Проигравшие (СИ) - Вильегас Алеся "Alli Villegas"

— Нужно взять себя в руки, — тихо шепчет она и резко останавливается мимо маленького магазина.

Что там можно купить? Мыло и веревку? На лице Белль вымученная улыбка, а рука тянется открыть дверь. Асфальт непривычно холодный, ведь она забыла надеть туфли. Зайдя в магазин, она прямиком направляется в отдел со спиртным. Хватает бутылку и, идя к кассе, убеждается, что это текила. Парень лет двадцати трех быстро рассчитывает её, на секунду взглянув в голубые заплаканные глаза. Он сожалеет ей, хоть и не знает почему.

Белль садится за руль, открывая бутылку и принимается пить. Алкоголь обжигает горло, заставив глаза заслезиться.  Она жмет на газ, в надежде полагаясь на то, что совсем скоро она забудется.  Хотя бы на пару часов, сможет забыть, почему взяла бутылку с алкоголем впервые в жизни. Невидимая пелена укрывает её сознание. Убаюкивает, укладывая на мягкое шелковое одеяло. Длинные полосы становятся все реже, и она рада, что оказалась дома до того, как отключилась за рулем. В правом боку неприятно покалывает, будто печень сопротивляется с тем что приняла Скарлетт.

— Скарлетт? Скарлетт? — зовет мама.

Девушка падает на колени перед матерью, чувствуя острую боль в животе.  Голова вновь кружится, сопровождаясь болью. Этого не может быть из-за алкоголя. Правда ведь? Неужели, все нервы?

— Скарлетт, милая, что с тобой? — вновь голос мамы.

— Мне больно, — хнычет Белль. — Мне очень больно.

— Господи, Брэм, вызывай скорую, — нервно проговаривает Анабелла, помогая дочери подняться на ноги. — Ты что, пила?

— Я совсем немного, — оправдывается Скарлетт, чувствуя, что протрезвела за несколько секунд.

Ей становится страшно от того, что она чувствует. На заднем плане голос отца. Он груб и холоден.

  — Где болит? — спрашивает мать.

Скарлетт берет ладошку матери, прикладывая к своему животу, и закрывает глаза, чувствуя, как теряет сознание. Свет солнца беспомощно мелькает перед её глазами, и последнее, что она слышала, это крик своей матери.

— Неси её в машину, а я возьму вещи.

  И тишина. Она согревает, и на некоторое время Скарлетт забывает, что её так сильно беспокоило последние две с половиной недели. Она видит его карие глаза, длинные ресницы и робкую улыбку. Здесь так хорошо и уютно. И снова тишина.

Белль открывает глаза, глядя в окно, откуда толстыми лучами светит солнце, пытаясь пробраться через жалюзи. Оглядывается по сторонам, понимая, что в этой палате она одна и не в качестве посетителя, а в качестве жертвы или пострадавшего. Пытается подняться, но мгновенная слабость приковывает обратно к кровати. Дверь в палату открывается, и Скарлетт задерживает взгляд на взрослом мужчине с папкой в руках.

— Я рад, что вы уже пришли в себя, мисс Белль, — улыбается он. — Я доктор Эмерсон.

— Что случилось? — шепчет Скарлетт, озадаченно смотря в серые глаза доктора.

— Вас привезли в больницу по острой боли, — поясняет он, присаживаясь рядом. — Как ваше самочувствие сейчас?

— Кажется, хорошо, — хмурится Скарлетт. — Острая боль? — переспрашивает Белль. — Я что-то сломала? У меня был болевой шок?

Эмерсон лишь усмехается её словам и берет её ладошку в свою теплую руку.

— Нет, мисс Белль. Вы всего лишь беременны.

— Что за черт? — выпаливает Скарлетт. — Это шутка?

— Вовсе нет, — качает головой доктор. — Ваш срок три недели.

Белль накрывает ладонями лицо и пытается сообразить, что происходит. Что скажет её мать?

— Ваша мать просила сообщить ей, когда вы очнетесь, — поднимается доктор. — Мне сделать это?

— Нет, — чуть ли не взвизгивает Скарлетт.

Эмерсон удивленно вскидывает брови.

— Она знает? — спрашивает шёпотом Белль.

— Привезя вас сюда, она уже подозревала,  — спокойно проговорил он. — Вас беспокоит её реакция?

Скарлетт в согласие кивает.

— Не беспокойтесь,  — улыбнулся доктор. — У вас потрясающая мать, которая не спала всю ночь, сидя возле вас.

Белль чувствует облегчение, которое волной проходится по всему её телу. Больше всего на свете она боялась увидеть её осуждающее лицо, которое она делала, когда ей не нравилось, как выглядела Скарлетт.

— Хорошо. Скажите ей, — тихо прошептала Белль.

Беременна? Боже мой, но когда? Да еще три недели. Неужели, все произошло в тот последний раз, после чего Джастин признался, что болен?

Она вернулась в реальность, когда дверь в палату щелкнула, оставив после ухода доктора мертвую тишину. Скарлетт взглянула в окно, замечая верхушки деревьев, и поняла, что находится на этаже четвертом, значит, ей нужно спустится всего два этажа, и она окажется рядом с Джастином.

Поборов свое бессилие, она поднялась на ноги, надевая тапочки и белый махровый халат, который лежал на спинке кресла. В коридоре было пусто и тихо, поэтому никто и не заметил, что она покинула палату, спускаясь на два этажа ниже. Прошмыгнув мимо медсестры, которая что-то увлечённо читала в модном журнале, она оказалась в том коридоре, где недавно не спала всю ночь. А сколько прошло времени с того как она оказалась здесь в качестве пациента?  Ей лишь оставалось надеяться, что немного, потому что будет глупым вломиться в ту палату и не найти там Джастина. Она надавила на ручку, и дверь тихо открылась. Сзади послышались мужские голоса, и ей ничего не оставалась, как только чуть ли не залететь внутрь, хлопнув дверью. Кажется, пронесло.

— Эльза? — неуверенный в своих доводах произнес Джастин.

Белль опустила голову и взглянула в карие глаза.

— Привет, — тихо выдалось с её губ.

Он осмотрел её с ног до головы, и кажется, его посетили очень плохие мысли.

— Что произошло? Почему ты в больничной сорочке? — посыпались вопросы.

— Слушай, у тебя есть что-нибудь поесть? — первым делом просила Скарлетт, потому что желудок был пуст.

— Есть. В тумбочке, — указал он.

Скарлетт двинулась в сторону тумбочки, достав оттуда банан с киви, и решила ограничиться только этим, потому что она была уверена, что мама принесет достаточно еды.

— Ты это специально так наделась, чтоб тебя пропустили?

— Что? — переспросила Скарлетт, пережевывая банан. — Меня не пропускали.

С губ Джастина сорвалась усмешка при виде такой Скарлетт.

— Тогда как ты прошла? Я знаю, что ко мне еще никого толком не пускают, — его голос немного осип, будто все силы, которые у него были, он уже истратил на то, что сказал ей до этого.

Белль выкинула кожуру от банана и присела на край кровати Джастина, разглядывая киви. Сказать или не сказать?

— Я… я оказалась здесь, — запнулась она, — по острой боли.

Она взглянула в лицо Джастина, которое казалось как никогда бледным, и боялась произнести хоть слово, которое может сделать ему только хуже.

— Я беременна.

Влажные губы Джастина приоткрылись, а глаза начали бегать по лицу Белль.

— Прости меня, — первое, что слетело с его губ. — Скарлетт, прости меня, — вновь повторил он, взяв её ладошку себе в руки, и расцеловывая пальчики.

— За что? — она склонилась ближе к его лицу.

— Я не хотел, чтобы все вышло так. Я хотел сделать тебя самой счастливой девушкой, в надежде, что сам излечусь, но я умираю и оставляю тебя матерью-одиночкой.

— Нет, ты не умираешь, — тихо шепчет она, поглаживая кончиками пальцев его щеку.

— Химиотерапию прекратили, уже слишком поздно, — тихо прошептал он.

Скарлетт почувствовала, как тяжело стало в груди. Пусто.

— Я не могу смериться со всем этим, но постепенно это станет частью меня, — тихо прошептала она, на секунду касаясь его губ. — Я никогда не смирюсь с тем, что меня ожидает. Но я хочу, чтобы…

Она заметила, как с глаз Джастина покатились слезы, как в тот раз в классе.

— Я хочу быть с тобой все это время. Каждую минуту и секунду, — она взяла его ладошку, положив себе на живот. — Я хочу, чтобы ты был с нами.

— Скарлетт, — тихо шепчет он. — Моя маленькая Скарлетт.