Солнечная богиня - Татьяна Тронина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Буду, буду…»
Но он все тянул с отъездом. Ходил за ней точно привязанный, а когда утром она вела прием, звонил каждые полчаса – в конце концов Оля рассердилась и на это время стала отключать свой мобильный.
Зевая, в одной рубашке, Оля потерла глаза – на будильнике было еще только семь. И в этот момент залился трелью телефон. «Забыла его вчера выключить… Наверное, это Павел, решил пожелать мне доброго утра», – с досадой и нежностью подумала она.
Но на экране горела надпись – «Римма».
– Римка, ты спятила! – снова забравшись в постель, Оля поднесла трубку к уху. – Я еще целый час могла спать с чистой совестью…
– С чистой?.. А я тебе вот что скажу, у тебя вообще нет никакой совести! – закричала Римма на другом конце.
– Перестань… – Оля бухнулась головой на подушку и закрыла глаза.
– За целое лето даже ни разу не приехала ко мне!
– В конце концов, у тебя машина, и ты сама вполне бы могла заглянуть ко мне…
– Я? Я работаю, между прочим!
– А я тут дурака валяю… – вздохнула Оля.
– Ты, между прочим, так и не сказала мне, где вы с Викентием свадьбу решили отметить… А она через неделю! Или ты передумала брать меня в свидетели?..
– Римка, свадьбы не будет.
Подруга замолчала, было слышно, как она пыхтит в микрофон.
– Я рассталась с Кешей, – пояснила Оля. – Это долгая история, я, как приеду, расскажу тебе…
– Ты рассталась с Викентием?!
– Ну да… Только, пожалуйста, не кричи так, у меня барабанные перепонки лопнут.
– Боже мой, Журавлева, да это же просто гениально! – вопила Римма. – Я тебе давно говорила, что нам еще рано думать о замужестве! А то меня, понимаешь, мамаша тут просто запилила, все тебя в пример ставила… Ну ничего, теперь она узнает…
– Римма, милая, давай днем созвонимся, а?.. – сонно пробормотала Оля.
– Какое днем, а! Я как раз тебе собиралась сказать, что я поссорилась с этими мерзавцами – Клименко и Протасовым, и тоже теперь совершенно свободный человек!
– Я тебя поздравляю…
– В общем, так: в начале сентября мы с тобой летим в Турцию… Только, пожалуйста, не вздумай возражать! – свирепо произнесла Римма. – Я все досконально продумала. Там сейчас не так жарко, да и путевки немного дешевле, потому что сезон заканчивается!
– Римма…
– О деньгах не думай, я тебе в долг дам! Ты, конечно, можешь сказать, что уже отдохнула там, у себя в санатории, но пойми, в Подмосковье невозможно отдохнуть!
– Римма, я никуда не поеду, – устало произнесла Оля. – То есть я пока не могу сказать тебе ничего определенного.
– Но почему?!. Ты меня буквально убиваешь своим отказом! Я же все досконально продумала… Не одной же мне туда ехать!
Оле уже расхотелось спать.
– Римма, я всегда делала то, что ты хочешь, – сердито произнесла она. – А теперь я тебе говорю – нет.
– Тогда ты мне больше не подруга! – Римма даже задохнулась от возмущения.
– Ты пойми… – Оля села на кровати, спустив ноги вниз. – Нельзя так обращаться с друзьями! Ты же меня буквально шантажируешь…
– А ты предательница, – мстительно произнесла Римма. – Я, может быть, переживаю душевную драму, и мне нужна поддержка…
– Тебе тридцать четыре года – четвертый десяток, а ты ведешь себя, словно маленькая девочка! – с досадой произнесла Оля. – Нет, если ты хочешь со мной поссориться – пожалуйста, ссорься, только помни о том, что я осталась у тебя последней! Последней и единственной подругой!
– Ничего, новых заведем…
– Да, можно! Но сколько они тебя выдержат?.. – резонно возразила Оля. В первый раз ее почему-то не испугали угрозы Риммы.
– Сколько надо!
– Вот что, Римма… Мне это все надоело! – Оля рассердилась не на шутку. – Ты… ты просто невозможный человек! Тебя не интересуют другие – только ты. Ты даже не спросила о том, почему я не могу с тобой ехать… Тебе наплевать на меня. Ты эгоистка!
– Я эгоистка?
– Да, ты! И вообще это не ты со мной сейчас расстаешься, а я с тобой!
Оля нажала на кнопку отбоя. Потом подумала и выключила телефон совсем.
…Оля шла по коридору санаторной поликлиники. Дверь в кабинет заведующего была открыта.
– Доброе утро, Пал Палыч! – крикнула она.
– Журавлева… вот что, зайди ко мне.
– Что, Пал Палыч?.. – Оля села на подоконник, напротив него. Конечно, это был несколько бесцеремонный жест, но она почему-то чувствовала, что Пал Палыч на нее не рассердится…
– Ну ты даешь, Журавлева! – ошеломленно пробормотал он, дергая себя за косматую бровь. – Я тебя совершенно не узнаю…
– Я сама себя не узнаю, Пал Палыч! – улыбнулась она, болтая ногами.
– Ты ведь просила у меня три дня за свой счет в августе? – растерянно спросил он, глядя на ее колени, едва прикрытые коротким халатом. – Вроде бы как на свадьбу, да?..
– Миленький Пал Палыч, никакой свадьбы не будет! – засмеялась Оля. – Я уже замучилась всем объяснять!
– Свадьбы не будет… – задумчиво повторил он. – А сама прямо вся так и сияешь… Как объяснить сей феномен?..
– А ну ее, эту свадьбу! – махнула Оля беспечно рукой. – Разве в этом счастье?
– В феминистки решила идти? – грозно спросил начальник. – Я – человек патриархального склада, не позволю себе коллектив разлагать! Тем более что он на сто процентов из женщин состоит…
– А про слесаря Жору не забыли?
– Ну, на девяносто девять… – нехотя уточнил Пал Палыч. – Но сути это не меняет.
– Пал Палыч, миленький, мы еще в начале лета говорили о том, что каждый человек должен быть самодостаточным и не зависеть от мнения других людей… Ну так вот, я долго над этим думала, и теперь я… теперь я совершенно свободна. И чувствую такую необыкновенную легкость, как будто у меня крылья за спиной выросли! Почти как в рекламе, – с усмешкой заключила она.
Пал Палыч снова дернул себя за бровь. Потом встал из своего кресла и закрыл дверь в коридор.
– Что случилось? – повернувшись, тихо спросил он. – Ты все вспомнила?
– Представьте себе – да! – засмеялась она. – И это не самые плохие воспоминания. Я теперь только одного боюсь, как бы со мной такого еще раз не случилось.
Он некоторое время пристально смотрел ей в глаза.
– И не случится… – значительно произнес он, садясь на свой стол, почти вплотную к Оле. – Все, что не убивает, делает сильнее. Ничего не бойся.
– То есть?..
– Ну, насколько я в этом разбираюсь, повторения не будет. У тебя, если так можно выразиться, нечто вроде ремиссии.
– Вы уверены? – с надеждой спросила Оля.
– Почти, но это постольку, поскольку ничего абсолютного в этой жизни нет… Ты ведь полностью пересмотрела свою жизнь?
– Да, Пал Палыч, я теперь действительно другой человек. Я больше ничего не боюсь и ко всему отношусь с легкостью. Будь что будет… А в особо сложных ситуациях я говорю себе: «Да будет воля Твоя яко на небеси и на земли!..» Потому что знаю, что некоторые вещи уже не смогу изменить.
– Ну да, если мы чего-то изменить не можем, то должны изменить свое отношение к этому… – задумчиво пробормотал Пал Палыч. – Все правильно. А если можешь? – вскинулся он.
– Тогда я лбом стену пробью! Нет, пока у меня особо сложных ситуаций еще не возникало, но я думаю, что смогу понять, когда мне надо действовать, а когда сидеть сложа ручки… – пожала Оля плечами.
– Милая моя… – улыбнулся Пал Палыч. – Да ты просто гений! Ты самая замечательная пациентка, которую я только видел… Пожалуй, тридцать лет назад, в бытность мою психиатром, я такие случаи полного выздоровления нечасто наблюдал! Ты знаешь, это касается и других болезней… Да ты сама врач, наблюдала подобное: когда человек делает некое душевное усилие, пересматривает свою жизнь, начинает верить в лучшее и избавляется от страха перед жизнью (именно перед жизнью, потому что она часто оказывается страшнее смерти!), болезнь сама отступает от него.
– Знаю… – улыбнулась Оля. – Кстати, не далее как сегодня я поссорилась со своей лучшей подругой. Она, конечно, не подарок, но раньше бы я на это не пошла.
– Ну и бог с ней, с подругой! – дернул себя за бровь Пал Палыч. – Ты наверняка должна была это сделать давно, а не терпеть ее выкрутасы… и получай удовольствие от сделанного. Кстати, я уверен, что эта твоя подруга вскорости прибежит к тебе мириться.
– Пал Палыч, вы ее не знаете! – весело сказала Оля.
– Зато я знаю людей!
Оля распахнула рукой раму, посмотрела вниз. Ягоды на кустах боярышника уже потемнели, напоминая о близкой осени.
Пал Палыч взял Олю за руку.
– Что вы?.. – удивленно спросила она, повернувшись.
– У меня две причины, чтобы сдерживать себя: во-первых, я твой начальник и намного старше тебя. Во-вторых, я тебя считаю своей пациенткой в некотором роде. Но…
Оля осторожно убрала руку. Только сейчас она поняла все.
