Закон постоянного невезения - Иоанна Хмелевская

– Я надеюсь, ты не согласился?

– Я сказал, что подумаю. А он так, между делом как бы, назвал сумму. Десять тысяч зеленых. Соблазнительное предложение, но я таких вещей не люблю…

– Ну вот вам, пожалуйста, – с торжеством выкрикнула я. – Вот вам беспристрастный свидетель.

Если этот Беше… Карчох занимается подобными делами, то нет ничего удивительного, что он боится шантажа и каждого подозревает. Это просто чудо, что Стасичек такой законопослушный, но я-то каким боком со всем этим связана? Даже если я и ошиблась когда-то в своих чувствах, то давно уже эту ошибку исправила, а за идиотские подозрения авантюристов я отвечать не намерена!

– Однако подобные знакомства ты поддерживала! – прицепилась ко мне тетка Иза. – И в преступлении тебя тоже подозревают!

Мои дети сидели молча, насторожившись. Томек полностью прекратил осчастливливать бабушку кулинарными рецептами, ушки у Каси увеличились втрое. Я этому даже порадовалась, пусть не думают, что борьба за наследство – это какие-то там хиханьки-хаханьки. Кажется, они впервые услышали о преступлении, и я была целиком и полностью уверена: этого они ни за что так не оставят. Мать-убийца – это нечто, такое не с каждым случается. Возможно, убей я действительно Доминика, они бы меня зауважали, нужно было бы только придумать какой-нибудь подходящий мотив.

Тетка Иза не намеревалась сдаваться, видно у ее Стефанека были какие-то кошмарные долги, тетка Ольга колебалась, дядя Игнатий снова перешел на мою сторону, они разбирали ситуацию по косточкам, заодно упрекая друг друга в каких-то австралийских грехах. Стасичек попытался вмешаться, изобразив картину нашей отечественной преступной деятельности. Лукаш Дарко наклонился к моему уху.

– Нам нужно поговорить, – сказал он вполголоса, хотя с тем же успехом мог сыграть на трубе, все равно никто не обратил бы никакого внимания. – Здесь для этого не слишком подходящий момент, но мне кажется, что мы с вами находимся в одной и той же лодке. Как нам это сделать?

Я задумалась.

– Я ведь имею право время от времени поспать?..

Гроза прошла, но ветер еще сильный, так что пленэр отпадает. Минуточку, а может, в гостинице?

– А мы туда сегодня вернемся?

– А как же иначе? У Элеоноры нет места для стольких гостей. А в чем дело? С этой лодкой?

– Речь идет о некоем Доминике Доминике.

– О холера… Ну тогда в гостинице. Когда они пойдут спать. Даже если не все…

Наконец вмешалась бабушка.

– Довольно, – сказала она своим деревянным голосом, вовсе не громко, но как-то так, что все затихли. – Я с грустью отмечаю, что вы забываетесь.

Мы приехали сюда для того, чтобы познакомиться с детьми Изы, но никто из вас не уделил им достаточного внимания. Мне пришлось лично убедиться в том, что Томек знает, как готовить картофельные оладьи, а Кася знакома с происхождением, методами поиска и разными типами опалов…

Боже милостивый, и когда только Кася успела убедить в этом бабушку? Я даже голоса ее не слышала!

– ..кроме того, оба они испытывают достойную одобрения любовь лошадям. Я не вижу в них никакой деморализации, конечно, если не учитывать тот факт, что они, кажется, поменялись обязанностями и интересами, однако в нынешние времена это не имеет значения. Несмотря на свой возраст, я человек не отсталый. Прошу прервать эту непристойную дискуссию, и вы сами сможете ознакомиться с их моральным уровнем.

Отметив, что дети мои получают от всего этого истинное наслаждение, я не стала ничего говорить.

«Возвращение папы» Кася продекламировала по желанию дядя Игнатия, словно выступая на конкурсе, Томек безошибочно сдал экзамен по географии.

Я и сама удивилась их познаниям и образованности, особенно, когда речь зашла о вреде наркотиков. Я даже подумала, что им нужно читать лекции в разных школах, охваченных этим бедствием…

– Ты говорила, что свалишь их мне на голову, причем это вроде бы звучало, как угроза, – успела шепнуть мне Элеонора, когда все направились к выходу. – А я в жизни так не развлекалась. Я теперь просто мечтаю побеседовать с твоими детьми один на один, без всех остальных…

31

С Лукашем мы встретились в ночном баре.

– Три штуки уже спят, – с облегчением сообщила я. – Еще две – в казино, это точно. Господи, наконец-то я хоть минутку от них отдохну!

Лукаш распорядился подать нам коньяк и сразу же приступил к делу.

– Теперь я понимаю, чего ради вы возитесь с этой родней, так что примите мои соболезнования.

Я также понимаю, что оба мы находимся под подозрением в убийстве вашего бывшего фанфарона… я хотел сказать, сожителя. Вы сами его так назвали.

Я согласно кивнула:

– А как еще я могла его назвать?

– Думаю, что более подходящим был бы ухажер.

– На ухажера он не тянул.

– Еще раз мои соболезнования. Думаю, что после того разговора, от участия в котором я по непонятным для меня причинам не был отстранен, нам можно уже не играть в дипломатию?

– Нет. Да и вообще – чем проще, тем лучше.

– У меня получается, что оба мы в одно и то же время были на месте преступления. Фанфарона… sorry.., покойника я лично не знал, видел его всего один раз, вы помните когда, и больше ни разу. Фамилию же или имя Доминик я слышал множество раз, его называли мои клиенты, разумеется, это было адресовано не мне. В Лесную Тишину я тоже ездил.

А он действительно там жил?

– Вроде бы да.

– Как это вроде? А наверняка вы не знаете?

– Откуда мне это знать, об этой Лесной Тишине я услышала только от майора, как его там, Бежана!

Были какие-то намеки, что у него где-то еще есть участок, но мне вовсе ни к чему было во все это вникать.

– Почему?

Этот простой вопрос невероятно изумил меня.

– А за какой холерой мне это было нужно?

Теперь уже Лукаш безмерно удивился.

– Боже милостивый!.. Не первый год живу на свете, но никогда еще не встречал женщины, которую бы не интересовало, где живет ее мужчина. Да хотя бы просто из любопытства… Сколько лет вы в итоге были, ну скажем, вместе с ним?

– Семь.

– Невероятно… И он никогда не возил вас в этот романтический уголок?

– А он и правда романтический?.. Нет, секундочку, куда-то он меня возил, но в Лесной Тишине он, видимо, устроился позже. После того, как расстался со мной. Хотя… Черт его знает, у него были какие-то убежища, но я знала только одну квартиру и остальным не интересовалась. Ладно уж, я вам скажу, чего там играть в церемонии! Он любил таинственность, терпеть не мог назойливости, о женщинах думал точно так же, как и вы: что они глупые, любопытные, жадные и вредные, и остерегался их, а я была лишь приятным исключением. Ну, во-первых, я была сплошной такт. А во-вторых, не лезла куда не надо.

– Не может быть… И как вы это сносили?

– Легко. У меня было множество работы и страшно мало времени. К тому же я была очарована им и ценила его чувства. Только вскоре это прошло, и, похоже, он сам об этом позаботился. А потом это перестало меня трогать, я не намеревалась портить себе жизнь местью, так что тем более не имела никакого представления о его намерениях и его собственности. Подозрением в убийстве меня добили окончательно, просто как гром с ясного неба, а, что еще хуже, я для этого преступления идеально подхожу и сама даже удивляюсь, что это не я его совершила.

А вы-то каким боком попали?

– Сам не знаю. Ну, факт, что я там был…

Во мне вдруг заговорила совесть.

– Господи, помилуй, уж не я ли случайно вас подставила? Я сдуру призналась, что это вы тогда выключали мне сирену…

– Нет, нет, – поспешно успокоил меня Лукаш. – Меня там видели, то есть мою машину, я имею в виду население, кто-то даже запомнил мой номер. Но теперь я сам сдаю их на все стороны. Не люблю покушений на мою жизнь, такие у меня странные вкусы.

– А что? – заинтересовалась я. – На вас покушались?

Хладнокровно и без малейших колебаний он описал мне события, имевшие место полтора суток назад. Преступник… Мы сверили описание его внешности.

– Точно! Я его видела и даже знаю его фамилию.

Пустынко. Я так и знала, что в этих конских делах сидит какая-то исключительная сволочь…

– Насколько я знаю, не только в конских, – сухо заметил Лукаш. – Его должности во властных структурах вам ничего не говорят?

Я очень расстроилась, так как не была уверена, открыть ли ему всю правду. Как раз сейчас мне не известно почему не хотелось производить впечатление безнадежной идиотки. В одно мгновенье я осознала, что очень хотела бы, по крайней мере на минутку, ну, скажем, на несколько минут, быть умной и сообразительной, прекрасно ориентирующейся в нюансах нашей сложной действительности. И не путать Берута [11] с Джонсоном…

– Честно говоря, должности во власти как-то не очень до меня доходят, – сказала я наперекор самой себе. – Я их путаю. Разбираюсь только в некоторых, а Пустынко тоже где-то там, около. Кроме того, знаете ли, это нечто вроде Циранкевича [12], который пережил все изменения общественного строя, всех партийных секретарей, – камень, скала…