Русская история. Часть I - М. Воробьев

{стр. 70}

Лекция 14

ВАСИЛИЙ III

1. — Василий III и Литовское государство. 2. — Отношения с татарами. 3. — Великий князь и боярство. 4. — Второй брак Василия III. 5. — Максим Грек. 6. — Послания старца Филофея.

Итак, мы начинаем рассматривать события истории XVI столетия. Сегодняшняя лекция будет посвящена княжению Василия III, а затем мы будем говорить об Иване Грозном. Несколько условное деление на княжения здесь носит методический характер, потому что так уж повелось, что об Иване Грозном у нас в стране знают все, а о его отце, о событиях, которые происходили на Руси во время его княжения, у нас знают очень мало. А между тем эти два царствования, в общем-то, явления одного порядка, и то, что происходило при Иване IV, было логическим продолжением политики его отца.

Краткая характеристика правления Василия III, вопросы внешней и внутренней политики и вопросы взаимоотношения Церкви и государства — вот три основных аспекта, которые нам нужно рассмотреть сегодня.

Итак, внешнеполитические проблемы. Их было, строго говоря, две: взаимоотношения с татарами и с Великим Литовским княжеством. В XV веке отношения с Великим княжеством Литовским, как вы помните, складывались весьма сложно. Дочь Ивана III Елена Ивановна была выдана замуж за литовского короля Александра. Следовательно, имел место если не альянс, то во всяком случае попытка найти какую-то стабильность в этих отношениях. Но после смерти Александра новый великий литовский князь не приложил усилий для сохранения статус-кво, и отношения начали портиться. Мы имеем фактически два периода военных действий, которые, надо сказать, принесут бесспорный успех Василию III, поскольку в 1514 году Смоленск, захваченный литовцами за 100 лет до этого, будет возвращен России.

Смоленск был своеобразным символом в нашей истории. На Руси его всегда называли воротами к Москве, и от того, в чьих руках находился этот город, в той или иной степени зависела и безопасность столицы. Поэтому можно сказать, что при всех, бесспорно, непростых вопросах, которые тогда стояли перед московским правительством, были достигнуты очень большие результаты с достаточно скромным расходом средств: мы ничего не знаем о каких-то больших сражениях, затяжных походах, все это носило характер, я бы сказал, довольно спокойный.

Что касается татар, то вопрос был куда более сложным. В это время татар казанских и крымских воспринимали уже как две разные силы. Но если казанские татары в этот момент переживали период изменения типа своей цивилизации, из кочевого населения превращаясь в народ оседлый, и поэтому говорить о каких-то нашествиях с востока нельзя, то все равно народы, населявшие эти земли (черемисы и близкие к ним), постоянно тревожили с востока русские границы небольшими набегами, делая чрезвычайно сложным обитание в пограничных городках, в деревнях, которые все далее и далее двигались к востоку и, естественно, затрудняя колонизацию.

Но все это, повторяю, носило характер пограничных действий. Здесь Василий III ведет достаточно активную политику, и ряд походов, которые он предпринимает на Казань, иногда завершается действиями непосредственно у казанских стен. Строится на Волге, выше Казани, город Васильсурск — город Василия на Суре, в устье Суры, в том месте, где она впадает в Волгу. Это своеобразный форпост при дальнейшем продвижении на восток. Это форпост в борьбе с казанским ханством.

Что касается опасности с юга, то здесь были свои сложности. Колоссальные степные пространства, которые начинались южнее Оки, были практически неконтролируемы, и держать там постоянную рать было совершенно невозможно. Татары появлялись внезапно, используя преимущества такого нападения, и время от времени могли угрожать непосредственно Москве. (Памятью о тех временах является название Крымского моста в Москве — именно там был брод через Москву-реку, которым крымцы переправлялись на другой берег, поэтому со временем и возник Крымский мост.) В этих местах можно было, конечно, держать какие-то постоянные отряды, что и делалось; можно было стараться держать наготове какое-то мобильное войско, что также приходилось делать; можно было, наконец, строить каменные города. Тула, Калуга и Зарайск — это небольшие каменные крепости, которые являются своеобразными базами для русских войск, опорными пунктами как раз для отражения опасности из Крыма. Но если здесь имела место пассивная оборона, то в отношении Казани действия носили активный характер. Василий III стремился навязать Казани свою волю и старался если не завоевать ее, то во всяком случае посадить такого хана, который был бы послушен Москве. Предпринимались попытки дипломатическими методами расколоть татар на сторонников и противников Москвы, что, конечно, ослабляло казанское ханство, и эта политика, как мы увидим в дальнейшем, принесла бесспорный успех.

В отношении Крыма ничего подобного сделать было нельзя, и оставалось каждое лето снаряжать отряды, готовить войско, ставить дружины и рати, держать отряды во вновь построенных крепостях — короче говоря, тратить колоссальные средства и ждать нападения. Естественно, все это связывалось и с литовским вопросом, поскольку эти нападения были Литве на руку. В свою очередь, Москва могла стремиться к тому, чтобы при первой же возможности направить крымцев на Литву, но это удавалось далеко не всегда. Вот основной узел проблем «ближнего зарубежья», если использовать современную {стр. 71} терминологию. Детали этих событий изложены у С. М. Соловьева, у Н. И. Костомарова в очерке о Василии III. Если вас волнует бесконечная смена ханов в Казани, то обратитесь к этим авторам, но читайте внимательно, потому что очень легко запутаться: там очень много Гиреев, и они с трудом запоминаются.

Что касается Литвы, то здесь проблема была не только чисто политическая, но и религиозная, потому что русское население уже начинало испытывать не столько политическое или национальное давление, сколько религиозное. В это время польский католицизм начинает особенно активно действовать в Литве, и русское население там начинает претерпевать определенные затруднения. Это только начало процесса, который будет развиваться и достигнет кульминации в момент Брестской унии, и уже в XVII веке вопрос о сохранении Православия будет увязываться с воссоединением с Россией для тех земель, которые находились в составе Литвы и Польши.

Таковы внешнеполитические проблемы. Рекомендую вам «Записки о Московитских делах» барона Сигизмунда Герберштейна, посланника австрийского императора в Москве. Это интереснейшие документы, там немало подробностей и политических событий, зарисовок быта и отношений при дворе великого князя. Изданы «Записки…» были несколько раз, и при желании их можно найти.

Теперь перейдем к вопросам внутренним. Они внешне тоже не очень яркие, хотя были и важные для нас эпизоды. Присоединение в 1510 году Пскова, а затем Рязани — это не самые важные события. Псков не собирался рассоединяться, Псков не проявлял никакого сопротивления, это был чисто формальный акт. В Пскове, как мы знаем, уже давно хозяйничали московские наместники, и протесты псковичей против их злоупотреблений просто послужили предлогом для формального уничтожения псковской независимости. Поэтому все свелось к тому, что был увезен вечевой колокол и 300 семей псковцев перевезено в Москву, а 300 семей московских — в Псков. Нечто подобное повторилось и в Рязани — с той разницей, что рязанский князь угодил в Москве в заточение.

Но если говорить о проблемах взаимоотношений великого князя и боярства, то здесь очень много любопытного. XV и начало XVI века — время массового притока на московскую службу выходцев из Литвы, из Казани, иногда из других земель. В зависимости от знатности, от услуг, которые они оказывали московскому князю, они получили или поместья, или вотчины, т. е. имения в наследственное владение. В это же время обедневшие боярские дети, обедневшие потомки княжеских удельных родов тоже в массовом количестве принимаются на службу к великому князю и получают за службу поместья. Таким образом в это время начинает формироваться дворянское сословие и идет процесс прикрепления крестьян к земле, о чем мы уже говорили.

Боярство в это время становится более обширным сословием, чем раньше, за счет большого количества пришлых людей. Выходцы из Литвы становятся обычным явлением, и возникают проблемы взаимоотношений коренных московских бояр и тех, кто только недавно появился. В это время складываются взаимоотношения боярских родов и оформляется система, которая впоследствии получит название местничества (от слова «место»).

Я думаю, вы читали неоконченную поэму А. С. Пушкина «Езерский», где описывается, как один из предков героя без конца бил челом царю и великому князю, «но снова шел под страшный гнев и умер, Сицких пересев». Понятие местничества раскрывается следующим образом. Представьте себе палату, где заседает боярская дума. Стоят лавки у стен в богатом убранстве, стоит трон, на котором сидит государь. Бояре сидят по лавкам. Кто сидит ближе к царю или великому князю, тот и старше, важнее, тот занимает первое место в неписаной иерархии. Тот, кто сидит дальше, соответственно, уступает ему по значению. Но тут проблема не в том, кто и где в данный момент сидит, а в том, когда и где сидели твои предки — отцы и деды.