Человек неведомый: Толтекский путь усиления осознания - Алексей Ксендзюк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наш мир "важного-неважного" чрезвычайно искусственен. Вот почему даже простой "разговор с растениями" вызывал у Кастанеды сначала полное недоумение, а потом нервный смех. Координаты "важности" заданы слишком жестко. Лишь на первый взгляд кажется, что это — обычные предрассудки, которые легко преодолеть.
Попробуйте для начала просто прилечь на тротуаре, безмятежно разглядывая снующих туда-сюда людей. Или написать у себя на лбу "дурак" и прогуляться по центру города... Как вам это понравится? А ведь это самые простые примеры игнорирования чувства собственной важности. Никто вас не убьет, не посадит в тюрьму — но даже такая лихость станет серьезным испытанием для вашей безупречности.
Структура всего нами воспринимаемого — результат чувства собственной важности. За исключением самых фундаментальных параметров, определяющих биологическую выживаемость, все остальное — проекции ЧСВ на воспринимаемый материал. Фокус внимания (прежде всего, непроизвольного) всегда совпадает с областью "самого важного" в мире социальных координат. Размеры, форма и длительность — все подвергается здесь определенной интенсификации. Ибо ошибка тут, по мнению социального тоналя, может быть почти фатальной.
Обратите внимание, что страх безумия (о котором мы коротко сказали в связи со страхом смерти) в большинстве случаев имеет вполне социальный подтекст. Ибо страшит не безумие как таковое, страшит утрата адекватности, т.е. утрата социальной роли. Безумие отступает на второй план. Любой невротик, который хоть раз испытывал приступ лиссофобии, знает, что наедине с собой он переживает данную фобию иначе (если его не преследует страх одиночества, то лиссофобия как бы отступает). Ужас безумия сильнее всего преследует человека, когда он думает о восприятии окружающих. Для них он всегда должен оставаться адекватным.
Контроль и адекватность превратились в манию социального человека. А всякая причуда — стала поводом для недоверия и подозрительности. Никого не интересует на самом деле, что происходит у вас в голове. Просто сделайте вашу паранойю (фобию, навязчивость) незаметной для социума.
Основатели нейролингвистического программирования Гриндер и Бэндлер в своем подходе прямо-таки проповедовали подобный цинизм. (Например, если ваш клиент — шизофреник и слышит "голоса" из электрической розетки, просто научите его "общаться" с этими голосами незаметно, чтобы они не влияли на его поведение. Стоит убедить его скрывать свои "контакты" с розеткой — считайте, пациент здоров. И в самом деле, а что еще нужно?) Главное — не потревожить ядро чувства собственной важности.
Вы страдаете фетишизмом и коллекционируете ношеные колготки, которые выбрасывают на свалку? Не беда — просто делайте это так, чтобы вас не поймали, и будете успешно возглавлять министерство.
Наша цивилизация достигла порога собственной условности. Шизофреники и аутисты открывают этот факт самым непосредственным образом. Они знают, что могут делать все что угодно, пока их не поймали. Пока их не обвинили в нарушении правил. Психиатры прекрасно об этом осведомлены. Эти пациенты механически воплощают идею чувства собственной важности — чувство роли, исполнение которой должно соответствовать принятым правилам. Их осознание разрушено, и они больше не живут для самих себя. Оставаясь наедине со своей психикой, они превращаются в животных.
Нормальный социальный индивид напоминает шизофреника. Он тоже не живет для себя, он — ходячая функция, набор поведенческих программ. Он — чувство собственной важности, которое ставит перед собой адекватные цели и добивается их адекватными средствами. Например, он желает стать президентом торговой фирмы — и это становится содержанием всей его жизни. Все измеряется этим, все служит этому. Когда никто не видит, он упивается мексиканскими сериалами или собирает открытки с изображением бейсболистов. Разве этот человек не шизофреник? Его осознание точно так же сужено до минимума, он точно так же различает "правила" и "личную жизнь", а главное — он так же бессмысленен во всех отношениях. Он — только совокупность ролей: сотрудник фирмы, муж, отец, филателист, душа компании среди таких же, как он (так как знает несколько анекдотов и может много пить, не закусывая). Кроме того, ему, как и всякому шизофренику, никогда не хватит духу трезво взглянуть на самого себя.
Помните прекрасную притчу Кастанеды про крестьянина, который всю жизнь ухаживал за кукурузным полем, доставшимся ему в наследство от отца? Дон Хуан еще сказал, когда послышался волчий вой, что это воет "тот самый фермер". Это и есть сущность чувства собственной важности. В нем нет никакого величия, как думают некоторые, оно не зовет к великим свершениям, которые всегда — удел одиночек. В массе своей это просто рабство. Безоговорочная порабощенность собственной ролью, которая имеет в принятой модели мира некое специальное значение, или важность. Всякий раз, когда вы говорите себе, "я должен быть строителем (механиком, профессором, оленеводом), потому что так делают другие, чтобы прокормить семью, вырастить детей, построить дом и т. д. и т. п." — это чувство собственной важности. Это ваша тюрьма, где все содержания восприятия заранее обусловлены, их цена назначена, все распределено, мир завершен. "Пузырь восприятия" закрылся.
Это чувство может расширяться и, наоборот, сужаться. Оно может захватывать частности и строить модели до бесконечности, а может избавиться от пустой и вредной символики, оставив для переживания одну лишь суть.
Экспансия чувства собственной важности порождает гнетущее чувство озабоченности собственной судьбой.
Редукция (сужение) чувства собственной важности устраняет все социально обусловленные компоненты и обнажает "внутреннее Непостижимое", которое заставляет нас признать (а главное, почувствовать), что "человек — это Тайна". Отсюда возникает особое ощущение, которое дон Хуан назвал "уважением к человеческому духу".
Подобное уважение — совершенно не-социально. Оно никоим образом не связано со статусом или ролью, с успешностью или безуспешностью в реализации собственной судьбы, с системой оценок и координат в социальном пространстве. Оно отталкивается от универсальной доступности человеческого осознания Абстрактному, Бесконечному. Дон Хуан как-то указал Кастанеде на нищих индейских детей, которые рылись в мусоре, и сказал: "Каждый из них может стать человеком знания". Презрение или жалость здесь неуместны. Перед лицом Реальности все мы равны — вплоть до заключительной схватки со смертью.
Апофеоз уважения к человеческому духу — Любовь. То, что нагуализм через безупречность культивирует бескорыстную Любовь к миру, Земле, Природе, — совершенно очевидно. Любовь к людям, однако, — дело иное. Ибо социальный человек, как правило, демонстрирует искаженный и уродливый мир эго, мир маленького человеческого тоналя, которому нет никакого дела до прекрасной Реальности-снаружи. Разглядеть за этими деформациями, за этим убожеством сокровище осознания — вот где нужна высокая безупречность. Понять условность ограничения условного мира — это достижение по-настоящему широкого и чистого восприятия. Рано или поздно это чувство приходит, и тогда видение человеческого мира все ставит на свои места. Понятно, что здесь нет ничего от сентиментального умиления и слезливого потакания сирым и убогим. Это — понимание и принятие человеческого уродства наравне с его красотой. Его не объяснить и не описать. Факт осознания свидетельствует сам себя и не нуждается в описании.
Скованность восприятия и энергии, которую вызывает ЧСВ, поистине масштабна. Здесь, благодаря особому механизму перераспределения психических напряжений, скрывается огромная сила. Поэтому любое потрясение основ системы чувства собственной важности генерирует богатейший спектр эмоций. Из трех базальных комплексов ЧСВ — самое продуктивное. Страх и жалость намного проще.
Вот лишь небольшая часть из того списка эмоциональных реакций, которые характерны для чувства собственной важности:
Уважение; гордость; признание; благодарность — инстинкт "приятия".
Надменность; злоба, ненависть — инстинкт "неприятия".
Зависть; ревность; жадность; желание владеть — инстинкты "хозяина территории".
Униженность; ничтожность; преклонение; стеснительность; желание подчиняться — инстинкт "подчинения".
Честолюбие и тщеславие — инстинкт "борьбы за территорию".
Весь этот многообразный эмоциональный спектр сильно влияет на восприятие, выполняя роль строительного материала для большей части "матрицы тоналя". Благодаря этой энергетической подпитке существует центр тоналя в виде самого важного элемента — Я, или образа себя. Благодаря ей же формируется стандартная проекция себя во времени. Подумайте: как мы воспринимаем себя в прошлом, настоящем и будущем? Только как череду важности — неважности.