Булава скифского царя - Пётр Волкодав

…Сколько лет прошло. Не знаю, но я чудом уцелел в той "каше".Отец мой — Одноухий, погиб. Он закрыл собой царя Будинов, приняв в себя копьё. Из колесничих Ассея в живых остались семеро. Я в их числе. Царь Дрон не забыл подвиг моего отца, и мы более не бедствовали. Я в свои пятнадцать лет стал главой Рода*

Перисад.

Царь Боспора:

*Я плохо вижу. Наверное, к старости. В центре нашего войска Атоная окружили скифы. Я не вижу и не понимаю, что там произошло. Старею. Вчера мы добро поговорили с Атонаем. Он ругал сына за самосуд. Я возражал. Ассей молчал: брату негоже оправдывать брата перед царём всех скифов.

Сигнал к началу атаки. Атонай — молодец! Греки раскрылись. Теперь всё стало на свои места. Впереди "волчьи" ямы. Колесницы пошли. Атонай здорово придумал… Наконец он поднял меч. О, Громовержец, это не Атонай! Кто, кто ведёт войско? Значит, царь ранен, а может и убит. Я поднимаю меч и веду своих воинов. От копыт наших лошадей гудит земля. Скифы называют такой гул музыкой войны. До щитов фаланги, один полёт стрелы. Вслед за мной мои воины выхватывают луки. Тысячи стрел уходят за щиты. Греки не отвечают. Зиммелих, ведущий наше войско, приблизился к щитам. Ни одна из стрел не попала в него. Молодец! Две греческие стрелы пробили мой щит.

Уже скоро я буду у рядов фаланги… Правый фланг Ассея прорубил фалангу. Ассей — богатырь, а росту самого обыкновенного. Вчера, в разговоре с царями, он сказал: "Я срублю поганую голову Лисимаха, как раньше — Зопириону". Пусть Ассею поможет его бог Папай! Мне не доводилось видеть более искусного воина, владеющего секирой…

Восемь лет назад Ассей приезжал ко мне в Пантикапей, столицу моего царства. Я устроил пир в его честь. Гостей множество: скифский царь Агасар, вожди фатеев, греческие торговцы, богатый иудей Исаак Бен-Ата, мои пятеро детей и знать. На пиру я предложил Ассею сразиться на секирах. За нашим единоборством следили с интересом все захмелевшие гости. Мы подняли топоры. От второго удара Ассея мой золочёный щит распался на куски. Потом Ассей захватил внутренней частью своего топора мой. Я понял, проигрыш неизбежен, но царь Меотиды специально поскользнулся и, притворно захромав, предложил ничью. Это знаем только я и Ассей…. потом мы напились и, Ассей наделал много глупостей. Он в неистовстве рубил топором каменные стены моего дворца. Из стен сыпались искры. Я приказал не трогать его. Остановил Ассея мой сын — Сатир. Царь Меотиды остыл. Утром он принёс извинения. Причину я узнал в тот же день. Всё заключалось в безвременно ушедшем сыне Ассея. Сейчас он изменился. Царь Меотиды из буйного воина превратился в грозного царя и верного друзьям человека, дружбой с которым дорожат многие цари и, не только скифские.

Ну, вот и фаланга. Мои воины обходят меня и направляют коней в проход, пробитый возами. Я попускаю поводья, и первый греческий воин падает от моего копья. Его и других, топчут мои всадники. Греки ожесточённо отвечают нам. Я снова выхожу вперёд. Я — царь Боспора! Попробуйте достать меня*.

Ассей.

Царь Меотиды:

*Моя жена, мой сын — я вернусь, обязательно вернусь с победой. Не беспокойтесь обо мне. Сегодня я срублю не одну голову, но больше всего интересует меня одна — голова Лисимаха, этой жадной до славы и зажравшейся твари. Его, как и Александра по жизни ведёт жажда власти и наживы, пустой как горшок славы.

Наши колесницы пошли. Атоная больше нет. Жаль, он был хорошим царём и верным другом. Странно, почему он передал тиару незнакомцу. Это неожиданность для всех нас. Почему не отдал Зиммелиху? "Скиф" ведёт нашу армию. Вчера вечером, в моём лагере мы выпили малость, и он признался, что в массовых битвах ему не довелось сражаться. Не верится! Он направил колесницы на мой фланг. Значит, понимает происходящее. Именно мой фланг решит исход сражения.

Он уверенно ведёт нас, молодчага. Что с ним!? Конь "скифа" попал в яму. Опёршись на копье, он совершил прыжок и покатился по земле. Рядом никого нет. Глупец! О, Папае, он наверху щитов! И Белолобый, догнал. Пёс, не признававший никого, кроме Атоная пошёл за "скифом". Белолобый, вслед "путнику, перемахнул и скрылся за щитами. Хотелось бы увидеть "путника" живым. Папае береги нашего царя!

Дети Одноухого молодцы! Правильно я поступил с ними. Колесницы, ведомые братьями, вошли в греков, как нож в масло. Теперь моя очередь. В правой руке я сжимаю боевой топор, в левой — полуметровый дротик. Греки видят мой шлем царя скифов, каждый жаждет моей смерти. Их короткие мечи не уступают нашим акинакам. Ко мне пробивается высокий и хорошо сложенный бородатый грек. Он положил троих моих воинов. Я зову его. Куда прётся Дрон, горячая голова! Стой, дурень! Македонец свалит тебя Дроне! Слава Папаю — Одноухий, ты снова спас царя, на на сей раз царя будинов, ценой своей жизни. прощай сколе… Бородатый грек, убивший Одноухого рядом. Я швыряю дротик в его шею. Пока он не опомнился, бью ногой в челюсть, одновременно отражая удар меча и подставляя спинной щит под удар копья спартанца. Бородач снопом валится под копыта коня Крея, а спартанец не успевает сгруппироваться и снова поднять меч. Мой боевой конь "Рассвет" проламывает щит и нагрудные доспехи спартанца. Я иду дальше и ору Дрону: "Береги себя парень, всё только начинается"! Вокруг меня каша тел. Мой топор застревает в груди грека, пробив щит. Я вынимаю однолезвийный меч. Наконец-то я вижу их. Мои братья Зиммелих и "Скиф" живы! Горящие стрелы, поочерёдно, уходят ввысь. Теперь я понимаю, почему мой царь стоял на верху щитов. "Скиф" хотел увидеть мост Дария. Если план Атоная сработает и греки впадут в панику, увидев горящий мост… греки напирают… битва на равных. Такой рубки давно не припомню. Дрон ещё жив — молодец. Кровотечение из моего плеча не прекращается. Спартанец таки задел меня. Вторая рана на груди. Обе не опасны, но кровоточат. Мои воины окружают меня, чтобы перевязать раны. Дрон даёт короткую передышку, заменив меня… Впереди, в леску замечаю движение резервного полка македонцев — лучших воинов Лисимаха и кричу Крею: — "Рожок"! Одновременно с рожком Крея поёт рожок Зиммелиха. Позади, в тылу глухо звучит рожок главного вещуна, Оршеса и Накры. Теперь моя очередь. По моему, самому звонкому из рожков, мы уходим вправо — там резерв Лисимаха. Я иду, а за мной Крей и лучшие скифские воины. Атонай — гений, он всё предусмотрел. В резерве Лисимаха, македонская гвардия. Я ИДУ. Лисимах — мой!

Накра:

Апи! Грудь Атоная пробила стрела-копьё. Царь всех скифов тяжело хрипит, как и его конь. Откуда-то появился Белолобый. Наверное, оборвал привязь. Животные чувствуют больше чем мы — люди. Пёс грустно смотрел на Атоная и облизывал лицо, а потом на фалангу греков и злобно зарычал. Мы оцепенели от неожиданности, не веря себя, особенно мой муж: Атонай передал тиару "скифу", но большей неожиданностью стало другое. Брат моего мужа громко заявил: — Зиммелихе, ещё до конца битвы тиара будет на тебе. Ты, а не я — будущий царь всех скифов. Это моё слово!