Монахиня секс-культа. Моя жизнь в секте «Дети Бога» и побег из нее - Фейт Джонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Папа попросил у дедушки разрешения снова сойтись с моей мамой, и если Рути будет готова, он хотел бы с семьей вернуться на Ферму. Дедушка согласился, поэтому папа приехал за нами.
По мере того как я узнаю подробности того, что случилось с моим отцом, я начинаю его жалеть и перестаю бояться, как это было раньше. Мы с ним начали налаживать новые отношения. Теперь он уже не «сэр» и даже не «отец», а «папа».
Частенько он дает мне денег, чтобы я купила всем мороженое в магазине на пляже. А в пятницу вечером папа ведет меня, маму, Нину и Джонди в кафе и мы заказываем десерт.
Я не знаю, разочаровался ли отец в Семье — он по-прежнему славит Бога, но я вижу, что его дух сломлен. Впервые я понимаю, что он — живой человек. Я стараюсь смотреть на него с состраданием и любовью, но и не без критики. Он несовершенен, но пытается разобраться в том, что происходит. Точно так же, как и я.
Глава 18
Образование ― сила
Я говорю родителям, что хочу продолжать учиться и получить среднее образование. Я почувствовала вкус знаний, мне нравится преуспевать в учебе. К моему большому удивлению, папа проявляет полное безразличие при условии, что у меня будет время работать на Ферме, а мама всячески поддерживает мое желание учиться. Но Семья не одобряет образование выше начального, поэтому у нас нет учебников для старшей школы.
Тогда мама заказывает курсы домашнего обучения от меннонитов[32] — те самые, по которым занимались американские девочки-подростки, когда мы путешествовали в кемпере. Каждый предмет излагается в бумажных буклетах, напоминающих газеты, только с рисунками, фотографиями.
Получив их, я понимаю, что это не просто домашнее обучение; это самообучение. И чтобы усвоить знания, мне нужно заниматься по нескольку часов в день.
Утром, пока мама занимается с Ниной и Джонди, я сижу за металлическим столом в нашей бывшей гостиной и занимаюсь. Я читаю учебный материал, выполняю упражнения, а затем пишу контрольную работу. В конце каждой брошюры содержится тест. Сначала мама держит ответы при себе, пока я не закончу тест. Но в конце концов она решает, что оно того не стоит. «Твоя учеба построена на системе доверия», — говорит она, передавая мне все книги и листы с ответами.
В американской школе у меня были учителя, готовые ответить на вопросы и указать на слабые места. Здесь же есть только я и книга с небольшими пояснениями. Каким бы трудным и чуждым для меня ни было то, что меня отдали в традиционную школу в Атланте и мне приходилось догонять своих сверстников по предметам, о которых я не имела ни малейшего представления, мне нравилось учиться у людей, получивших образование в тех областях, которые они преподавали. Учиться самостоятельно намного сложнее. Не у кого спросить, если я чего‑то не понимаю или хочу дополнительно обсудить понятие или тему. Папа никогда не ходил в среднюю школу, а мама говорит, что это было так давно, что она почти ничего не помнит. В традиционной американской школе меня также подталкивало стремление к соперничеству с другими детьми.
Я упорно занимаюсь каждый день. Но бывают дни, когда мне становится скучно или хочется кричать от разочарования, если не получается решить сложную математическую задачу. Но у меня есть цель и желание прогрессировать, и они заставляют меня двигаться вперед. Преодоление трудностей и каждая новая победа доставляют мне все больше морального удовлетворения, и я понимаю, что способна добиться таких высот, о которых совсем недавно даже и не мечтала.
После того как я углубляюсь в учебную программу меннонитов, мама начинает потихоньку продвигать ее в Семье. Она пишет Маме Марии и во Всемирный совет, рекомендуя эти школьные учебники для детей Семьи, которые хотят продолжить образование. «Справочник по уходу за детьми» не совсем подходит для этих целей, объясняет она, необходимо предоставить подросткам возможность учиться и после шестого класса. И хотя маме никто не ответил, через два года Всемирный совет рекомендовал эти учебные пособия для обучения подростков Семьи.
Мне пятнадцать, но я чувствую себя взрослой. Все труднее и труднее с почтением относиться к матери. Если она пытается мне что‑то запрещать, я сопротивляюсь. На подростков в Семье возлагаются обязанности взрослых, но их по-прежнему контролируют и муштруют, как маленьких. На Ферме я никогда не видела, чтобы молодой человек кричал на взрослого; если мы осмеливались возражать, нас били. Но в Америке я наблюдала, как девочки-подростки, с которыми мы путешествовали, возражали, проявляли неуважение и даже повышали голос на свою мать. Я начинаю осваивать все эти подходы. Неужели мать думает, что после того, как я поддержала ее в Америке, она сможет снова обращаться со мной как с ребенком?
Я перестаю себя сдерживать, когда она пытается запретить делать то, что я считаю приемлемым. Все чаще у нас с матерью случаются скандалы. К тому же я неглупа и способна доказать свою точку зрения.
Я ужасно злюсь каждый раз, когда она ставит меня в крайне неловкое положение в присутствии посторонних. Она откровенно флиртует с красивыми мужчинами; громко рассуждает о сексе в общественном лифте и говорит непристойные вещи о людях, включая меня. А после этого с невинной девичьей улыбкой спрашивает: «Ой, я наговорила что‑то лишнее?»
Но все же, несмотря на то, что мы ссоримся, наши общие трудности в Америке нас очень сблизили.
Через год после начала моей самостоятельной учебы мама говорит: «Фейти, я хочу тебе кое-что показать. Это брошюра о Государственном университете имени Томаса Эдисона. Они готовы выдать мне диплом об окончании колледжа, если я сдам экзамены по программе колледжа и отправлю подтверждение своих навыков и профессиональной деятельности в Семье. Я смогу получить высшее образование заочно!»
Хотя мама все еще верит в дедушку и его учение, но она больше не доверяет руководству Семьи. После Таиланда мама больше не хочет, чтобы люди имели над ней подобную власть. Поэтому она хочет позаботиться о себе и своих детях вне
