Ключ - Саймон Тойн

61

Бадият эш-Шам

Призрак двигался по пустыне вслед за колонной машин, сохраняя безопасное расстояние и ни на минуту не забывая о пулемете М-60 и вооруженных до зубов охранниках в последней машине. Следить за ними было нетрудно: три автомашины поднимали такую тучу пыли, что ее было видно за несколько миль, а по бездорожью конь Призрака не уступал в скорости автомобилям. После езды, продолжавшейся примерно около часа, колонна остановилась, на что указывало исчезновение пыльной тучи. Призрак поехал по следам колес, пока не почуял, что машины уже близко. Он сошел с коня, оставил его в тени ближайшего валуна, а сам двинулся дальше пешком. Когда до облюбованного им наблюдательного пункта оставалось совсем немного, невдалеке послышался звук ружейного выстрела.

Сдернув с плеча автомат АК-47, Призрак тотчас растянулся на земле и осмотрелся по сторонам. Легкая струйка пыли, похожая на пар, вилась где-то впереди, на довольно значительном расстоянии. А выстрел, судя по звуку, был произведен из охотничьего ружья, оружия ближнего боя, — значит, мишенью, скорее всего, был не он. Но Призрак все равно продолжил свой путь ползком, прячась за камнями.

Машины стояли в тени очередного рукотворного холма, какие неизбежно образуются, если выкапывать яму за ямой. Один из рабочих в белом комбинезоне сидел на корточках и вытаскивал вкопанную в почву широкую трубу. Это была часть устройства для регистрации сейсмических волн: ее вбивают в землю, стреляют холостым патроном и регистрируют отраженные волны. Песок, мелкие камни и массивные твердые предметы отражают волны неодинаково.

Трое руководителей экспедиции склонились над ноутбуком, изучая полученные результаты. Что-то явно привело их в сильное возбуждение. После недолгого обсуждения они указали на участок рядом с тем местом, где залег Призрак, потом пошли в этом направлении. За ними, прихватив с собой кирки и лопаты, двинулись рабочие в белых комбинезонах. Охранники остались скучать у своего джипа.

Начальство остановилось в двадцати метрах от машин и ткнуло пальцами под ноги. Рабочие взялись долбить и копать, начальство стояло и смотрело. Один из бородачей вытянул из переносного холодильника бутылку воды и одним глотком опустошил ее наполовину. Призраку в бинокль хорошо были видны капельки влаги, осевшие на холодном стекле, и он невольно облизнул пересохшие губы. Солнце прошло только одну треть своего пути к зениту, но Призрак уже чувствовал себя иссушенным, словно ящерица на камне. Нужно найти более подходящее укрытие, да и водички попить самому, но землекопы были слишком близко от него. Единственное, что оставалось, — это лежать не шевелясь и ждать, когда те устанут копать яму и перейдут подальше.

Но этого не произошло.

Еще пять минут — и всеобщее внимание привлек ясный, чистый звон, раздавшийся из глубины ямы. Руководители рванули вперед, а самый толстый из них шлепнулся в яму и принялся разгребать землю руками. Когда же он выпрямился, лицо его так и лучилось восторгом.

— Радируйте на базу: пусть срочно присылают экскаваторы! — рявкнул он охранникам. — Еще скажите, что нужно разбить здесь палатки. Мы нашли его! — Он выбрался из ямы и, отряхнув руки, добавил: — Слава Богу, мы его нашли!

62

Цитадель

Войдя в часовню Таинства, Драган пережил мгновение всепоглощающего ужаса: дверца креста Тау распахнута настежь, шипы торчат наружу, но внутри креста никого нет.

Драган опустился на колени, но отнюдь не из религиозного рвения. Он просто смертельно устал после всего пережитого, а также после своего триумфального возвращения в Цитадель. Единственное, что гнало его сюда, — это желание оказаться рядом с Таинством и возобновить тот коллективный ритуал, который наполнял каждого участника священной силой и энергией. Только Таинство было способно вернуть здоровье и силы и самому брату Драгану, и всей горе. Но Таинство исчезло бесследно.

Драган обвел взглядом опустевшую часовню и увидел свое отражение в одном из сияющих лезвий в стене. Неужели Бог так зло посмеялся над ним? Неужто Он позволил Драгану перенести такие муки и дал надежду на спасение, а потом снова безжалостно все отнял? Драган покачал головой и устыдился своих мыслей. Не от Бога дело сие. Он видел плоды деяний дьявольских.

Драган напомнил себе об Иове и ниспосланных тому испытаниях, когда Бог отказал ему в защите своей. Сатана сразу отнял у Иова богатство, всю семью и здоровье, дабы испытать силу веры его и заставить проклинать имя Божие. Иов же не поддался дьяволу, но проклял тот день, когда родился на свет. И разве Господь Бог не вознаградил Иова за веру и не благословил его еще большим, нежели прежде, богатством и крепким здоровьем? Драган понял, что надлежит ему проявить сейчас: он обязан твердо блюсти веру, пусть и слаб он телом, пусть и темен путь впереди. Лишь в этом случае Цитадель сможет восстановить свое прежнее могущество.

Склонив голову, он помолился опустевшему кресту, исповедался в грехах, которые совершил с того дня, когда в последний раз его нога ступала в часовню. Он просил простить ему маловерие и даровать силы, чтобы выполнить веления Божьи. Под конец Драган прочитал поминальную молитву об отлетевшей душе того священника, которого послали отобрать у него жизнь и который в конце концов лишился собственной жизни. Драган верил, что всякое событие имеет свою цель, каждый шаг человека предопределен заранее, а сам человек есть лишь орудие воли Всевышнего. Поразмыслив заново над всем, что позволило ему вернуться в Цитадель, Драган и в этих событиях узрел промысел Божий.

Сначала Бог послал ему слабонервного медбрата, который вечно так спешил покинуть палату, что однажды забыл в ней скальпель. Потом послал священника, который принял смерть от этого острого скальпеля, когда пытался задушить Драгана подушкой. Все это не случайности — события были предопределены и вели к определенной цели.

Завершив молитвы, он распростерся на холодных каменных плитах часовни, разбросал в стороны руки и изобразил знак «тау», свидетельствуя перед алтарем свои смирение и полную покорность воле Божией. Долго он пролежал так, моля Бога ниспослать ему некое знамение, дабы знать, что делать дальше. Наконец изболевшееся тело уже не смогло терпеть дольше, а приступ кашля заставил Драгана выпрямиться во весь рост.

Он напряженно замер, отряхивая сутану от приставшей к ней пыли. В воздухе мелькнул длинный и тонкий золотой лучик, переливающийся в свете свечей. Драган протянул руку и поймал его. На почерневшей коже заиграла тонкая золотая нить. Монах удивился, что нечто подобное могло оказаться в часовне. В отличие от церковных иерархов, живших в мире за стенами Цитадели, святые подвижники монастыря не носили парадных одеяний из расшитого золотом шелка. Даже прелат и аббат ходили в таких же грубых сутанах, как и все остальные монахи, — как же могла попасть сюда золотая нить?

Он поднес ее к свету, растянул, чтобы лучше видеть, и вдруг понял, что это такое. То была не нить из золота, а длинный волосок блондинки — более светлый на конце и темный ближе к корню. Светлый волос, женский. Мысли Драгана вернулись к женщине, которая выбралась из Цитадели. Он видел ее фото в новостях по телевизору, даже бросил на нее взгляд, когда их только доставили в больницу. Она тоже была блондинкой — тот же цвет и та же длина, как у этого волоска, который он сейчас держит в руке. Значит, она побывала здесь, в часовне, — женщина, священный сосуд, способный наполниться другой жизнью.

Драган повернулся и вышел из часовни, вновь почувствовав, что его жизнь наполнилась смыслом. Он быстро прошагал по туннелю на верхнюю площадку лестницы, свернул направо, в один из боковых переходов. Спустившись по узкой лесенке, оказался несколькими этажами ниже, в одном из заброшенных уголков горы. Здесь были отделенные от главного монастырского коридора кельи, которыми уже давно никто не пользовался. Драган вошел в первую и сразу увидел то, что искал — амбразуру, узкую щель, прорубленную в скале. Через нее был прекрасно виден обширный город Рун.

Монах заторопился, пошарил в кармане сутаны и извлек оттуда мобильный телефон, отобранный у мертвого священника. По правилам, всякий, кто приходил в Цитадель и вступал в пещеру Вознесения, раздевался донага. Это символизировало второе рождение, но одновременно служило мерой сугубо практической: ничто из внешнего мира нельзя было пронести в подземелья горы. Когда вернулся брат Драган, этим правилом пренебрегли из-за необычности события, вот он и пронес в кармане телефон.

Он включил телефон, засветился дисплей. Как и надеялся монах, положение на возвышенности, с прямым видом на город, позволяло принимать и передавать сигнал в полную силу. Неловкими почерневшими пальцами он стал нажимать клавиши, пробираясь через пункты меню, пока не дошел до списка вызовов. Зарегистрирован был один-единственный номер — несколько входящих и исходящих звонков. С того же самого номера приходили смс. Драган пробежал их глазами, улыбнувшись, когда попалось сообщение, приговаривающее его самого к смерти. Он выделил номер, с которого оно поступило, и нажал «Вызов».