Т-34 — амазонский рубеж - Игорь Подгурский

Идеальной высадки не получилось, но, главное, десант вступил на берег без потерь. Похоже, их не ждали. А может, противника здесь нет вообще? Вокруг тысячи квадратных километров зеленых джунглей. Тут дивизия может блуждать годами и не встретить никого, кроме вездесущих обезьян. Может, важные пассажиры оказались банальными перестраховщиками? Нет, на них не похоже. С собой они прихватили целый арсенал и кучу боеприпасов. Задача десанта подойти к скале Палец Дракона. Там к ним присоединится группа штурмбаннфюрера. Посмотрим, что будет дальше.

Примерно в таком порядке сменяли друг друга мысли в голове старшего помощника капитана.

Река медленно несла зеленоватые тяжелые воды. Джунгли в месте высадки почти вплотную подходили к воде. Мягкий рассеянный свет лился сверху, сквозь переплетение ветвей и лиан. Крыша из растений заплеталась так густо, что ни единое дуновение ветерка не колебало под ней листьев. Но время от времени воздух приходил в неуловимое движение, тогда поднявшие его влажные испарения казались тяжелым дыханием тропического леса. Амазонка в этом месте была неширока — метров сто сорок, не больше. На берегу, куда ни глянь, пусто. Ни птиц, ни животных. От этой необычной пустоты холод перекатывался в сердцах. Десантники высадились на берег в нескольких километрах от скалы Палец Дракона, к которой они так долго и упорно стремились, не зная того, что их здесь ждет. Будущее было неясно и расплывчато.

Желтый крупный песок хрустел под ногами людей. В этом месте река делала плавный изгиб, и течение намыло пологую отмель. Из песка торчали суховатые стебли травы. Чем ближе к джунглям, немного отступившим от берега, тем гуще она становилась, тем зеленей были ее игольчатые стрелки. Из леса тянуло запахами сырости и древесной гнили. Колонна моряков, как исполинская змея, вползала в джунгли.

…Шедший впереди подводник неожиданно вскрикнул и схватился за грудь. Он издал приглушенный стон, пальцы схватили древко стрелы с красным оперением, торчащей из груди. Еще одна стрела вонзилась ему в шею. Матрос пошатнулся и упал. Скрытые в чаще индейцы стреляли из луков по морякам, выпуская стрелу за стрелой. Лес укрывал нападавших. Еще один закричал, когда его настигли острые орудия убийства.

Четверо в черных бушлатах, утыканные стрелами, словно подушечки для иголок, лежали на земле. Еще один оцарапавший руку умер через несколько минут. Санитар ничего не смог сделать. Вокруг обломанного древка плоть мгновенно вспухла и посинела. Изо рта раненого пошла пена, а лицо стало неестественного синюшного цвета. Похоже, лучники перед нападением смазали ядом наконечники, сделанные из острых рыбьих костей.

Подводники залегли за стволами деревьев и открыли шквальный огонь, стреляя на каждый шорох, по каждой шевельнувшейся ветке. Стрелы с тихим посвистом впивались в деревья, но больше не находили целей. Живые мишени хотели жить. Ответным огнем убили одного из нападавших, неосторожно подставившегося под автоматную очередь. Им оказался самый настоящий индеец, словно сошедший со страниц книг Фенимора Купера. Его кожа блестела, как потемневшая отполированная медь. Из одежды на нем была повязка, прикрывающая бедра, нагрудник из древесной коры и головной убор из пестрых перьев. Рядом валялись лук и колчан с рассыпавшимися стрелами.

Моряки уже рефлекторно стреляли на любой звук. Если не ты, то тебя. В ближнем бою, где дорога каждая секунда, лучше стрелять навскидку — точность при этом будет компенсироваться количеством выпущенных пуль. Десантники патроны не экономили. Автоматные очереди перемежались гортанными криками индейцев. Мощь оружия двадцатого века не испугала воинственных детей леса. Под шквалом свинца они не дрогнули и не побежали в панике. Теряя раненых и убитых, они рассеялись среди деревьев и теперь, прячась среди зелени, начали убивать подводников из луков снова. Моряки выкашивали длинными очередями широкие прогалины. Они только успевали менять магазины с патронами. С поставленной задачей автоматическое оружие справлялось, держа индейцев на почтительном расстоянии.

На верхушке дерева кто-то заворочался. Сразу несколько очередей перечеркнули крону лесного великана. Сверху, ломая ветви, рухнула оранжевая туша. Под ноги автоматчиков упала застреленная обезьяна-ревун. На свою беду, примат оказался в гуще разборок старших братьев, стоящих ближе к вершине эволюции.

В джунглях загремели барабаны: индейцы не то подбадривали себя ритмичным грохотом, не то хотели навести ужас на врага.

Моряки зажгли дымовые шашки, чтобы показать свое местонахождение и вызвать артиллерийскую поддержку. Жирные лиловые столбы дыма потянулись к небу, обозначив передний край залегших десантников. Хороший ориентир для комендоров из орудийной прислуги.

Ба-а-ам! Ба-а-ам! Джунгли вздрогнули, как живое существо, и глухо простонали, отзываясь на грохот разрывов и на гортанные выкрики индейцев. Ноздри защекотал запах сгоревшей взрывчатки.

Разрывы снарядов не так уж близки, а крики — почти рядом.

«Что происходит?» — подумал командир десанта, внимательно вслушиваясь в новые звуки, раздававшиеся из леса.

Ответ оказался прост. Индейцы быстро сообразили, что артиллеристы их сейчас мигом смешают с землей и деревьями, если только они останутся на месте. Вместо того чтобы благоразумно отступить, растворившись в зеленом море джунглей, спасая свои бронзовые шкуры, аборигены атаковали. Дикари учились тактике двадцатого века на глазах. Когда смерть рядом, всегда соображаешь быстрее. Индейцы решили взять врагов «за ремень». Сблизившись с подводниками, они вышли из-под губительного огня, но утратили фактор скрытности. В скорострельности луки бесповоротно проигрывали автоматическому оружию. До рукопашной дело не дошло. Стена автоматного огня остановила наступавших, подбадривающих себя гортанными воплями. Боевой клич не помог. Барабаны смолкли. Фигуры индейцев, нелепо взмахивая руками, роняли луки, копья и дубинки, утыканные крокодильими зубами. Примитивное, по меркам цивилизованного человека, оружие валились на землю. Стоял оглушительный грохот выстрелов. Кругом все кипело от огня. Пули щербили стволы, сдирая кору с деревьев. Земляные фонтанчики, поднятые пулями, надвигались кипящей стеной. Боевой клич потонул в грохоте выстрелов.

После битвы с эсэсовцем-перевертышем танк взял курс на деревню. Обосновавшись и отстроившись, самоверы дали ей название «Лучезарная». Деревни с названиями «Радостная», «Цветущая» и «Счастливая» остались на континенте — разграбленные и сожженные. В отличие от других граждан королевства, безропотно влачивших серое существование в поселениях с убогими наименованиями, типа «Мусорка», «Дурыкино» или «Отхожево», самоверы давали своим деревням только душевные и красивые названия. Они справедливо считали, что народная мудрость о том, как «лодку назовешь, так она и поплывет», относится и к названиям деревень, где живут тихие и светлые люди.

По единственной в поселке дороге, оставляя за собой розовую пыль, стремительно мчалась железная туша танка, издавая раскатистый гул. Самоверы жались к низким палисадникам, которыми дома огораживались от обочины. Они давно перестали опасаться посланцев Великого Дракона. Но страшно пугающее чудовище с длинным хоботом, которым повелевали четверо его слуг, все равно вызывало опаску и почтительный трепет. Но это у взрослых. Когда танк стоял на приколе, его вовсю осваивали босоногие мальчики, приспособив машину для своих детских забав.

Чудовище безошибочно свернуло с дороги в проулок, ведущий на околицу, где стоял гостевой дом. Танк на улице оставлять не стали. Хватило ночной пропажи. Суворин аккуратно загнал «тридцатьчетверку» во двор, тютелька в тютельку вписавшись габаритами в проем ворот.

Облокотившись о перила, их встречал на крыльце Шкипер. Он так и не снял своего роскошного камзола, лишь по локти закатал рукава, расшитые золотыми галунами.

Суворин заглушил двигатель. Танкисты вылезли из танка. Последним на землю спрыгнул Марис, отряхивая руки от розовой пыльцы.

— Все в порядке? — поинтересовался Шкипер. От его взгляда не укрылись подпалины выжженной краски на броне от огненного дыхания гарха. Следы попадания уродливыми язвами испятнали корпус.

— Так… — Степаныч неопределенно махнул рукой. — Пожар небольшой случился. Ничего страшного. Потушили.

— Главное, что экипаж цел. На все и всех настоящему капитану должно быть наплевать, — безапелляционно заявил Шкипер. Похоже, у него было собственное понятие о морали, сильно отличающееся от общепринятого. На танк он смотрел без удивления и благоговейного восторга. В отличие от жителей этого убогого мира, военно-техническая мощь двадцатого века не произвела на него ровным счетом никакого впечатления.

— В красный цвет выкрасили. Символично, — заметил Шкипер, разглядывая танк.