Мировой кризис - Андрей Мартьянов

— В свете происходящего с нами — интересно. А вот еще: из Англии внезапно отозван русский посланник граф Бенкендорф. Засим: дипломатический представитель России в Париже Александр Петрович Извольский спешно выехал в Петербург. Причины не сообщаются…

— Обычная ротация послов, — сказал Барков. — Сменилось руководство министерства по иностранным делам, дипломатов в важнейших державах Европы также могут поменять. Впрочем, Николай Николаевич в отличие от племянника никогда не был англофилом и не одобрял чрезмерного сближения с Британией и Францией, в ущерб отношениям с центральноевропейскими империями… Не исключено, это первый косвенный признак изменения приоритетов во внешней политике. Нас это не должно заботить, мадемуазель.

— Убеждены? — Ева внимательно посмотрела в глаза Алексея Григорьевича. — После истории в Одессе и рассказов о бароне фон Гарденберге я начинаю сомневаться в нашей непричастности к событиям в высших сферах…

Поручик-сапер Дмитрий Викентьевич Львов на поверку оказался очень скромным и одновременно независимым молодым человеком — ему предложили ночевать в «господской» палатке, но господин Львов сразу отказался, разместившись в шатре с подчиненными. Голоса он никогда не повышал, однако среди солдат был уважаем, слушались его с полуслова — типичный образец «суворовского» офицера, не брезгующего есть кашу с нижними чинами из одного котелка. Такие по нынешним временам редкость — это граф отметил сразу.

— …Вы, Дмитрий Викентьевич, не беспокойтесь, скоро мы вас отпустим назад, в гарнизон, — будто извиняясь говорил Барков следующим утром, сразу после непременного построения и поверки. — Когда цель будет достигнута, и дня не задержим.

— Ваше сиятельство, наоборот, буду только рад остаться подольше, — чуть улыбнулся поручик. — Равно и мои саперы. Все-таки делом занимаемся, а не шагистикой: серьезный опыт строительства подземных коммуникаций, к примеру крытых переходов между блиндажами — на практике в полку такого не делали прежде, учебная работа у нас поставлена не лучшим образом…

— Когда думаете добраться до уровня шурфа-пять?

— Попробуем за сегодня, немного осталось. И прошу прощения: что нас может ожидать под холмом? Я внимательно слушал обязательный курс по военной медицине в училище и не забыл, что в местах, подобных этому, старых могилах, могут встретиться опасности.

— То есть? — не понял Алексей Григорьевич. Мелькнула мысль: «Мальчишка что-то заподозрил!»

— Захоронения жертв оспенных эпидемий, — с непредставимой серьезностью отчеканил поручик. — Сап, чума, сибирская язва… Вы должны понимать, я ответственен за людей. У вас есть врач, этот немец по фамилии Шпилер, но все равно следует остеречься.

— Господи… — Барков едва сдержал улыбку. — Кургану полторы тысячи лет, господин Львов! Пятнаддать веков! Если тут и была когда-то оспа, то все бациллы давно исчезли! А доктор — он не немец, он из Североамериканских штатов…

— Благодарю за разъяснения, ваше сиятельство. Разрешите идти исполнять непосредственные обязанности?

— Идите, поручик.

Потянулся обычный, похожий на предыдущие день — хорошо хоть небо затянуло облаками и подул прохладный северо-западный ветер, жара спала. В палатке-кухне шумно переругивались на малороссийском наречии пожилые деревенские толстухи, начавшие готовить в здоровенных котлах обед на три с лишним десятка человек: борщ на бараньих косточках, гречу со шкварками и виноградный кисель. Крестьянин из Усти привез свежий хлеб, получил рубль семьдесят пять серебром от Робера и отбыл с миром.

Собирался дождь — но не пышная гроза, с резкими порывами ветра, сверканием лиловых молний и разрывающим небеса грохотом, — а дождик мелкий, моросящий и противный, когда одежда моментом становится пропитанной холодной влагой. Гром погремел вдалеке, над Карпатами, этими ограничилось.

В два пополудни Ева собралась ехать в город и совсем было решила позвать Прохора, как верного паладина и телохранителя, но тут в палатку Джералда бомбой влетел фельдфебель — огромный как медведь, усатый Влас Кривелев, архангелогородец, которого служба занесла в противоположную часть империи. Едва господский стол не своротил.

— Ваше… Ваше сиятельство! Ваше превосходительство! Там стенка! Господин поручик приказали позвать немедля!

— Вот как? — вскинулся Барков, со скуки изучавший археологический справочник лорда Вулси. — Хорошая новость! А таких гонцов следует вознаграждать — держи рублевик, Влас Антипыч!

— Премного благодарен, ваше сиятельство! Рад стараться! Прикажете доложить, что будете?

— Докладывай…

— Вот, кажется, и момент истины, — Джералд набросил на плечи прорезиненный плащ. — В тоннеле освещение скудное, одни керосинки, возьмите карбидные лампы. Ойген, пожалуйста, будь рядом со мной — потребуется твое мнение, если… Если вдруг там наличествует «волшебство».

В прежние дни председатель концессии к раскопу практически не подходил — не его это дело. Однако сейчас отметил, насколько велика разница между работой военных и кошмарными грязными ямами, выкопанными поденщиками до того, как Тимоти предложил исследовать большой холм. Следует лишний раз поблагодарить графа за идею привлечь к работам полковых саперов — обошлось это дорого, но результат налицо.

Порядок идеальный, вход в тоннель укреплен бревнами, под ногами дощатое покрытие, через каждые пять футов поддерживающие рошпаны, стены обшиты горбылем. Тоннель идеально прямой, человек может пройти не наклоняя головы, но разойтись двум людям можно только повернувшись боком, узковато. Запах влаги, земли и речной глины.

Львов встретил лорда Вулси возле чернеющего проема, за которым, в отдалении, светились желтоватые пятнышки керосиновых фонарей, закрепленных на стенах. Тут же столпились саперы — взмокшие, грязные по уши, но явно довольные.

— Милорд, — сказал поручик по-английски с сильным акцентом. — Подход к преграде расчищен, рекомендую взглянуть. Идти туда всем вместе нежелательно, атмосфера тяжелая: лампы коптят, а дополнительный приток воздуха только через шурф. Лучше втроем.

— Как угодно, сэр. Ойген? Поручик нас проводит. Осмотримся.

Уклон чувствовался, доски были вымазаны глиной, но в соответствии с правилами солдаты посыпали их песком и подошвы не скользили. Львов с карбидной лампой в руке шел первым, за ним Джералд, замыкал процессию Ойген.

— Двадцать и три десятых русских сажен, или сорок три метра длины, — пояснял по дороге военный инженер. — Глубина от поверхности пять и восемь десятых сажен или двенадцать с половиной метров, я все высчитал точно. Мы уперлись в шахту пробуренного шурфа номер пять и перед преградой очистили площадку размерами в полторы на две сажени, потолок укреплен по всем правилам. Не скажу, что тоннель прослужит десятилетиями, но лет пять — точно. Если, конечно, ваши исследования продлятся столь долго.

И впрямь, в конце коридора имелась камера, в которой трое человек могли находиться не стесненно. Над головами — шурф-воздуховод диаметром в полтора фута. А прямо впереди…

— Невероятно интересно, — прошептал лорд Вулси, коснувшись ладонью темной, почти черной, бугристой металлической плиты. — Ойген, мы не ошибались — свинец. Наклон в противоположную от нас сторону, отчетливо видны швы спайки, причем грубые, с потеками: запаивали плиты дикарским методом, лили на стыки расплавленный свинец и, похоже, олово… Никаких эмблем и символов! Господин поручик?

— Слушаю вас, милорд?

— Вы наблюдали процесс создания тоннеля от начала и до конца и им непосредственно руководили, не так ли?

— Совершенно верно.

— Вы можете что-нибудь сказать о структуре холма? Он не показался вам искусственным?

— Вы очень верно заметили, милорд. Довольно странное геологическое образование. Мощный слой крупного горного и овражного гравия, со временем осевшего — рыхлая порода, спрессовавшаяся со временем. Добавочно осадочные отложения. Подобный гравийный завал был бы обычным в горах или, допустим, на морском побережье, но не здесь. Вывод: холм насыпной.

— Благодарю вас, господин Львов. Ойген, а ты что скажешь?

Ойген положил ладони на холодный свинец. Сдвинул брови.

— Это оно. Никаких сомнений. Там, за преградой то, что мы ищем…

Вышли наружу. Джералд отвел в сторону Баркова:

— Граф, подозрения целиком подтвердились… Попросите военных несколько расширить камеру перед свинцовыми плитами и отблагодарите их. Что в таком случае положено делать в России? Деньги?

— Я займусь, — кивнул Барков. — Ну а когда… Гм… Понимаете, Вулси?

— Вечереет, — сказал Джералд. — Сегодня подготовимся, и начнем завтра утром. Нам пригодятся знания господина инженера и саперные инструменты, придется вскрывать внешнюю оболочку саркофага. И вот еще что: пускай ваш камердинер и мадемуазель Чорваш немедля поезжают в Каменец — дадут телеграмму: груз яблок отправлен, ожидайте.