Мы можем жить среди людей - Варвара Еналь

Эмма ничего не ответила. Закинула рюкзак за спину и вышла в коридор. Остальные последовали за ней. Где-то справа слышался легкий шум роботов-погрузчиков – характерный стрекот колес.

И все, больше ни звука. Тишина. Ребята тоже старались двигаться осторожно и не шуметь. Даже переговаривались шепотом и короткими фразами. Добрались до гладкой стены с дверями, огибающей внутренний круг. Двери тут были более широкими и одинарными. Мощные створки, опускающиеся вниз, чуть поблескивали. Их покрывало белое напыление пластика, и в углу каждой двери выпуклыми линиями пролегал знак – два треугольника, соединенных перемычкой. Знак «Млечного Пути».

– Вот сюда нам и надо попасть. Видите, тут нет звезд Моага, – чуть громче сказал Федор и зачем-то провел пальцами по треугольнику. – Вставляю флешку. Надеюсь, что все у нас выйдет.

Флешка легко вошла в разъем, и двери уехали вниз. Слегка щелкнули, словно приглашая войти. Таис замерла, чувствуя, как бешено заколотилось сердце. Дверь открылась! Вот он, проход к корабельной рубке! Может, им даже удастся взять управление кораблем в свои руки!

Зашли медленно и с оглядкой. Самой последней переступила порог Эмма, и дверь с легким шумом поднялась и закрыла проход. Федор оглянулся и сказал:

– Разъем с этой стороны есть. Было бы ужасно застрять тут и не выбраться. Нашли бы после только наши скелеты.

Эмма заметно вздрогнула от его слов, но промолчала. Таис лишь хмыкнула. Вряд ли они бы умерли тут от голода, выходы с разъемом в этих помещениях наверняка есть. И небось открываются просто. Это внешние входы тщательно прописывают, а выходы можно и проще делать.

– Смотрите, – вдруг сказал Илья.

На правой стене чуть поблескивала желтым голограмма с надписью: «Детский блок».

– Что за детский блок? – удивилась Эмма.

Слева послышались четкие щелчки. Таис пихнула Федора и рванулась вперед со словами:

– Это пятнадцатый!

Остальные заторопились следом. Шаги приближались, и ребята еле успели спрятаться за широкими двойными дверьми. Помещение, в котором они оказались, тонуло в сумраке. Резкий контраст по сравнению с белыми, залитыми ярким светом коридорами. Узкий проход выводил под арку, в большой зал. Таис, медленно ступая, зашла туда и остановилась, пораженная.

Полутемную комнату занимали непрозрачные, похожие на цилиндры кувезы. К кувезам вели трубки и тоненькие проводочки, и у каждого кувеза находился голографический экран. Таис приблизилась к одному экрану и прошептала:

– Ни фига себе…

На экране был ребенок. Крохотный, совсем крохотный. Голова смешная, большеглазая. Кулачки сжаты, ножки – точно соломинки. Но и на ступнях, и на ручках у малыша были самые настоящие пальчики. Ребенок двигался, медленно и смешно. Выпрямлял ножки, прижимал ручки. Жидкость, в которой он плавал, обволакивала его прозрачным компотом. Ну, правильно, Таис же вроде бы учила, что дети растут в специальных водах… Кувезы с жидкостью являлись питательной средой для малышей, а экраны нужны, видимо, для наблюдения.

– Это что, дети? – громко и глупо спросил Колючий.

На него тут же зашикали, Федор обозвал болваном и велел не орать.

– Это дети, – потрясенно проговорила Таис.

Вот где, значит, выращивают детей на Моаге. Они попали в святая святых, в детский блок.

– Эта технология называется «Живая плоть», – сказала вдруг Эмма, – по ней еще протезы делают. Выращивают клетки для искусственного органа матки, после помещают в кувезы с раствором и обеспечивают поступление витаминов и необходимых минералов. После в эту искусственную матку помещают оплодотворенные клетки человека.

– Откуда ты знаешь? – спросил Колючий.

– Читала статьи. Искала в библиотеке Моага, в сетевой.

Таис повернулась, глянула на Эмму. Как всегда, все она знает. Голову подняла, глаза серьезные, пряди волос за ушами. Вылитая профессорша. А сама еще из детского возраста не вышла. Нацепила украшений, будто не на охоту собиралась, а на танцы. К чему было вешать на шею цепочку с божьей коровкой? Детский сад какой-то…

– По этой технологии еще хотели запустить производство роботов, но Международный Сенат наложил вето на эти разработки. Роботы должны отличаться от людей, по закону… – добавил информации Федор, разглядывая голограммы и значки программ на нижней панели.

– И правильно, а то поди разбери, где робот, а где человек, – тут же согласился Илья.

– Да, это привело бы к путанице. Да и затраты слишком большие. На это просто не стали выделать денег.

– Много тут кувезов, но они не все заняты, – сказала Таис, – а давайте посчитаем, сколько детей будет уже через…

– Через полгода, – подсказала Эмма, – надо девять месяцев для того, чтобы клетки стали человеческим детенышем. А этим гораздо больше, чем три месяца. Некоторые станут взрослыми уже месяца через три-четыре.

– В этом году уже привозили новых детей на Второй уровень? – спросил Колючий, проходя между кувезами и рассматривая голограммы.

– На нашу половину уровня – да, – ответила ему Эмма, – а на другую половину еще нет. Видимо, позже привезут. Иногда так бывает, иногда не всех детей сразу привозят. Хотя я всегда думала, что, сколько выпустили пятнадцатилетних, столько и привезут.

– Здесь четыре кувеза с подросшими детьми. Значит, еще четверых детей доставят на Второй уровень. В наш выпуск было девять человек, – пояснил Федор, – а спаслись только четверо: я, Нитка, Рита с Овальной и еще один парень, который сейчас у диких. Остальные погибли. Следующие выпуски были поменьше, но выводить удавалось не всех.

– Неужели и этим малышам жить придется не больше пятнадцати лет? – спросила Таис, но ответа на свой вопрос не ждала. Ответа ведь и не могло быть.

– Видимо, Моаг сам контролирует состояние малышей, – задумчиво произнесла Эмма, обходя кувезы и вглядываясь в экраны, – здесь самый лучший материал, самые здоровые оплодотворенные клетки. Будущее человечества.

– Но кто-то же за этими кувезами присматривает? Робот-то здесь есть? – спросил Илья, тоже разглядывая детей на экранах.

– Наверняка. Потому заткнитесь и не болтайте, – тихо велел Федор.

– А что это за звуки? – спросила вдруг Таис. – Слышите? Подойдите поближе к этим штукам. Ритмичные, точно толчки. Ты слышишь, Федь?

– Кажется, да, – ответил Федор.

– Это имитация сердечного стука. Раньше детей вынашивали женщины в себе, внутри своего тела. Ну, давно еще, до Эпохи Последствий. Представляете, как было неудобно… И ребенок все девять месяцев слышал материнское сердцебиение. Ну, и то, как пища переваривается в желудке, как проходят пищевые массы по кишечнику…

– Мама пукнула, ребенок услышал, – фыркнул Колючий.

– Тебе же сказали: тихо, – поморщился Федор.

– Это положительно влияет на эмбрион, потому, видимо, здесь тоже сделали имитацию звуков, возникающих внутри человеческого тела. А сердцебиение – это то, что ребенок слышит постоянно.

– Моаг обманывает бедных детей с самого начала существования, – хмыкнула Таис, – детишки думают, что это сердце матери, а это всего лишь запись звуков. После детишки думают, что кому-то нужны на Третьем уровне, а окажется, что никому. Абсолютно никому. Вранье кругом.

Она приблизилась к одному из голограммных экранов и шепотом добавила:

– Тебя обманывают, малыш. Мамы нет рядом, никого нет. Только пятнадцатые, которые тебя рано или поздно убьют.

Ребенок на экране внезапно повернулся, взмахнул ручками и слабо дернул головой.

– Ты слышишь меня? – спросила Таис.

Она знала, что не слышит. Через стенки кувеза вряд ли пройдут звуки голоса. Но хотелось думать, что слышит. Хотелось донести до этого малыша, что он не один, что не только роботы рядом.

– Надо что-то сделать для этих детей. – Таис обернулась к Федору.

– Что мы сделаем? – буркнул Колючий недовольным голосом. Видать, ему не понравилось, что Федор его отругал.

– Надо разобраться с Моагом. Чтобы он хотя бы прекратил производить новых детей.

– Да пусть производит. Чем нас больше, тем лучше. Надо вывести еще хотя бы десяток да напасть на пятнадцатых на Третьем уровне. Мы теперь знаем, как их отключить. У нас все выйдет, – уверенно произнес Колючий.

– Восстание против машин, – уточнила Эмма.

– Тихо вы, – сказал вдруг Федор, – кто-то идет.

Скрыться не успели. С противоположной стороны через еще одну арку прошел дон-12, остановился и без всякого выражения спросил:

– Кто вы такие и что тут делаете?

– Валим отсюда! – рванулся Колючий и нырнул под ту арку, через которую они прошли.

– Мы – дети со Второго уровня, – вдруг заговорила Эмма, – мы хотели найти взрослых людей и поговорить. Тут есть взрослые? Ты должен отвести нас к ним.

Дон-12, оглядев всех детей, сказал так, словно не слышал слов Эммы:

– Вас не должно здесь быть. Я вызываю донов-пятнадцать. Вы в их компетенции, они знают, что с вами делать.