Журнал Наш Современник №10 (2002) - Журнал Наш Современник

Однако сколь бы ни были искусны идеологи и практики одиополярного мироустройства, у них ничего не получится. Построение планетарного Pax Americana — дело гиблое. Похоже, даже Бжезинский и Киссинджер не верят в то, что мировое господство США продлится долго. Даже они считают американскую гегемонию временным явлением в истории. “В конце концов, — пишет Бжезинский, — мировой политике непременно станет все больше несвойственна концентрация власти в руках одного государства”.

Многополярный мир

По мнению многих ученых, аналитиков и политологов, на смену биполярному миру, рухнувшему вместе с окончанием “холодной войны”, должен прийти многополярный мир. Дело в том, что ресурсы даже такой богатой страны, как США, ограничены, а значит — сохранить свою гегемонию в длительной перспективе американцам не удастся. Но главное все же не это. Неизбежность многополярного мироустройства зиждется на более фундаментальном основании. Однополярность, или, что то же самое, мировая гегемония одного государства, противоречит самой логике исторического процесса. Еще основатель французской геополитики П. Видаль де ля Бланш выдвинул тезис о том, что сам человек, а не только географическая среда, должен рассматриваться в качестве важного геополитического фактора. Русские геополитики — Ф. Тютчев, В. Ламанский, В. Семенов-Тян-Шанский и другие — тоже рассматривали культурные и религиозные факторы как важнейшие предпосылки для надежного контроля над пространством.

Показательно, что современные американские авторы, в случае необходимости активно использующие идеи классиков геополитики, откровенно игнорируют весьма продуктивную концепцию Большого пространства. Идеологическим предлогом для этого служит тот факт, что автором одной из наиболее популярных версий этой концепции был немецкий ученый К. Хаусхофер, запятнавший свое имя сотрудничеством с нацистами. Но истинная причина такого нарочитого невнимания, конечно, иная. Дело в том, что сама мысль о возможности создания нескольких экономически и политически самодостаточных регионов в корне подрывает всю теоретическую базу современной американской версии глобализации.

Что касается России, то нам, говоря о Больших пространствах, целесообразнее обращаться не к Хаусхоферу, а к нашему отечественному ученому, задолго до него выдвинувшему эту замечательную идею. Речь идет о русском мыслителе Н. Данилевском. В своей знаменитой теперь работе “Россия и Европа” (1869) он рассматривал Россию как особый культурно-исторический тип, отличный от других — в том числе и от европейского, романогерманского.

Задолго до Хаусхофера русский мыслитель предлагал выделить на планете три региона, причем в качестве критерия он брал не только физико-географические признаки. Данилевский полагал, что власть и влияние в мире должны быть разделены между тремя активными деятелями всемирной истории: Европой, Славянством и Америкой “сообразно их положению и общему направлению, принятому их расселением и распространением их владычества, — власти или влиянию Европы подлежали бы преимущественно Африка, Австралия и южные полуострова Азиатского материка; Американским Штатам — Америка; Славянству — Западная, Средняя и Восточная Азия, т. е. весь этот материк за исключением Аравии и обоих Индийских полуостровов”. Иными словами, подход Данилевского к определению границ Больших пространств носил комплексный характер, он прекрасно понимал, что самый надежный контроль над территорией может обеспечить цивилизационная близость народов.

Таким образом, исторически сложившееся деление человечества на различные культурно-исторические типы, или, как принято говорить сегодня, на различные цивилизации, является фундаментальной основой установления много- полярного мироустройства. А значит, Россия, как центр восточно-православной евразийской цивилизации, должна целенаправленно собирать вокруг себя цивилизационно близкие народы и терпеливо выстраивать новое российское Большое пространство, в котором внутренние противоречия будут сняты на основании нового синтеза тысячелетних духовных традиций и научно-технических достижений XXI века.

Кстати, самые дальновидные представители англо-американской геополи­тической школы уже обратили внимание на цивилизационный подход. Американ­ский ученый Самуэль Хантингтон в своей знаменитой книге “Столкновение цивилизаций и передел мира” пишет, что “Западу пришло время оставить свои иллюзии относительно универсальности и заняться укреплением, сплочением и повышением жизнеспособности своей цивилизации среди всех прочих. Не в его интересах вмешиваться без разбору в конфликты других народов”.

Многие критикуют Хантингтона за его концепцию конфликта цивилизаций, причем нередко с морализаторских позиций, мол, конфликт цивилизаций — это плохо. Но изъять конфликтность из истории глупо и невозможно — все равно что запретить... смену времен года. Азы диалектики гласят: развитие происходит через борьбу противоположностей, борьба противоположностей абсолютна, тогда как единство относительно. Поэтому задача ответственных политиков заключается не в ликвидации конфликтности в международных отношениях как таковой — что невозможно, — а в тщательном выстраивании баланса интересов и недопущении перехода конфликтов в “горячую” стадию.

Однако события последних лет наглядно показывают, что Запад готов без колебаний применять военную мощь там, где того требуют интересы “нового мирового порядка”.

Ксения Мяло • Москва — Тирасполь (Наш современник N10 2002)

Ксения МЯЛО

МОСКВА — ТИРАСПОЛЬ:

необходимое объяснение

В начале апреля текущего года румынское правительство приняло план ускоренной интеграции в структуры НАТО, получивший название “До и после Праги”. Имеется в виду осенняя сессия альянса, которая должна пройти в чешской столице и на которой, как предполагается, помимо Словении, Словакии и стран Балтии, в него будут приняты также Румыния и Болгария. По крайней мере министр иностранных дел Румынии Мирча Джоанэ уверенно заявил несколько месяцев назад: “Де-факто мы уже в НАТО”. Действительно, воздушным пространством Румынии ежедневно пользуются около 20 американских самолетов, а ее солдаты принимают участие в военной операции в Афганистане; американские военно-инженерные подразделения уже сегодня активно занимаются обустройством ряда объектов на территории Румынии — в частности, в печально знаменитой еще со времен кровавых событий декабря 1989 года Тимишоаре (Трансильвания) и черноморском порту Констанца. При этом особое значение, по информации из Бухареста, будет придаваться бесперебойности связей европейских баз НАТО не только с Афганистаном, но также и со Средней Азией и Кавказом. К слову сказать, при турецком генштабе уже создана “Рабочая группа Кавказ”, а Турцию называют активным лоббистом принятия в НАТО Болгарии и Румынии, готовность которых к этому по социально-экономическим параметрам их развития вызывает сомнения у многих экспертов. Картину дополняют Грузия, официально заявившая о своем решении подать заявку на вступление в НАТО в 2005 году, и Украина, уже принявшая программу сотрудничества с блоком до 2004 года.

Таким образом, большая часть бывшего российского (до 1917 года), а затем советского черноморского побережья, равно как и cеверное Причерноморье, переходит под контроль Cевероатлантического альянса, а южная дуга нестабиль­ности плавно изгибается по юго-западу периметра российских границ. С перспек­тивой продолжения ее на запад и северо-запад — атмосфера, сгущающаяся вокруг Калининградской области и российско-белорусских отношений, дает все основания для такого прогноза. Ибо речь идет о реализации давнего проекта Балтийско-Черноморской дуги — или, как озвучил тот же план президент Буш летом 2001 года (стало быть, еще до 11 сентября, что примечательно), о расши­рении оперативного пространства НАТО “между Балтийским и Черным морями”. С другой стороны, согласно инструкциям, сравнительно недавно полученным Джоанэ от советника американского президента по национальной безопасности Кондолизы Райс и президентского советника по делам Европы и Азии Дэна Фрида, Румыния должна стать своего рода мотором так называемой “Инициативы трех морей” — Черного, Средиземного и Адриатического (“НГ”, 6 апреля 2002 г).

Напомню, что благоприятные условия для подобной “инициативы” уже созданы предыдущими операциями НАТО на Балканах и практическим уходом России из этого региона. Сегодня речь идет об укреплении связей между балканскими странами и Турцией — прежде всего в военной области, хотя важнейшую роль играют проблемы энергетические: проект трубопровода Констанца—Триест, предназначенного для перекачки в том числе и каспийской нефти, обсуждался еще в 1999 году во время визита румынского премьера в Рим, что побудило прессу тогда заговорить о “нефтяной оси Италия—Румыния”. Эта “ось”, естест­венно, дополняла бы турецко-закавказскую (Баку—Джейхан), а энергокомму­никации, само собой разумеется, нуждаются в защите. Масштабная геостратегическая перестройка, черты которой все яснее обозначаются на юго-востоке Европы, свой истинный смысл и масштаб обретает именно в этом глобальном контексте — как лишь в нем раскрывает свое значение и новая ситуация, складывающаяся на берегах Днестра.