Мой лучший враг (СИ) - Алена Филипенко

– Нет, я точно ее знаю!

– Цапа, я на нее посвечу, чтобы ты ее получше увидел. Ну? Цапа? Рома, что с тобой? Ты чего замолчал? Ты как привидение увидел! Цапа, ты оглох? Скажи, что нам теперь с ней делать? Ром!! Ром! Скажи что-нибудь!

– Хм. Пацаны, кажется, мы и правда нашли себе гасконца.

Глава 22

Когда я проснулась и открыла глаза, надо мной нависали лица. Незнакомые мальчишеские лица. Я растерянно хлопала глазами.

Я была в помещении… В чьем-то доме.

Я лежала на кушетке или диване – не могла сразу разобрать.

Веснушчатый паренек лет двенадцати улыбался мне. Улыбка у него растянулась до самых ушей.

Вдруг он неожиданно заорал звонким детским голосом:

– Цап!!! Гасконец проснулся! Беги скорей сюда!

Второй мальчишка смотрел на меня хмуро. Он выглядел постарше первого – на вид ему было лет четырнадцать. Узкое лицо, крупные лошадиные зубы.

В комнату вошел третий. Я сразу узнала его.

Рома. Рома Цаплин. Мой одноклассник. Сосед по шкафу и брат по несчастьям.

– Привет, гасконец, – он подошел ко мне.

– Привет, – ответила я и приняла сидячее положение. И сморщилась от резкой боли в голове. – А почему гасконец?

– Песня такая есть. Про мушкетеров. Их трое. А потом появляется гасконец-Д'Артаньян. Вот, нас всегда было трое. А теперь мы нашли гасконца. Водички? – Рома протянул мне стакан воды, я схватила его, жадно прижалась губами и осушила его в несколько глотков.

Мальчишки засмеялись.

– Где я? – спросила я. Голос вышел каким-то хриплым.

– У Антона на даче, – ответил Рома. Кстати, Антон – вот.

Он указал на хмурого парня с лошадиными зубами.

– А он – Серега.

Гордым прозвищем «Серега» Рома обозвал того маленького веснушчатого паренька.

Серега мне понравился. Он смотрел на меня такими чистыми и прозрачными глазами ангелочка. Светло-русые волосы дополняли сходство.

– Мы подобрали тебя на реке, – сказал Серега. – Ты валялась там, мы уж подумали, что мертвяк.

Я осмотрелась по сторонам. Я находилась в какой-то огороженной нише. Слева от меня было окно, справа скошенной стеной надо мной нависала обратная сторона лестницы. Впереди стоял стол. За лестницей, в глубине узкой комнаты, стоял второй стол, умывальник и холодильник. Мебель вся старая, потертая, стандартная дачная обстановка.

Я почувствовала какой-то странный запах. Как будто псиной пахнет. Я взяла рукой прядь волос – так и есть, псиной пахли волосы. Они все были все в перьях и какой-то липкой гадости.

– Псарней пахнет, да? – полюбопытствовал Серега. – На этой кушетке обычно Кокс спит. Это Тохин пес.

Я хмыкнула. Ну, спасибо, мальчики! Выделили мне просто королевскую постель!

Я потрогала липкие волосы.

– Липко, да? – с сочувствием произнес Серега. – Это мы тебя когда несли, что-то задели со стола. И вылилось на тебя. Так что извини!

Я тяжело вздохнула.

–Меня зовут Тома, – вспомнила я, что еще не представилась.

– Знаем, – пискнул Серега. – Цапа, то есть Рома, уже нам рассказал. Ну, что вы из одного класса. А еще, что вы вместе прятались в шкафу.

– Я смотрю, с вами он более разговорчивый, чем со мной в школе, – усмехнулась я. Серега засмеялся.

– Ну, мы же на войне. А на войне нужно поменьше говорить. Везде враги.

– На какой войне? – удивленно спросила я. Я думала, что мысли о войне приходили в голову только мне.

– Так, мы есть будем сегодня или нет? – перебил беседу голос Рома, – Антон, у нас осталась какая-нибудь еда?

Антон с Цапой ушли за лестницу и стали шебуршиться под столом. Я заметила, что Антон хромал на левую ногу.

– Умывальник – вон там, только ты его поддерживай одной рукой, а то, когда вода льется, он с гвоздя сваливается, – Серега стал объяснять мне здешние распорядки, – а в туалет приходится на улицу чапать. Вот только там досочка одна сгнила, третья по счету от рулона с бумагой, ты смотри, не наступай на нее, а то отправишься в путешествие в запредельную бесконечность…

Я кивнула. Третья досочка от рулона. Я запомнила.

Я подошла к умывальнику, и, придерживая его одной рукой, кое-как умылась и прополоскала рот зубной пастой.

Затем присоединилась к мальчишкам и стала лазить под столом и по шкафам в поисках еды.

В шкафу мы нашли пару банок тушенки, а под столом мешок с картошкой.

– Вот и еда! – обрадованно воскликнул Серега, – сейчас наварим картохи да с тушенкой! Ммм…

– Голодно, что аж селезенка бьется! – бодро выкрикнул Рома. – Это мой батька любит повторять!

Рома перелил воду из канистры в красную кастрюлю, которую мальчишки почему-то звали дамой.

«Подайте сюда даму!»

«Поставьте даму на огонь!»

«А дама не выкипит, если поставить ее на самую большую конфорку?»

Потом мы быстренько почистили картошку и поставили и кинули ее в кастрюлю. Простите, в даму. Когда она сварилась, Рома слил воду, Антон открыл банку тушенки и вывалил ее в следом за картошкой.

– Теперь это как-то надо потолочь, – задумчиво произнес Антон.

– А мой батька рассказывал, что в молодости мог сырую картошку раздавить руками! И она у него схлопывалась и становилась как вареная! Сейчас покажу, только я на сырой не умею…– Рома запустил руки в кастрюлю.

– Эй-эй! – запротестовал Антон. – Убери свои грязные руки от нашей дамы! Вон, дама вся покраснела!

Рома обиженно надул губы и убрал руки.

Мы облазили всю кухню сначала в поисках толкушки, а потом перерыли все еще раз, уже ища что-нибудь, что могло заменить толкушку. Но ничего не нашли. В конце концов, мы стали использовать с этой целью бутылку из-под пива. Как следует промыв, мы пустили ее в дело. И вскоре блюдо было готово. Мы сомнением смотрели на буро-серую массу в кастрюле.

– Выглядит как-то не очень, – сморщилась я.

– Ну, как говорит мой батька, обед брюха не ищет, хлеб за брюхом не ходит! – сказал Рома и стал придвигать кастрюлю ближе к себе.

Мы сели за стол, навалив каждому в тарелку по кучке серой жижи.

Все тоже сначала подозрительно смотрели в тарелки, нюхали бесцветную массу и тыкали в нее вилкой. Но на вкус было очень даже ничего.

За едой я возобновила наш разговор, который мы прервали из-за готовки.

– О какой войне вы говорили? – спросила я.

Серега серьезно посмотрел на меня.

– Рома рассказал нам про тебя. Что тебе тоже приходится… Убегать. От них. Как и нам. Так что мы все здесь в одной лодке. Война... Несладко нам приходится, запредельно несладко!

– Убегать… От кого? Какая война? – мне нужно было услышать это от них. Я хотела убедиться. Неужели все здесь – как и я – стали жертвами садистских проделок Стаса?