В ритме сердца (СИ) - Майрон Тори

На удивление она не плачет, но не перестаёт смотреть на меня так, словно я самый страшный в её жизни кошмар.

Но нет, мне не жаль её. Ни капельки. Она сама виновата, что довела меня до такого: я в гневе и, клянусь, готов сожрать её без остатка.

Сжимаю руки на её голове. На этой белокурой девичьей головке, что мой раздразнённый монстр порывается сейчас же растоптать, немедля укрощая её тело. И я бы мог… Получить её быстро и просто.

Но нет. Это буду не я. Не так! Беспомощная жертва не принесёт мне ни радости, ни удовлетворения, ни торжествующего ощущения победы.

— Проваливай! — не узнаю своего голоса, когда, борясь с острым приступом возбуждения, перекатываюсь с неё на бок.

А ей дважды повторять не надо. Всего мгновенье — и дикарка, ничем не прикрывая свою обнажённую фигурку, спрыгивает с кровати и скрывается за дверью. Будто только этого чудесного спасения она всё это время и ждала.

Спасение… Мать твою! Не могу поверить, что всё это происходит со мной. Какая-то маленькая шлюха уже во второй раз сбегает от меня.

Меня!!! Адама Харта!

От того, от которого никогда никто не убегает, а наоборот, мечтает оказаться в моей постели. От того, в чьи объятия добровольно падают все женщины. От того, кого все боготворят!

НЕВЕРОЯТНО!

Я, наверное, сплю или нахожусь в параллельной вселенной.

В попытке хоть как-то удержать себя на месте и не побежать ей вслед, я вскакиваю с кровати и в ярости сметаю всю мебель в этой грёбаной обители порока.

Это на меня ни хрена не похоже, но только так мне удаётся хоть немного унять кипящий гнев и животное исступление, превращающее кровь в раскалённую лаву, что сжигает меня изнутри.

Пусть бежит, сука. Пусть убегает. Сегодня я ей это позволяю. Далеко убежать от меня она всё равно не сможет. Теперь я знаю, где её найти, и так просто в покое не оставлю.

Сейчас как воздух мне нужна доза никотина, море алкоголя и продолжительный секс. Жёсткий, грубый, без капли слащавой нежности и пустой траты времени. Надеюсь, это сможет обуздать ту бурную стихию, что рикошетом от дикарки обрушилась на меня.

Я должен освободиться, перезагрузиться и подумать обо всём не одурманенным ею разумом. Я не остановлюсь, пока не узнаю. Не сдамся, пока не заполучу.

Она станет моей.

Добровольно, по собственному желанию. С искренним удовольствием и одержимой жаждой в синих глазах выполнять каждый мой приказ. Точно так же, как и сотни других женщин. Я докажу, что в ней нет ничего особенного. Она ещё будет меня умолять дать то, что ей так необходимо.

И уж поверьте мне на слово — если я что-то решил, значит так оно и будет!

Глава 12

Несколько дней спустя.

— Добро пожаловать домой, Адам! Рад вас наконец-то видеть, — на пороге меня приветствует с вежливой улыбкой вечный дворецкий особняка семьи Харт.

— Взаимно, Фред. — И между прочим, отвечаю максимально честно. Встреча с обычной прислугой куда приятней той, ради которой я сюда приехал.

— Мы ждали вас гораздо раньше, — сложив руки за спиной, сдержанно произносит Фредерик, подолгу вглядываясь в моё лицо.

Я прекрасно знаю, что он пытается в нём увидеть, но его ожидает горькое разочарование. Того буйного, непослушного и вечно напуганного отцовской строгостью мальчика, что Фредерик когда-то воспитывал, дополнительно исполняя ещё и роль няньки, давно уже нет. И я нисколько об этом не жалею.

Пусть жизнь в нём ни на секунду не переставала бурлить через край, а безграничному полёту фантазий мог позавидовать каждый писатель, тот мальчик был жалок, слаб и наивен. В какой-то мере я даже благодарен отцу, что он открыл мне глаза на жестокую реальность ещё в раннем возрасте, вмиг перестроив моё мышление, направление жизненных целей и моральные принципы.

— Знаю, для вас это будет маловажно, но не могу не сказать, что я постоянно следил за вашими успехами в новостях и прессе. Вы сотворили невероятный прорыв, возведя компанию на совершенно новый уровень. Но меньшего от вас ждать и не стоило, ведь вы всегда оправдывали все надежды мистера Роберта, — добродушно произносит старик, как всегда одетый в безукоризненно отглаженную униформу с начищенными до блеска ботинками.

Он прав: мне абсолютно безразличен его радушный взгляд, переполненный отцовской гордостью. Той самой, что я так никогда и не увидел в вечно холодных глазах Роберта Харта, даже несмотря на многократно превзойдённые планы отца на мой счёт. Для него все мои достижения всегда были не более чем добросовестное выполнение служебных обязанностей компетентного руководителя компании.

Но этот малоприятный факт, что когда-то вызывал во мне мальчишескую обиду и подпитывал стремление переплюнуть успех отца, лишь бы заслужить его благосклонность, сейчас является несущественной мелочью жизни, что не вызывает во мне ничего больше чем пренебрежительную усмешку, которой в данный момент я непроизвольно отвечаю на никому не нужные хвалебные слова Фреда.

Он мгновенно замолкает, возвращая себе сдержанный образ обслуживающего персонала, явно приняв моё надменное выражение лица как знак помнить своё место и держать язык за зубами до тех, пока его не спросят.

Но и до этого мне нет никакого дела. Пусть воспринимает как хочет. Он — никто. И потому его мнение меня совершенно не волнует. Хотя когда-то было иначе. В далёком детстве, когда Фредерик проводил со мной в разы больше времени, чем родной отец. Тогда он был для меня кем-то большим, чем просто дворецкий, даже невзирая на вечные напоминания Харта-старшего о том, что со служащим персоналом, будь это офисные работники или домашняя прислуга, категорически запрещается снисходить до равного общения.

— Всегда помни, кто ты, Адам. Даже на миг не позволяй дать им почувствовать себя на одном уровне с собой. Между вами пропасть. Ты — мой сын, будущий наследник всего моего состояния. Ты обязан соответствовать статусу нашей семьи и знать, как управлять всем, что видишь вокруг себя с самого рождения. Они — всего лишь рабочая сила, что обязана беспрекословно выполнять каждый твой приказ. Ты должен внушать страх и уважение своим подчинённым. Никогда не задумывайся об их чувствах и не бойся их задеть. Быть наёмными рабочими — это исключительно их выбор. Они за это получают деньги, так что всегда придерживайся правила: ты говоришь — они выполняют. То же самое касается и женщин. Ты ещё не в том возрасте, но запомни мои слова уже сейчас: никогда не подпускай женщин близко к себе, не позволяй затуманить свой рассудок и вертеть собой, как им заблагорассудится. Используй их так же, как и остальных, — исключительно для достижений своих целей или ради удовольствия.

— Почему ты так говоришь, папа? — озадаченно спросил я, держась перед ним как стойкий оловянный солдатик после того, как он застукал меня с Фредом за уборкой библиотеки. Он никогда не кричал на меня, но было в его низком голосе нечто устрашающее до мозга костей, что заставляло цепенеть, как при зимней стуже. — Разве ты не любил маму?

Отец еле слышно усмехнулся, посмотрев на меня с совершенно бесстрастным лицом.

— Твоя мать — самая коварная женщина из всех, кого мне приходилось встречать на своём пути, Адам. Никакой любви между нами никогда не было, жаль лишь, что я понял это далеко не сразу. Но не могу не признать: этой хищнице удалось меня поразить и даже напугать своим нестандартным способом получить желаемое.

— Напугать? Тебя? Я не понимаю. Что она сделала? — с неприкрытым любопытством поинтересовался я. Отец крайне редко рассказывал мне что-либо о ней, поэтому любая информация о маме была для меня на вес золота.

Затягиваясь сигарным дымом, он несколько долгих минут задумчиво смотрел на меня, восседая в громоздком кресле кабинета.

— Возможно, пришло время тебе наконец узнать всю историю твоей матери. Я расскажу, как Мирэле удалось обвести меня вокруг пальца, заставив поверить, что она в самом деле для меня что-то значит. Поведаю тебе о самой реальной и в то же время немыслимой иллюзии всей моей жизни, которая окончательно открыла мне глаза на то, что любовь — это самая сильная магия, которая превращает даже самых хитрых и умных людей в полных идиотов, совершающих крайне опрометчивые поступки. Твоя родная мать стала для меня главным подтверждением того, что я и так всегда знал: женщинам нельзя доверять, любить и посвящать им свои жизни. Их нужно только использовать в своих личных интересах.