Иметь королеву - Владимир Неволин

— Генерал-майора Зобова.

— Так, — зловеще протянул Бессонов и всю оставшуюся дорогу не проронил ни слова.

Трюк со столом, возлияниями и конвертами не прошел. С аэродрома Бессонов сразу направился в штаб части. Узнав об этом, Зобов немедленно выехал туда же.

Насупя брови, Бессонов сидел за командирским столом и перебирал бумажки. Стараясь повыше поднимать ногу под колыхающимся животом и тянуть носок, Зобов промаршировал в кабинет:

— Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант! Ожидал вас в своей хате, думал, захотите отдохнуть с дороги, подзаправиться маленько. Может, дела на завтра отложим?

— На том свете отдохнем, — сухо сказал Бессонов. — Пока мои счетоводы с твоей «липой» разбираются, я с тобой поговорить хочу. Закрой дверь. Садись. Ну, рассказывай, как до такой жизни дошел?

— До какой, товарищ генерал-лейтенант? У меня все документы в порядке.

— Наплевать на документы. Вся эта хозвозня меня не интересует. Что творится с частью?

— Часть в полном порядке, товарищ генерал-лейтенант, — заявил Зобов. — Проводите боевые хоть сейчас.

— Почему количество офицеров сократилось едва не вдвое? Почему появилось и на какие шиши существует так называемое ПО? Почему личный состав разболтан, в конце концов? Я спрашиваю — отвечать!

За годы, проведенные в должности командира части. Зобов как-то отвык, чтобы на него кричали. Поэтому, как ни старался ответить со смирением и вежливостью, у него получилось плохо.

— Офицеры разбежались потому, что хотят есть, а, не получая по полгода зарплату, им это удается труднее с каждым месяцем. Подразделение охраны создано для того, чтобы защитить часть и принадлежащие ей ценности от посягательств извне. А насчет того, что личный состав разболтан, тут вы, товарищ генерал, неправы. Солдаты трудятся, а не слоняются без дела по казармам в отсутствие боевых работ, каковых в последнее время стало, благодаря нашему бесхребетному правительству, всего ничего, а точнее, один прибавить один — две штуки в полгода.

Бессонов, ожидавший, что припертый, как ему казалось, к стенке Зобов начнет юлить и изворачиваться, изумленно откинулся на спинку кресла.

— Ну и наглец! — проговорил он минуту спустя. — Я таких еще не видывал. Жрешь, пьешь за счет государства, карман ворованным добром набиваешь, и вместо того, чтобы если не покаяться, так хоть «извините» сказать, зубы мне показывать вздумал? Хотел я сначала понять что-то, разобраться, а теперь вижу — херня дело.

Бессонов торжественно встал, проверил пуговицы на кителе — все ли застегнуты — и раздельно произнес:

— Властью, данной мне государством и президентом, я объявляю, что вы, генерал-майор Зобов, арестованы. Немедленно сдайте оружие и следуйте за мной.

Он сказал это и с облегчением подумал: «Слава Богу, еще одно неприятное дело позади. Через сутки снова дома. На пенсию, что ли, попроситься? Надоело».

Зобов сел, закинул ногу на ногу и, вздохнув, закурил сигарету.

— Вы что, не поняли меня? — произнес Бессонов скорее не грозно, как хотел, а удивленно.

— Да понял я вас, генерал, понял. Только никуда я отсюда не поеду. И вас не отпущу.

— Что?! — взревел Бессонов.

Дверь кабинета открылась, и в проеме появился подполковник в сопровождении двух солдат из ПО.

— Ну что там комиссия? — спросил Зобов. — Устроены?

— Так точно, господин генерал! Правда, места не хватило, по двое пришлось.

— Вы там их не обижайте! Чего попросят — выполнять беспрекословно.

— Где члены комиссии?! — заорал Бессонов. — Да я вас…

— Будет вам, генерал, воздух-то сотрясать! Ничего с вашими драгоценными прилипалами не случилось. В Калчах они, на курорте. Под охраной, конечно. Сядьте вы, ей-богу.

Позеленевший от гнева генерал бухнулся в кресло. Зобов достал из сейфа бутылку водки, плеснул треть стакана и пододвинул Бессонову:

— Пейте, не отравлено.

Бессонов негодующе отвернулся. Зобов сжал зубы и, ускоряя шаг, стал ходить по кабинету. Потом внезапно подбежал к столу и, перегнувшись, спросил генерала:

— Так, значит, я плохой, да?

— Ты подлец, — без промедления ответил Бессонов. — По тебе веревка плачет. Нет, сначала трибунал, а потом — веревка.

— А за что?

— А за все. Попрание кодекса чести офицера. Развал части. Самоуправство. Воровство. Превышение полномочий. За пьянку, в конце концов!

Бессонов поперхнулся, закашлялся и, схватив стакан, одним глотком осушил его.

— Попрание… Эх вы! — Зобов покачал головой. — Слушай, генерал, давай начистоту. Ты ведь, я понял, все про меня знаешь? Сорока на ушко принесла?

— Ну, допустим.

— И сколько офицеры получают, да? И какие у них премии? В каких домах они живут вместо засранных ДОСов?

— Все это имеет первоисточником воровство, — упрямо сказал Бессонов. — И началось оно с восьми лодок типа «Казанка» и полевой кухни пять лет назад.

— Ох, вспомнил! — усмехнулся Зобов. — Ну, своровал. А что, другие меньше тянут? В Кара-Кумах на учениях роты участвуют, а в отчетах — общевойсковые массированные наступления. И списывают потом все, что под руку попадет, от торпед до зимних полушубков. Ну, воровал, каюсь. Делал как все, зато курорт выстроил — а это уже, как говорится, что-то!

— Добренький какой! — иронично сказал Бессонов. — Деньги-то с него ты себе в карман кладешь.

— А вот тут неправда ваша, — упер палец в потолок Зобов. — У меня правило — живи сам и давай жить другим. Любой человек — от авторитета до президента — должен этого закона придерживаться. Нарушил — все! Конец правлению. Да вы сами спросите кого угодно — как им сейчас живется? Раньше что солдатня круглый год в столовой жрала? По две ложки сухой картошки. А сейчас? Хотите, в солдатскую столовую свожу?

— Не хочу, — пробурчал Бессонов.

— Вот то-то и оно. Раскричались там у себя на бугре — нарушил! Наворовал! С пониманием подходить надо, объективно.

— Ты, Зобов, даже не в том виноват, что все здесь на свой лад перекроил. Дело в том, что у тебя тут не армия, а курортно-агропромышленный конгломерат. Тебя Родина поставила здесь военные задачи выполнять, а не новую конституцию писать. У тебя же голый финансизм. В армии важна идея, патриотизм.

— Да бросьте вы, генерал, — сморщился Зобов. — Какая, к черту, идея. Семьдесят лет что-то там строили-строили, пыхтели-пыхтели, на восьмом десятке выяснилось — не то. Начали опять что-то строить. Вы в курсе — что именно?

Бессонов промолчал.

— Вот и я не знаю — что. И леплю на свой лад. Может, правильно, может неправильно — время покажет. Но тот факт, что я доволен и люди вокруг меня довольны, убеждает меня, что тактика выбрана верно.