Николай Рерих. Запечатлевший тайну - Олег Болдырев

Однако, как говорится, у идеи Пакта и Знамени Мира были и свои враги, несмотря на очевидную ее аполитичность. Нетрудно догадаться, что центром клеветы стала Англия, не желавшая никаких других мировых объединений, кроме как под своим собственным флагом, и Германия с ее надвигающимся фашизмом, противником культуры. Хорошо понимая источники и мотивы их враждебности, Николай Константинович писал: "Из Парижа пишут: "У нас был Раймонд Вейсс, директор юридического департамента Института кооперации, который полностью подтвердил сведения о германском давлении на второстепенные государства в целях заставить их отклонить Пакт…" Помним, что во время последней международной конференции Пакта среди тридцати шести стран, единогласно поддержавших Пакт, не прозвучали голоса представителей Германии и Англии… Правда, нам приходилось слышать, что главным препятствием для некоторых государств было, что идея Пакта исходила от русского. Мы достаточно знаем, как для некоторых людей, по какому-то непонятному атавизму, все русское является неприемлемым… Также мы слышали от некоего компетентного лица, что дуче [Муссолини] охотно занялся бы Пактом, если бы идея была предоставлена ему, чтобы исходить исключительно от него". Именно Пакт Мира вызвал наибольшую волну клеветы в адрес Н.К. Рериха, которая представляла художника и членом тайных обществ, и "красным шпионом", и колдуном, пленившим Далай-ламу, и пр. и пр. в таком же духе. "Определим клевету как факелы дикарей, — утверждал Учитель, — но для закалки духа всякий огонь может быть полезен. Если стоек ученик, клевета будет топливом костра его Подвига. Так, темные и здесь послужат Свету".

Завершив первый этап объявления Пакта Мира и Знамени Мира, Николай Константинович и Юрий Николаевич собрались вернуться в долину Кулу и обратились за возобновлением индийских виз к британскому консулу в Нью-Йорке. Тот уклонился от выдачи виз и предложил нм самим непосредственно явиться в Лондон но этому вопросу. После посещения Парижа по делам Пакта Рерихи приехали в Лондон и услышали отказ в выдаче виз в британском министерстве иностранных дел. Ситуация, схожая с тибетским пленением зимой 1927–1928 годов, начала разворачиваться вновь, теперь в самой Англин в 1930 году. Однако и здесь защитники интересов Короны просчитались. Николай Константинович, имевший к тому моменту мировую известность, привлек к визовому делу десятки общественных деятелей, дипломатов, ученых, писателей, многочисленные культурно-просветительские организации и объединения. Так, министерство иностранных дел стало ежедневно получать письма, телеграммы, депеши, воззвания в поддержку Н.К. Рериха от кардинала Бруна, архиепископа Кентерберийского, директора Лондонской библиотеки X. Райта, писателя Д. Голсуорси, послов многих аккредитованных в Англии государств. Когда Николай Константинович зашел в министерство перед отъездом во Францию, он увидел, что его дело разрослось до таких масштабов, что клерки перевозили его по кабинетам в специальной тачке. Визу тогда так и не выдали. Используя хорошие отношения во Франции, Николай Константинович получил разрешение на въезд во все французские колонии, расположенные на побережье Индии. Он въехал в Индию через одну из них, Пондишери, сообщив англичанам, что там он и собирается поселиться навечно. Даже начал раскопки в окрестностях Пондишери. В чем бы англичане не подозревали Н.К. Рериха, но визовое дело в какой-то момент стало вредить самой Англии, так и не объяснявшей никому из вопрошающих ее о причинах отказа выдать визы. Наконец, под давлением мировой общественности вице-король Индии выдал обоим Рерихам индийские визы. Упорство и мировая известность Н.К. Рериха взяли верх.

В 1930 году Н.К. Рериха избирают президентом общества "Maha Bodhi" в Америке, членом Югославской академии наук и искусства, вице-президентом археологического общества США. Он не перестает работать над новыми картинами, готовит оформление балета "Весна священная" для Metropolitan Opera. Вернувшись к концу года в Кулу, разворачивает прерванную активную деятельность института "Урусвати".

"Когда мы основывали институт, — писал Николай Константинович, — то прежде всего имелась в виду постоянная подвижность работы. Со времени основания каждый год происходят экспедиции и экскурсии… Ведь не для того собираются люди, чтобы непременно, сидя в одной комнате, питать себя присылаемыми сведениями. В этом была бы лишь половина работы. Нужно то, что индусы так сердечно и знаменательно называют "ашрам". Это — средоточие. Но умственное питание "ашрама" добывается в разных местах".

Работой института руководил Юрий Николаевич, сотрудничая с десятками научных учреждений Европы, Америки и Азии. Научные материалы отсылались в Мичиганский университет, Нью-Йоркский ботанический сад, Пенджабский университет, Парижский музей естественной истории, Гарвардский университет, Ботанический сад Академии наук СССР. Были установлены личные контакты с академиком Н.И. Вавиловым, крупнейшим советским генетиком и ботаником, Альбертом Эйнштейном, Луи де Бройлем, Робертом Миликеном, Свеном Гедином. Была развернута обширная деятельность в области лингвистики и филологии Востока, на европейские языки переводились редкие манускрипты, изучались полузабытые наречия.

На открытии Дома Учителя. Слева направо: Морис Лихтман, Луис Хорш, Харви Корбет, Н.К. Рерих, Френсис Грант. Нью-Йорк, США.Октябрь 1929 г.

Святослав Николаевич Рерих занимался изучением тибетской и местной медицины, древнего искусства народов Азии, писал картины. К работе были привлечены тибетские ламы-лекари, при помощи которых удалось составить первый в мире атлас тибетских лекарственных трав. Также была организована биохимическая лаборатория для изучения методов лечения рака. Проводились исследования космических лучей в высокогорных условиях. Выпускался ежегодник института.

Институт проводил выездные исследования и в самой долине Кулу, и за ее пределами. Научные отряды института проводили полевые сезоны в Лахуле, Бешаре, Кангру, Лахоре, Ладаке, Зангскаре, Спити, Рупщу. Некоторые экспедиции возглавлял сам Николай Константинович.

В экспедициях исследователям приходилось наблюдать множество проявлений психофизической энергии, которыми Индия, собственно, и славилась за ее пределами во все времена. Николай Константинович считал, что это отдельная важная область научного исследования, в которой недопустимо огульное отрицание, осмеивание или умышленное замалчивание. Свои взгляды он выразил в статье "Парапсихология", в которой утверждал: "Во времена темного средневековья, наверное, всякие исследования в области парапсихологии кончались бы инквизицией, пытками и костром. Современные нам "инквизиторы" не прочь и сейчас обвинить ученых исследователей или в колдовстве, или в сумасшествии. Мы помним, как наш покойный друг профессор Бехтерев за свои исследования в области изучения мысли не только подвергался служебным преследованиям, но и в закоулках общественного мнения не раз раздавались шептания о нервной болезни самого исследователя.