ограничился в заказе разумными рамками. Этого должно хватить, этого должно хватить.

В пальцах забегали знакомые покалывания. Это начали оживать истощённые нервные волокна.

Главная проблема человека в состоянии готовности – не собственно достижение нужных физических кондиций, а поддержание этого подвешенного состояния достаточно длительное время, причём так, чтобы организм не сожрал в итоге себя сам. Доходило до того, что одурманенный гипогликемией человек мог обглодать собственную руку. Поэтому и важны были ближайшие сутки – насытить организм запасами энергии для мышц, воды, питания для нервной системы, строительным материалом для работы желёз внутренней секреции.

Сделать из человека супермена – не проблема, шприц нанороботов и батарея ампул для инъектора сделает своё дело. Куда сложнее сделать так, чтобы супермен не вспомнил о своём скромном земном происхождении и не сделал бы кеды на втором шаге грозной суперменской поступи.

Стэнли наблюдал некоторое время за деловитыми манипуляциями химика, а потом взял и уснул. Впервые с момента прибытия в Мегаполис ему ничего не снилось.

Проспал он, как выяснилось, восемнадцать часов. В комнатушке ничего не изменилось, только проводов и трубок